Читать книгу По вашему слову память: да будут их грады построены - Роман Дальний - Страница 6

LaDyINReD: Господи… да он страшный, как смертный грех!..

Old Cynic: Парижские эстеты башню Эйфеля тоже как-то невзлюбили…

LaDyINReD: Сравнил попу с перстом указующим?

Old Cynic: Так… Упыри не раз доказывали, что могут в пусть своеобразную, но красоту. А где не могут – нанимают тех, кто может. Значит, есть какие-то причины, которых мы не понимаем.

LaDyINReD: Плюнуть в лицо человечеству?..

Old Cynic: Отучаемся говорить за всех.

LaDyINReD: Ну, не за всех, конечно, а за тех 92%,которые ясно выразили своё мнение во всеобщем опросе!!

Old Cynic: Напрашивается грубость про миллионы мух, но нахамлю тоньше: «Что ему Гекуба?»

LaDyINReD: Что и требовалось доказать!!! Кто ещё может защищать такое?.. Только такое хамло и грубиян!!!

Old Cynic: Портки смени. У тебя богатым внутренним миром днище вышибло.

LaDyINReD: user «Old Cynic’ banned

Ни дополнить, ни привнести что-то нужное, умное и вечное в чертёж экиммы я не мог. Но мог полюбоваться исполнением. Формой. Кто-то называл его страшным. Кто-то попросту угробищным. Кто-то изысканно шутил, что он – яркое воплощение внутреннего содержимого упырей. А мне он виделся красавцем, грациозно танцующим на шаре. Танец совершенного, комар носа не подточит, баланса между оптимальной формой и промышленным дизайном. Даже в нейронете лишь немногие интуитивно чувствовали: он неспроста лишён даже намёков на округлости, плавности и хоть какую-то обтекаемость. А потому именно то, что он весь состоит из углов и прямых линий, и делает его столь прекрасным – стремительным и разящим, как меч; лёгким и сложным, как снежинка.

Тут смысл вот в чём: идеальная форма для координатной транспортной платформы, как оно официально называется, – куб или хотя бы прямоугольный параллелепипед. А любая лишняя грань, не говоря уже о кривых, изрядно добавляет трудов бортовой навигационной системе. Например, такая вроде бы простая геометрическая фигура, как шар, нагрузила бы её по самое не могу. Вот поэтому утилитарные транспортные и пассажирские платформы в народе метко называются контейнерами и будками – всего лишь констатация очевидного. Да, туристические лайнеры могут себе позволить изысканные обводы, так они на две трети и состоят из координатных преобразователей. И далеко не факт, что кровать, на которой вы спите во время круиза, не встроена в систему. Или тубзик.

А экимма, при том же общем принципе, – система другого уровня. Экимма – не межпланетная транспортная платформа, которой никого уже не удивить, экимма – межзвёздная. Новое поколение. С новым рядом проблем. Например. Теоретически, можно и для межзвёздных перелётов использовать планетарную схему, но. Даже при прыжках от края до края Солнечной системы возникают досадные погрешности, хоть и не очень большие, а тут, ввиду огромных расстояний, на которых даже скорость света становится удавкой на шее астронавигации, а также сложностей учёта всех возможных переменных факторов систем отсчёта, включая всякие там относительные скорости и неинерциальные моменты, погрешность возрастает настолько, что если немножко подраматизировать, то прыгать придётся практически вслепую. На практике сие означает: в соседнюю галактику не попадёшь, но зато в соседний квадрант заблудиться – как за здрасьте.

И выходов тут ровно два. Первый: прыгать недалеко, но часто. Прыгнули, позиционировались, рассчитали следующую точку выхода, прыгнули – у попа была собака. Наши теоретики позагибали пальцы и выдали: идеальное путешествие на один световой год займёт – та-да-бумс! – один год. Итого: почти девять лет из жизни на оборот до ближайшей к нашей системе звезды. Несопоставимо быстрее, чем на любой известной и теоретически возможной реактивной тяге, но очередное «но». Как сейчас знает любой школьник, координатная транспортная платформа не движется в пространстве, она меняет свои координаты в нём. Вот тут поповская собака и порылась: платформы не отменяют постулат о предельности скорости света, они его обходят. С оговорками.

