Читать книгу По вашему слову память: да будут их грады построены - Роман Дальний - Страница 10

BornInUSSR: Понятное дело, нынешний-то капитализм получше будет. Квартиры раздаёт, путёвки, лечит бесплатно…

NonConformist: Не капитализм, а олигархат – две большие разницы. И, оставляя в стороне вопросы качества халвы, вопрос: каким именно образом одно убожество оправдывает другое?

BornInUSSR: Убожество здесь только одно – ты. Сравнил жопу с пальцем.

NonConformist: И снова вопросы без ответов. Первый: не являются ли нынешние благодетели перекрасившимися комсомольцами? Второй: почему в любой дискуссии, касаемой СССР, сразу и наверняка хамить начинают совки?

BornInUSSR: Потому, что ты настолько тупой мудак что тебе совершенно бесполезно объяснять.

NonConformist: Что и требовалось доказать.

BornInUSSR: Да, что ты тупой мудак

Простые объяснения имеют право на существование. Покуда их даёт человек, который в состоянии упростить, избежав катастрофической редукции смыслов. Что редкость. И в любом случае приводит к некоторой однобокости. Чаще их возникновение обусловлено востребованностью, а востребованы они потому, что пара извилин крест-накрест не в состоянии переварить сложные причинно-следственные связи. А если они не просто сложные, но и комплексные – туши свет, сливай воду. Справедливости ради можно заметить, что любой достаточно поживший мыслящий организм, не впавший в предвзятость, понимает разницу между леностью ума и глупостью. Несмотря на преизрядный соблазн.

Другое дело, что привычка лениться приводит к постепенному окостенению заблаговременно отдыхающего от верхней чакры до самых пяточек. И тогда отдыхающий на своём опыте постигает тот факт, что простыми объяснениями выложена дорога в край ангажированных спекуляций и итоговых манипуляций. Но постигает втёмную, а потому история продолжается из века в век к вящей радости интересантов – от торговцев святостью вразнос до вполне прагматичных администраторов, экономящих своё время. Пожалуй, не будет сильным преувеличением сказать, что любая корпоративная и партийная этика построена на таком базисе, вне зависимости от того, под какую идеологическую хохлому его разрисовали. Что, кстати, тоже важно: от степени искусности хохломы напрямую зависит то, сколько людей не признают в словосочетании «корпоративная этика» оксюморон. Разумеется, чем выше от среднего уровня, тем больше процент тех, кто признает в любом случае, так их (равноценный вариант замены: таких) обычно просто покупают – дешевле выходит. Но есть одно «но». Всегда есть «но».

И заключается оно в том, что базис сей – фундамент цивилизации. Такое вот громкое упрощение. А вот прочность цивилизационного фундамента напрямую зависит от того, на каком идеологическом растворе его замешали. А прочностное качество идеологического раствора напрямую зависит от того, насколько далеко его доктрина расходится с натуральным положением вещей. Я намеренно тут избегаю темы деклараций истинности, ибо там всё одним миром мазано. На социальном же уровне такие расхождения приводят либо к реформам, либо к краху систем. В первом случае граждане интуитивно понимают, что идти против природы – ссать против ветра, как говорят в народе, а потому неплохо бы сменить направление истечения; во втором случае граждане не менее интуитивно догадываются, что отличным решением будет увеличить напор. Со всеми вытекающими.

Самый яркий пример первого случая на моей общей с Агрегацией памяти – лютеранские реформы. Церковь настолько глубоко погрязла в гуманистических достижениях, что северный пушной зверёк уже стоял на её пороге. Или, можно сказать, она одной ногой стояла на свалке истории. И анкида денно и нощно (и небезуспешно, благо, останавливаться никто не собирался) работали над тем, чтобы туда ступила и вторая. Но тут появился немецкий гадёныш и подпустил нам своих тезисов. И наш условный идеологический таран, который должен был одним точным, точечным ударом в опорную точку несущего остова обрушить всё здание к едрене фене, вызвав эдакий эффект домино, с громким «ЧМЯВК!!!» вошёл в вязкую богословскую жеванину и там застрял.

