Читать книгу По вашему слову память: да будут их грады построены - Роман Дальний - Страница 2

Я хочу рассказать вам одну историю. Вот только не знаю, с чего начать. У меня даже имени своего нет. Возможно, когда-то имелось, но мы не помним. Легенды Призванных гласят, что все мы когда-то были людьми, но я точно знаю: легенды есть легенды. И растут они прямиком из Катехизиса, а Катехизис – лишь направления, но не путевые точки. И чем руководствовался его автор, глядя на заре нашей истории в зыбкое марево вероятностей, то ему только и ведомо. Беда в том, что сам автор с блаженной улыбкой Будды нажал кнопку детонатора, восседая на сингулярном реакторе. И теперь ни на один вопрос не ответит. Но мне почему-то кажется, что уже ответил. На все сразу. Получилось ярко, даже ослепительно.

Также для меня весьма непросто выстроить вменяемую хронологическую цепочку событий. Тех, что уже произошли; тех, что происходят сейчас; и тех, что скоро, как нам кажется, произойдут. Люди делят время на прошлое, настоящее и будущее, у нас такого деления нет: наше прошлое существует сейчас, простираясь в наше будущее – всё сходится в одной точке с равноценными переменными, которыми мы балансируем на канате текущего момента, всем естеством ощущая пропасть небытия под ногами.

На практике такая лирика означает, что мы с одинаковой лёгкостью можем говорить «недавно» как по отношению к событиям, произошедшим полчаса назад, так и по отношению к тем, что происходили четыре тысячи лет назад – для нас воспоминания имеют одинаковую ценность, а масштаб контекста – он ведь сильно разный. В том числе и прогнозов. О содержании которых мы также можем говорить так, как о том, что уже произошло. Future perfect? – Какая тонкая ирония. И видения. И случайности. И предопределения. Орёл или решка? – Если бы: навечно зависшая в воздухе монета. Но кота Шрёдингера давно нет в том ящике. Он лежит у нас на коленях и мурчит.

Будущее… Если достаточно долго смотреть в пляшущий перед глазами калейдоскоп неизбежных в своей хаотичности фракталов, не столько постигаешь Нирвану, сколько становится попросту скучно. В чём есть первая причина наших постоянных ошибок: маленькие дети постоянно падают, раздражая мамок, не потому, что не в состоянии видеть дорогу под ногами, а потому, что окружающий мир и открывающиеся перспективы – гораздо интересней. Что ещё понятней на фоне последующего дзена: количество всех возможных комбинаций квантовых вероятий полностью совпадает с количеством времени, которое требуется на их постижение. И вот мы уже едва ли не воочию видим, как горизонт событий равнодушно наматывает на себя концепцию Всеведения.

Вот мы и не претендовали, никогда. Иногда нам приписывали, но мы сами всегда помнили про масштаб. И тогда, когда безошибочно вели ваших далёких предков по лесу за добычей; и тогда, когда последними поднимались на борт Ковчегов; и тогда, когда с чужого неба падали звёзды. Практики, а не фундаменталисты. Я объясню. В некоей неопределённой перспективе каждый из нас умрёт. Далеко не факт, что безболезненно. Меняем масштаб, делаем его больше: расширяющееся Солнце пожирает Меркурий, а Землю превращает в Венеру – глобальное вымирание всего живого на планете. Ещё увеличиваем масштаб: тепловая смерть Вселенной (как считают некоторые) или такое изменение констант в известной нам её части (как думаем мы), что конкретно для нас в текущем виде (экий каламбур) на выходе – хрен редьки не слаще. Возникает вопрос: зачем нам такое будущее? А вот если уменьшить масштаб до котировок на завтра, гопников в подворотне или путей объезда пробок на дорогах… Совсем ведь другое дело, не так ли?

Где-то тут мы и получаем то бытовое видение будущего, которое позволяет идти в него по Жёлтой кирпичной дороге, весело насвистывая, а не ставить неуверенно ноги на топкой, заболоченной сомнениями тропинке, настолько затянутой туманом неопределённостей, что слабый фонарь разума не столько освещает путь, сколько порождает отсветы и тени, из которых одобренная эволюцией паранойя столь мастерски ткёт страхи, ужасы и прочих чудовищ. Вот разница. А комические куплеты в том, что нам не нужно в Изумрудный город. И мы порою теряемся на ровном месте.

И вот тут мы выходим к вам из теней, протягиваем руку, а вы её благодарно принимаете, наивно полагая, что если мрак и ужас вокруг немного и ненадолго рассеялись, приобретя понятную и такую знакомую форму, то мы-то уж знаем – куда идём. Но ни один из нас не Вергилий и уж тем более не Данко. Правда совсем в другом: мы выводим вас туда, где свет и ясность нужны только затем, чтобы вы сразу забыли о нас в характерном для вас избытке благодарности и выбрали – куда вам (а потому и всем нам) идти дальше. Так было, так есть, так будет. Я только не совсем понимаю, где одно переходит в другое, чтобы стать третьим.

А если в пёстрый винегрет выше добавить ещё особенностей мышления и памяти, то получится совсем антихудожественно.