Одна из которых: мы должны видеть, хотя бы прищурившись – куда нас несёт. И чем дальше точка, куда нас несёт, тем существенней истинное положение дел там отличается от того, которое мы сейчас отсюда видим. И никакой субквантовый предиктор тут не поможет. Он поможет не оказаться посреди шального астероида в точке выхода, но не поможет обмануть наши физические константы. Если только…

Выход второй. Межпланетная транспортная платформа использует четырёхмерные преобразователи и дело происходит примерно так: субквантовый предиктор производит оценку точки выхода, даёт добро, трёхмерная платформа рассчитывает себя в четырёхмерных пространственных координатах, после чего, используя четвёртое измерение, как опорное, задаёт себе новые трёхмерные координаты – вжух! – мы на новом месте. И, если учтены все орбитальные и инерционные моменты, то мы сами никуда не врезались и в нас ничего не врезалось. Схема условно называется 3D-4D-3D. Но субквантовый предиктор не может произвести оценку того, чего давно уже нет. Точнее может, но оценка будет отражать положение дел именно в тот момент, который видят бортовые системы. Что неприемлемо. Решение? Немного экстенсивное.

Или схема 3D-4D-5D-4D-3D. И тут дело происходит уже так: трёхмерная платформа рассчитывает себя в четырёхмерном пространстве, в нём уже включается субквантовый предиктор, производящий первичную оценку точки выхода, даёт добро, пересчёт всей системы в пятимерные координаты, теперь они опорные, по ним перерасчёт системы в четырёхмерное пространство с привязкой к точке выхода, там субквантовый предиктор производит точную оценку точки выхода на основе данных с четырёхмерных датчиков, даёт добро, перерасчёт платформы в трёхмерные координаты. Вжух? Ещё какой! С переподвыподвертом.

Видел, кстати, как на одном из каких-то популярных форумов один сетевой эксперт другим сетевым экспертам объяснил разницу на забавном примере. Невесть откуда взявшийся олдфаг, либо помнящий ещё времена повсеместных ДВС, либо помешанный на них, пояснил так: «Если совсем просто: „Маленький Мук“ – это односкоростной дырчик-тарахтелка, на котором по району ездить самое оно, но в другой, например, город на ём ехать – нужно быть в край угашенным, а вот „Анзуд“ – уже сурьёзный моцык с полным баком бензика и коробкой передач ажно на две скорости! На ём реальный поцык может уехать хоть в соседнее сельпо на дискотеку за звездюлями…» Прямо скажем, любая аналогия хромает, а процитированная ездит на инвалидной коляске с перебитыми ногами, но что-то в таком объяснении всё же есть.

А сами вы наверняка увидели, что изменились не столько технические аспекты (хотя и не без них), сколько схема работы. Цена? А возросшая на два порядка сложность бортовых расчётов. В шлюзовую камеру «Маленького Мука» – первого межпланетного космического корабля нового поколения – можно было небольшой грузовик загнать, а пилоту ничего не стесняло движений в кабине даже с тремя пассажирами. При всех его скромных размерах. «Анзуд» же, будучи размером с два нормальных таких туристических автобуса, предоставлял трём членам экипажа свободного объёма меньше, чем командный отсек «Аполлона». А шлюзовая камера? Ха-ха три раза. Бочком-бочком – на выход с вещами.

Ну и всё кружево сверху наплетено к тому, чтобы вы хотя бы приблизительно поняли – почему экимма именно такой и каких мозголомных трудов стоил его дизайн. И незакрытым для обывателя остаётся разве что вопрос – почему всё же «экимма», когда во всех новостях – «звёздный скаут»?

А ровно по тем же причинам, по которым в живую речь вошла и осталась там «Семёрка», а не «ГРАУ 8К71». А уж над идиосинкразией упырей на любой официоз уже даже стендаперы практически не шутят, настолько всем приелось. И в своих проектах мы всегда, без исключений, отстаиваем свои «взбрыки», приводящие в буйное помешательство маркетологов. А совет директоров – в предынфарктное состояние.

Не описать всей эпичности битвы бобра с ослом вокруг проекта планетарного тогда ещё скаута. Всех этих слёз, истерик, воплей и увещеваний, всех умасливаний, перемежавшихся завуалированными угрозами… Но в нейронет совершенно случайно утекла мнемозапись с совершенно случайно повреждённым идентификатором с последнего закрытого заседания, посвящённого будущему имени планетарного первопроходца. Имени, которое «войдёт в века и учебники истории» на радость подрастающим поколениям. И ведь вошло. Как тонко съюморил один из помянутых стендаперов: «в корму по самую корму».

