Читать книгу По вашему слову память: да будут их грады построены - Роман Дальний - Страница 12

Wise-O-Serious: Упыри спицом такой порог вхождения в нейронет задали

MoreMeLatte: Какой такой?

Wise-O-Serious: Стотыщ пунктов….. Откель мне знать? Но очен высокий

MoreMeLatte: Разочарую даже человек с IQ как у табуретки может спокойно ходить в нейронет

Wise-O-Serious: Ага через бураинту

MoreMeLatte: Через обычный нейроинтерфейс. Если соблюдать простые правила социального общежития и не лапать иносказательно выражопываясь оголённые провода

Wise-O-Serious: Бгг…. Оголённые…. Сеструху я твою оголённой видел, выражопнутый

MoreMeLatte: Вот про то и речь….

На последнем экране, который я ещё не смахнул в периферийный «шкаф» не нужных сейчас, но востребованных задач, был открыт в «плоском» текстовом виде этот самый мнебук. Уж коли вы читаете, а, точнее, считываете его. А в текстовом виде он у меня был открыт, разумеется, через «буратину». И в данном случае анкида не имеют никакого отношения к такому народному наименованию шлюзового интерфейса между интернетом и нейронетом. И откуда взялось – уже днём с огнём не сыщешь. Но этимология почти наверняка восходит к чьей-то злой шутке про человекоподобных, у которых папу звали Урфин Джюс.

Однажды выяснилось, что участие в серьёзных и глубоких дискуссиях в нейронете для людей, деликатно выражаясь, не сильно умных, чревато травмами содержимого черепной коробки. Не выдерживая темпа и/или напряжения, «выгорали» отдельные участки коры, а у тех, кто слишком близко к сердцу воспринимал, отождествляя себя со своим звездежом, как у смешных часто принято, и участки поглубже. Восстановительная нейрохирургия помогала, но не всегда оказывалась к месту и ко времени. Особенно для пропустивших в лицензионном соглашении фразу «на свой страх и риск», пусть и написанную ублюдочным канцеляритом. Бедняги, у которых в нейронете кто-то был неправ, вдруг сталкивались с тем, что медицинская страховка таких досадных случаев не покрывает.

Поэтому до того, как в нейросканеры стали ставить предохранители, считывающие массу параметров (дебилометры, как их тут же прозвали) и обрезающие поток данных при малейшей угрозе мозгам гражданина с активной гражданской позицией, успели зарегистрировать даже несколько смертельных случаев среди дискуссантов, начинающих ответы оппонентам с фраз вроде: «Я те ща на пальцах раскидаю!», «Ты чо, тупой? Все давно в курсе, что…», «А у <рэндомное название нации/народа> ещё хуже!», «Надо же, сколько <рэндомный ярлык для группы лиц, презираемых дискуссантом> понабежало…» и тому подобных интеллектуальных перлов.

Для статистически заметного количества граждан поток данных из нейронета превратился в тонкий ручеек. Если бы не пункт в законе, касаемый возврата технически сложного товара, у «НейроТеха» (угадайте с трёх раз, где располагалась штаб-квартира корпорации?) могли бы начаться не лучшие времена. Но что есть, то есть. Поэтому фанатики и одержимые всех мастей вернулись обратно в интернет, а вменяемые люди облегчённо выдохнули. И какое-то время радовались жизни. Но в конечном итоге появился «буратина» и набеги морлоков на нейронет возобновились. Вот только преломленные «буратиной» сетевые паладины выглядели в нейронете как восьмибитные герои первых виртуальных развлечений в глазах современного ребёнка, избалованного симами. Каковую нишу потешных анахронизмов благополучно и заняли. Чего сами, разумеется, не понимали, отчего только лучше справлялись с отведённой ролью заповедных скоморохов.