Наши политические оппоненты кто сохранял рожу кирпичом, кто откровенно скалился, а кто, блюдя традиции, угрожал убить. Их победа отлилась им в Тридцатилетнюю войну и Варфоломеевскую ночь, а нам пришлось вздохнуть и заняться проектированием того, что позже стало известно, как эпоха Просвещения. Результаты вы наверняка примерно знаете. И про перекосы на местах, к сожалению, тоже. Но мы ведь и не претендовали на безгрешность, верно? Но, как бы там ни было, даже сейчас Церковь – стоит. Да, её удалось во многом где загнать в культурологический загончик, где выдавить в третий мир, но секуляризация – не декапитация, знаете ли.

Да. И. Историческая справедливость требует тут от меня сделать ещё одну ремарку. Касаемо того, что анкида всю дорогу совершенно терпимо относились и относятся к верующим и вере, покуда всё это дело носит личный, интимный характер. Но вот как только какой-нибудь авгур начинает решать – когда легиону идти в бой, а уж тем более, если какой легионер вдруг решает в бой не идти вовсе по соображениям религиозной совести, тут отношение меняется на прямо и где-то даже крайне противоположное.

Но о нелёгких взаимоотношениях кшатриев и брахманов у меня ещё будет возможность рассказать, когда я (возможно) перейду к краткому пересказу приключений одного тамплиера-ренегата, а пока замечу ещё только, что излагаемое мною не есть объективная действительность, а есть представление о таковой в ганцфельде анкида (коим не занимать самомнения считать, что множество точек зрения даёт более точную картину), дополнительно преломленное в эмпирическом зеркале моей актуальной инкарнации. Помните об этом, или извлеките мнебук из нейроридера вовсе.

А сейчас я перейду ко второму случаю, классическим образцом которого мне представляется крах СССР, или, как его ещё называют, «крупнейшая геополитическая катастрофа XX-го века». Мне привелось пожить немного в те времена прям вот в текущей инкарнации, и потому я могу точно рассказать вам от первого лица, почему «кругом враги, они всё поломали!» – не больше, чем защитная реакция психики. Вообще типичная для случаев, когда требуется признать свою вину. Ну а почему, если в сетевых резервациях, ностальгирующих по кумачовому лубку (давно уж редких и малочисленных), тонко намекнуть на то, что прочные вещи вообще-то так легко не ломаются, последует либо молчание, либо ругань – ответ вы без труда найдёте сами.

Итак. Я спокойно себе работал в лаборатории одного заштатного НИИ в должности техник-лаборанта, в перспективе заканчивал аспирантуру и целился на мягкое место завлаба в нашем же чудесном институте. Небогато амбиций, но происходили то ещё в человеческие мои времена, до эпи-генетического сдвига, да и не о них речь. (Заметка на полях, генетическая: эпи-генетический сдвиг активируется эпигенетическими механизмами, но приводит, после активации таковыми рекомбинантного гена, к лавинообразной перестройке всего генома «на ходу». ) Речь про то, что на непосредственном рабочем месте я появлялся где-то раз в пару недель, пыль с оборудования протереть и по-шурику сварганить чего правдоподобно-отчётного для начальства о невероятных трудовых подвигах. Ну и для начальства повыше, когда оно оказывалось рядом с какой-нибудь неожиданной проверкой, о которой все знали, и требовалась срочная имитация бурной деятельности.