Любой желающий может сейчас посмотреть записи прямых трансляций (с самого скаута, со скафандра пилота, с дронов-спутников) первой исторической посадки на Луну. До неё предприняли, правда, «пристрелочную» остановку в точке L1 системы Земля-Луна, но там совершенно не на что смотреть. Хотя записи тоже есть. А вот если вы всё же посмотрите на запись заседания… Видите? Видите эти безмятежные улыбки анкида? Именно об них расшиблась в лепёху пафосная историчность момента. И к Луне отправился не планетарный скаут с потрясающим основы мироздания именем, а джампер «Маленький Мук».

«Постойте-ка!» – скажет тут внимательный читатель: «Как же тогда Агрегация согласилась на „звёздный скаут“ и „Анзуд“? И что там уже с экиммой, чёрт возьми!» Начнём с самого простого: бортовое имя «Анзуд» предложили мы. И да, есть непосредственная связь с экиммой, о чём чуть позже. Никто не возражал, так и назвали. На скаута же согласились после долгого торга по двум взаимодополняющим причинам: а) сами ничего лучше не придумали, не о том голова болела; б) как я уже говорил, мы оказались на пороге переломного момента в нашей истории. Sapienti sat. А «экимма»… Ну, никто ж не запрещает нам называть его в рамках междусобойчика так, как нам вдруг захотелось. В этот раз мы попросту не стали настаивать. А уши тут растут из…

Как-то на одной пресс-конференции один из журналистов спросил: а есть ли у вампиров свой язык? Так вот, нету. Каждый конкретно взятый за жабры вампир (теперь мы вампиры, оставайтесь на линии, ваш звонок важен для нас) говорит на том языке, который считает для себя родным его текущая инкарнация. А вот у Агрегации, как у общности, есть своё арго, густо замешанное на шумерском и латинском лексиконе. С некоторых пор его в шутку стали называть шуржиком. И вот «экимма» родом именно оттуда. И представляет из себя искажённое массовой культурой «эдимму». И, если внимательному читателю знакомо значение сего слова (ну, или сейчас станет знакомо, славься G!), то он/она поймёт – чего ж мы не настаивали. Так ведь себе изысканность.

(Заметка на полях, лингвистическая: юмористы могут дать и расшифровку «аббревиатуры» того, что такое шуржик: шумерский, убейдский, римский, жаргонизмы, испанский, китайский. Дано практически дословно по убыванию частоты использования отдельных слов, хотя испанский определённо идёт наперёд локальных жаргонизмов. И нетрудно догадаться, что римский соотносится с латынью также, как и любой другой живой язык таверн, казарм и торговых развалов соотносится с любым другим академически высоким штилем. Короче говоря, типичному лаоваю без многократного ганьбэй не разобраться.)

Накладывается также то, что типовой упырь в некотором смысле до самой своей смерти – пубертатный подросток во взрослом теле, разве что без прыщей. Ну а вы сами наверняка знаете (либо себя помните, либо дети вам уже отомстили), как оно бывает во взаимоотношениях пубертатных интеллектуалов и старпёров: стоит старпёрам освоить какое-нибудь слово из подросткового лексикона, как подростки тут же теряют к нему интерес – так старпёры говорят, фу так делать. Вот и нам стало бы не смешно.

И да, об интеллектуальности как отдельно взятого упыря, так и Агрегации в целом можно долго и до хрипоты спорить, но вас, хорошие мои, таки двенадцать мульярдов на текущий момент. Несмотря на всё ваше упорное сопротивление всю дорогу и нашу постоянную борьбу с собственной природой. Да, я к тому, что типичный пубертат большую часть времени думает вовсе не о судьбах мира. Хотя с последним стало намного легче, когда после бессчётного количества моралфажеских баталий победили прагматичные циники и антропоморфным биолемам дали зелёный свет на законодательном уровне. С оговорками. Крайне грозно звучащими и столь же крайне бессодержательными.

В общем, не знаю, сколько бы я ещё смотрел задумчивым взглядом на чертёж экиммы, но тут в поле зрения появился Котангенс. Стоило непроизвольно скосить глаза и таким образом установить зрительный контакт с желтоглазым марсианином, прозвучало вопросительное по форме, но требовательное по содержанию «мыр». Что ж, ритуальные нормы вежливости соблюдены. Я свёл ноги и похлопал по коленям. Дважды просить не пришлось. Первый и единственный в истории биолем домашнего питомца, шестидесяти двух совокупных лет, начал устраиваться поудобней. А я смахнул из поля зрения надоевший экран с чертежом.