Мышление у нас, вкратце говоря, двухпотоковое. В грубом приближении выглядит так: оба наших полушария могут работать настолько независимо, что при решении какой-нибудь сложной задачи могут параллельно рассматривать диаметрально противоположные варианты. От шизофрении нас отделяет в результате только необычное (относительно человеческого) строение мозолистого тела, выступающего в роли своеобразного нейроморфологического арбитра и предохранителя. Если использовать традиционно хромающие аналогии, из компьютерного мира ближайшая будет: двухъядерный процессор. И вишенка: с возможностью виртуализации.

Без дураков: две равноценные личности, разведённые по разным углам черепной коробки, могут у нас по необходимости распадаться на дополнительные субличности, чтобы, как вариант, оценить некую проблему ещё глубже, ещё объёмней. Очень полезно для оценок и прогнозов, например, но фатально для стройности повествования. Скорей всего, вам приходилось слушать историю, которую одновременно увлечённо рассказывали два-три участника. Представили? Вот. Но история всё же одна. От слушателя требуется только не потерять канву в исказительных восторгах перебивающих друг друга увлечённых рассказчиков. Да, я знаю, что такого слова не существует. Собрались дальше? – Привыкайте.

И память. О, эти наши жадные до внимания тени, которым требуется свой Харон, чтобы вовремя бить веслом по башке. Нет оболов – нет приоритета. Некогда, в том же громоздком, компьютерном ещё, мире существовало такое поветрие: облачные хранилища данных. Ну, или распределённое хранение информации. Вот и мы, кроме локальных записей в конкретной голове, можем как записывать, так и считывать общие предковые и текущие воспоминания. Куда? Да прямо в и поверх генетической памяти ныне живущих представителей Агрегации. Как? Могу сказать только одно слово: ганцфельд. Как именно? А вот тут никто не скажет. Ровно по тем же причинам, по которым мы крайне неохотно делились с людьми своими наработками в области генетики, а некоторыми не делились вовсе.

Понятно, что при таких посылках иногда требуется много времени, чтобы в принципе осознать – посетило ли лично твоё воспоминание, или наложилось чужое эхо, может даже очень далёкое. Особенно в свете того, что разные фрагменты одного и того же воспоминания могут быть «записаны» и продублированы (с прилагаемым бесплатно синдромом переписчика) в разных особях. Запросто.

Два представителя нашего вида оказались в одном месте в одно время, один увидел другого (или оба два увидели друг друга), их воспоминания смешались и переплелись, и вот уже на выходе не красный и жёлтый, а оранжевый. Да, так происходит редко, мы всё же – хищники-одиночки, которым становится тесно, когда увидел собрата на горизонте, но в местах исторических бифуркаций вероятность тем выше, чем сильнее удугу втемяшилось, что им есть дело. Обычно мы не делаем из наслоений и переплетений драмы вовсе (ибо сохранилось – значит, ко двору пришлось), но вот когда пытаешься рассказать историю…

В общем, мой дорогой (ая) читатель (ница), ты уже наверняка понял (а), что повествование тебя ожидает сбивчивое, сумбурное, полное неточностей, искажений и местами неожиданных скачков во времени и пространстве туда-обратно, вдоль и наискосок по касательной. О чём и повествует печально сие предисловие-своего-рода-извинение. Но надеюсь всё же, что тебя не укачает. А я, со своей стороны, постараюсь излагать стройней и переходы от одного к другому плавнее увязывать между собой. Будет тяжело, но я постараюсь. Как могу.

И да, что касается деления на вы и мы. Я – анкида – один из Единых во Множестве, что созданы Небом для Земли, но отмечены Знаком Древних. И так далее, и тому подобное. Сам не знаю, чего тут больше: то ли тщеславия ваших отдельных предков, пытавшихся оказаться умнее всех посредством Тайного Знания, то ли дурнины наших последышей, накачивавших их сакральным пафосом, как жаб через соломинку. По тем же причинам и с тем же результатом: от праздной скуки и смеха ради.

Оставляя в стороне Тайное Знание как феномен, коий всю дорогу является толкованием формы облаков (получается тем лучше, чем богаче воображение, а убедительней тем больше, чем оно менее критично), могу заметить, что Праймов подобные экзерсисы раздражают сразу по двум причинам: на эмоциональном зубы сводит от высокого штиля, а на интеллектуальном – грузит пониманием того, что так морально неустойчивые на раз подталкиваются в фанатики. А с ними хоть святых выноси. Сами же Праймы любят с некоторых пор слово «упырь»: кратко, ёмко, точно описывает бытовавшие длительными приступами гастрономические пристрастия, а также черты характера и навыки социализации. Но у меня ещё не раз будет возможность рассказать подробней.

И, возможно, вы уже догадались: попутно я – Прайм. Прайм – не имя и не звание. И означает ровно то, что означает. В историческом контексте, сразу очищенном от мифологической мишуры до скучного дистиллята: базовая модель. По должностным же, если можно так выразиться, обязанностям Прайм в среде анкида – урождённый глашатай и арбитр. И дежурный по классу. Простой парень, чего уж там.

В общем, как-то представиться следовало, так будем считать, представился.