Но случалось такое редко. По той простой причине, что начальство занималось ровно тем же самым, чем занимался и я, и весь остальной институт – своими делами в рамках того, что тогда называлось «хорошо устроился»: стол отдельный, деньги вовремя, халтура к месту. И мухи не кусают. Понимали ли мы тогда, что в наших отчётах – полная липа? Разумеется. Понимали ли мы, что начальство понимает, что в наших отчётах – полная липа? Догадывались, но в совершенстве владели двоемыслием. Догадывались также, что такого же качества отчёты (ну а какими они могут быть на таких-то исходниках?) идут и от нашего начальства на уровень повыше. А оттуда – ещё выше. И ещё. И… страшно подумать. Вот и не думали. А там, где не думать не получалось уже совсем, пользовались простыми объяснениями.

Вопрос:

Почему такое изрядное количество научных публикаций, диссертаций и нормативных статей в «Изобретатель-рационализатор» не даёт практически никакого осязаемого «выхлопа»?

Ответ:

Ну, там (палец вверх) люди-то поумнее сидят! Зато вона какой у нас институтище!

Итог:

Ага. Аж 200 фирм и фирмочек уместилось на бывших территориях после исторических 90-х.

Так я мог бы добавить сейчас, но не будет ли слишком жестоко?

Вопрос:

А почему, когда нас и другие институты массово высылают «на картошку» едва ли не до последнего человека, сии вояжи практически никак не сказываются на интеллектуальной жизни страны?

Ответ:

Сам дурак! Ты что, сам не видишь – сколько у нас перфокарт и академиков на душу населения? Да их на год хватит без малейшего ущерба!

Итог:

Нет, не будет слишком жестоко. В самый раз.

И всё у нас шло замечательно, как по oil. И громко играл оркестр на Первомай. И рдели лица в цвет знамён после недолгой отлучки в ближайшую подворотню. И казалось нам, что так будет всегда. Вот только дельта между реальностью и тем, что показывали в телевизоре и печатали в передовицах, становилась всё больше и больше, пока в образовавшуюся пропасть не обрушилось, всё то, что казалось таким незыблемым. Казалось. Не выглядело. Но мы до последнего решали проблему, увеличивая напор. До тех пор, пока пропагандистская риторика совсем не оторвалась от живого языка и не стала выглядеть в итоге не просто формально-ритуальной, а попросту дебильной.

И я ведь описал ещё не самый смак. Не в нашей среде зародились перлы соцреализма вроде: «Тащи с работы каждый гвоздь! Ты здесь хозяин, а не гость!» и «Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё!» Мы всего лишь имитировали деятельность, мастерски избегая слова «подлог». И ничего другого делать не хотели, что самое драматичное, нас всё устраивало. Хотя некоторые из нас вполне догадывались о потенциальных результатах, но помалкивали в тряпочку.

А кто-то вполне мог догадаться, но, опять же, не хотел: открывающиеся перспективы парализовывали безбрежностью, необратимостью и системным характером. И вот уже роль маленького человека становилась пусть не спасительной, но такой уютной и утешительной. Но основная проблема, как видится сейчас, через многие годы и множественные личностные метаморфозы, пролегала как раз в той области, где доктрина расходилась с натуральным положением вещей просто радикально.

Если постараться упростить и не растерять при упрощении остатки смысла, то CCСР для выживания жизненно необходим был новый тип людей – хомо советикусы: сверхчеловеки, которые не задорого, а желательно – и вовсе бесплатно – будут строить железнодорожные магистрали в вечной мерзлоте, промышленные гиганты на вчерашних болотах и производить невиданное доселе количество тоннокилометров и человекочасов. С последним вполне заладилось, выше я уже описал – как именно, а вот с материальными объектами – как-то не особо, несмотря на все почётные грамоты, значки, вымпелы и переходящие знамёна. Приходилось платить. И, если молодых да глупых ещё как-то можно было заманить дудкой и барабаном на выполнение низкоквалифицированных работ, то любой грамотный специалист, как то и рукастый работяга, с ходу показывал дулю.

И с «неправильными кадрами», которым мыли-мыли мозг в октябрятско-пионерском детстве, да так ничего и не намыли, начинали «профилактически работать». Вот только Третий закон Ньютона справедлив и для социальной механики. На уровне практических результатов такой подход приводил к тому, что вместо хомо советикусов на выходе формовочной машины массово получались совки – подвид жлобов, чьим ареалом обитания оказалась 1/6 часть суши. Поймите меня правильно, жлобы есть в любой популяции. Вопрос в удельной доле относительно продуктивной части населения.

Так вот в СССР их стало настолько много в конечном итоге, что они, как термиты, источили страну изнутри. И, как только задули ветры перемен, она с треском и грохотом рассыпалась в труху, хотя ещё вчера выглядела вроде, как крепкий, могучий дуб. Обалдели даже заклятые друзья со всех уголков земного шара: их разведка делала сложнейшие аналитические расчёты, но вот беда: частенько в основе расчётов лежали книги учёта рядовых техник-лаборантов. Откуда ж им было знать? Тут ведь нужно не просто погружение, а сращивание со средой. Иногда им прямым текстом говорили в каких-нибудь «Зияющих высотах» – куда смотреть, но картина выглядела настолько фантасмагорически, что от неё попросту отмахивались – ну что может серьёзного знать этот тухлый литератор? А он мог знать алгоритмы.

Ну а как их, термитов в теремке, стало так много? Постепенно. Но неотвратимо. Если вы ничего не знаете (надеюсь) о таком интересном алгоритме, как «уравниловка», то обратитесь с соответствующим запросом либо на поисковый сервер, либо к ближайшему НОДу. Если вкратце: в условиях, когда стараться и проявлять инициативу оказывалось не только бесполезно, но и небезопасно, пусть даже в плане бытовой обструкции, не просматривалось ни одной вменяемой причины отличаться от жлоба. По крайней мере, внешне. Тут я делаю лёгкий реверанс в сторону того, что настоящих, урождённых жлобов среда породила может и не больше, чем где бы то ни было ещё, но системное культивирование дало свои печальные плоды.

И нетрудно догадаться, что именно наши милые членистоногие, пока не перемерли окончательно, сохраняли о былых временах самые тёплые воспоминания. И понять их можно: что плохого в том, чтобы получать пусть небольшую, но достаточную для жизни зарплату за минимум усилий? Пусть небольшую и с картонными стенами, но бесплатную квартиру? Пусть жужжащие советской бормашиной среди тяп-ляп положенного белого кафеля, но бесплатные медицинские услуги? Ах, кто-то хочет прилагать усилий больше/лучше и больше/лучше иметь? – Классово ненадёжный элемент, без пяти минут вредитель, враг народа и прочая контра. А то может ещё и написать, куда следует.

Таковой лично мне запомнилась основная масса ностальгирующих. Стоит упомянуть и один интересный компенсаторный механизм человеческой памяти, который добавлял сочувствующих: чем хуже и мрачнее дела обстоят у человека в настоящем, особенно когда дело ближе к старости, тем лучше и ярче всё рисуется в прошлом. И ничего удивительного, что на фоне наступившей впоследствии сказочной стабильности ностальгия по былым временам в конечном итоге развилась у подверженных в совершенное уже мифотворчество и предания, тем более выглядевшие таковыми для их детей, не говоря уже о внуках.

Однако ж, если кому интересно, пошукайте в архивах интернета, не стесняйтесь – почитайте горький плач о Красной Атлантиде. Где люди силой пролетарской мысли плавили чугун и крутили гайки на 72, а на уроках труда в начальных классах запускали ракеты в дальний космос на сжиженном перегаре трудовика.

Но ушли и они. И на них закончилась эпоха. И только призрачный шёпот ещё живёт в архивных дата-центрах: «Нас предали, нас предали, нас предали…» Но я и во времена оные не мог добиться от них ответа – кто именно? не плоть от плоти народной? тогда откуда их заслали? – а теперь тем более. И мне осталось только добавить, что описанный мною второй случай следует воспринимать ровно также, как я описал в ремарке к первому. Если уже подзабыли – перемотайте немного назад. А тут можно дополнить: статистически. Я лично знал многих людей, которых действительно предали. Но не кто-то персонально, а непосредственно та химера, в которую они так искренне, всей душой верили. Отчего у меня двойственное чувство.

Как и по вопросу в общем. В той части памяти, которая досталась мне в наследство от того, кем я был до того, как рекомбинантный ген перепаял меня, когда пришла пора заступать на вахту, сохранились самые светлые воспоминания. Да и с чего им не быть светлыми? За редкими травматичными исключениями, детство у людей с некоторых пор достаточно беззаботное. Юность. Молодость. Что в них плохого может быть? Да, возможно мы даже на излёте той страны жили в бытовом плане хуже, чем наши заокеанские друзья тридцать лет назад относительно нас, но мы другой жизни не знали, умудряясь создавать свой незатейливый быт и уют из подручных средств. Да и когда чего-то не знаешь, так и голова не болит. Как у жителей деревень, протянувшихся вдоль дорог, мимо которых проезжают городские жители и в своём урбанистическом снобизме качают головой: вот как здесь можно жить? Знаете, вовсе не склонен идеализировать колхоз, но прекрасно могу понять тех, кто остаётся там жить осознанно и добровольно. И не потому, что спился.

Упыриная же моя часть… Обратно точно не хотела. По массе причин. Которые никак не перевешивались тем, что я мог бы добавить в графу «Pro». Да, СССР в расцвете сил многого добился. Но тоннокилометры и человекочасы очевидно перевесили. И кому интересно сослагательное наклонение? Никому. Молодость? Так для вампира понятие сие расплывчато весьма. Уверенность в завтрашнем дне? Но сей параметр критичен для неуверенных в себе людей. И т.д., и т. п. Да и Красная эрзац-империя далеко не первая империя на её совокупной памяти, которую она проводила в последний путь, а потому её взгляд на проблему по определению достаточно циничен.

И сводится в основном как раз к тому, что вместо того, чтоб исправлять потихоньку-полегоньку системные баги, ответственные товарищи увеличивали напор. И то самое бытовое отставание увеличивалось не только в народе, но и у тех, кто ещё вчера числился плотью от плоти народной, добавляя воду в сахар, или, сливая солярку на автобазе, а сегодня кормился в спецраспределителях и пользовался прочими попытками снивелировать ситуацию до уровня «белых людей», на поверку оказывавшихся жалкими костылями. И так продолжалось до тех пор, пока метастазы не поразили всё, даже духманящую кирзой святая святых, и изменения стали невозможны без слома всей проржавевшей статуи рабочего и колхозницы.

Сломали. Был ли шанс на месте того, чему вроде и скатертью дорога, построить нечто более вменяемое и адекватное? Как, например, поступили в своё время в Китае? Вопрос спорный, но упырь во мне говорит: нет. Причины такого ответа следует искать в учебниках истории за… давно было, уже не вспомню – за какой класс. Французскую революцию помните? Которая совершалась руками санкюлотов, но совершалась в интересах класса буржуазии? Так вот опять произошло (спекуляции и манипуляции, помните?) примерно то же самое: руками людей, которые устали от перманентной шизофреничности существования, глубоко совковая по сути своей номенклатура совершила свою маленькую номенклатурную революцию. А дальше…

Дальше илита, которая в обозримой исторической ретроспективе уехала из деревни, но деревня из неё уехать не успела и не особо хотела, начала на уровне очевидного подтверждать ленинский тезис про кухарку и чернорабочего. Граждане оказались попросту неспособны к сложной конструктивной деятельности, тем более со стратегическим прицелом. Как следствие, начали терять контроль. Сначала на международном уровне, а потом и на внутреннем. Но если на международном уровне ничего сделать не могли, несмотря на всю трескучую милитаристскую риторику, то на внутреннем гайки закрутили едва ли не до срыва резьбы. В конечном итоге окончательно мутировав в бенефициаров доильного аппарата. В принципе, такое статус-кво их вполне устраивало, но продолжалось не далее, чем до Третьей мировой, где уже и сгинуло вконец.

Какое-то время спустя после тех трагичных, но хоть скоротечных событий, в ганцфельде и нейронете ходила мрачная шутка про то, что каждый шибко умный гражданин – в каком-то смысле Уроборос: в конечном итоге обязательно кусает себя за жопу. Там ведь как произошло, если кто не помнит за младостью лет или прогуливал тему в школе… Как только запахло порохом (в буквальном смысле, технология транспортных платформ и новый энергетический порядок сделали бесполезными РВСС и прочие тополя с искандерами), граждане попытались свинтить в места накопления капиталов.

Вот только вчерашние «партнёры» накопления заморозили, а граждан поселили в апартаментах имени Рудольфа Гесса. В конечном итоге гуманно выпустили, но после всех контрибуций и репараций, а потому в итоге – нищих и никому не нужных. Попытки изъять предпринимались и раньше, конечно, но они не могли носить законного характера в рамках действующих социальных институтов и юридических процедур. А тут такая оказия приключилась, что конспирологически настроенные граждане теперь утверждают, будто Третья мировая для того и начиналась.

Но обезжиренным в любом случае повезло больше, чем тем, кто в последний момент успел развернуться и вернуться в страну, которую они сами только что обезглавили. Возможно, надеялись, что в суматохе и неразберихе авось прокатит. Не прокатило. В очередной раз кинутое население подошло к вопросу со всей традиционно бессмысленной и беспощадной благодарностью, а вчерашние тонтон-макуты, как только началась серьёзная движуха, мгновенно мутировали в гражданских. Некоторые умудрились даже избежать деанонимизации и, как следствие, показательных порок за преступления против гражданских прав и свобод. По секрету могу сказать, что к Агрегации кулуарно обращались за помощью в деликатном вопросе, но Агрегация отказалась выделить своих ищеек, так как с нашей точки зрения вопрос виделся сколь деликатным, столь и гнилым.

Вот так бесславно закончилось то, что некогда разрослось едва ли не до Калифорнии, а закончилось едва ли не в границах немногим больше Московского княжества. Под чутким руководством оккупационной администрации. Но Третья мировая и сама по себе – лишь инерция старого мира, реакционная попытка самосохранения устаревшего мироустройства. Вскоре транспортные платформы, несмотря на все попытки сдерживания и регулирования, изменили его настолько, что границы попросту исчезли ввиду своей полной бесполезности. Так что кило яблок к востоку от Урала в любом случае отдавали бы в результате за двадцать юаней. Но и национальные валюты вскоре сменило то, что началось, как УРС – универсальное расчётное средство – и через полуофициальное ursus докатилось до народных медведиков, которых никогда толком нет.

И да, я понимаю, насколько меня занесло сейчас, но уж очень свежо в памяти. И всё равно требовалась какая-никакая иллюстрация тому, что как ни описывай сложные вещи, всё равно получится поверхностно. И желающим раскрыть тему глубже всё равно придётся лезть в архивы и библиотеки. А я же собираюсь рассказать вам о «брачных контрактах». И рассказ будет по возможности сжат, несмотря на необъятность темы, иначе мы никогда не закончим.

Иными словами, я набросаю только общую схему, но любой желающий может открыть для себя этот полный острой гуманистической драмы триллер в нескольких толстенных томах: порицания, преследования, проклятья, погромы, вандализм, тонны философских и юридических копий, сломанных с обеих сторон по поводу «генетического рабства», и первая прилюдная фраза первого «брачного» биолема с невинным личиком и широко распахнутыми васильковыми глазами, возвестившей всему миру в прямом эфире ангельским голоском: «Если мы имеем право на самоопределение, то почему бы вам всем попросту не отъебаться?»