А «спасибо» тут следует сказать гражданам, которым паранойя положена по должностным инструкциям. Вообще в нейросканерах стоят толковые брандмауэры, обеспечивающие передачу только тех мыслей, образов и ощущений, которые пользователь «расшарил», но с точки зрения спецслужб тот факт, что ни одну «закладку» в их ПО никто ни разу не нашёл, вовсе не означает, что таковых нет в принципе. И в рамках концепции «лучше перебдеть, чем недобдеть», использование нейронета сотрудникам прямо запретили. В конечном же итоге нейронет оказался заказан всем, кто мог иметь хоть какое-то отношение к информации, имеющей хоть какой-то гриф секретности или намёк на закрытость. Вояки, например. Сверху донизу. Но без доступа к тому, чем живёт нейронет, профессионально деформированные чувствовали себя голыми и беззащитными птенчиками перед лицом невообразимо страшнючих угроз.

Первым делом, кто бы мог подумать, попробовали надавить на «НейроТех» с требованием полного доступа ко всей информации, как пользовательской, так и корпоративной. Но случился отлуп. И в лучшие-то времена получалось с пятого на десятое, а мутный экстратерриториальный статус вампиров и подконтрольных им компаний вообще перевёл дело на достоверно недостижимый уровень. Результат получился совершенно предсказуемым, но попробовать, что называется, стоило: дёшево и сердито, хоть и мимо всё-таки. Ну а вдруг?

Но «вдруг» не выстрелило, и через какое-то время свет увидела СВИН «Сонар». СВИН – система взаимодействия интернет-нейронет. И тут мы тоже не имеем никакого отношения. Предполагаем, что подобная аббревиатура – прямой и недвусмысленный привет нам от товарищей, которые вполне осведомлены о нашей склонности к забавным сокращениям. Ну а название прекрасно описывает принцип работы. Да, детальной картинки так не получишь, но система вполне давала представление об условном рельефе и позволяла держать руку на пульсе. Ограниченный инструментарий позволял даже оставлять свой след в нейронете. Условно говоря: да, рельефа с его помощью не изменить, даже ни на щербиночку, но на ближайшем ландшафтном элементе вполне можно написать огромными буквами «Изенгард – чемпион!» Ну, или парой слов уличить свою бывшую в тяжких половых грехах против ранимой пацанской души. Тут уж кому что. По Сеньке и шавка.

Изначально, само собой, СВИН сделали продуктом совершенно закрытым, ДСП, но долго так продолжаться не могло. «People are people», – как пела одна группа во времена моей ещё календарной молодости. И вот уже пара безымянных полканов, которые спать не будут, если за день хотя бы немножечко не монетизируют должностных возможностей, не смогли пересилить себя, и исходные коды СВИНа утекли в коммерческий сектор. Где и появился через какое-то время «Pure Keeno» – инструмент не такой казённо-деревянный, намного приятней в пользовании и удобней в интерфейсной части, но имевший те же принципиальные ограничения. Вот только слабым местом регулирования и запретов всю дорогу становились всё же не инструменты, а люди, которые ими пользуются.

Тут мне вспоминается, как я как-то работал на одном полузакрытом предприятии, где сотрудникам строго-настрого запретили пользоваться интернетом и всякими там почтами-мессенджерами, только СМС в личных целях. Подключение к сетевому кабелю – только на уровне начальников отделов, но и у них трафик отслеживался от первого байта и до последнего.

Понимали ли при этом те, кто должен был всё это дело контролировать, что грозные указявки радиоволны не останавливают? Понимали прекрасно. Но тут надо понимать вот ещё что: в любой системе с жёсткой авторитарной иерархией инициатива делает с инициатором всякое непотребное, а потому для рядового исполнителя на месте не существует ничего того, что прямо не прописано в должностных инструкциях, спущенных сверху. Вот мы и обменивались с непроницаемыми лицами чем хотели, с кем хотели и когда хотели. Проблему на корню решила бы простенькая глушилка, но исполнителям оно никуда не упало, а у Большого Вождя – своих дел невпроворот, ему не до всякой там фигни.

С нейронетом ситуация обстоит позаковыристей хотя бы на уровне аппаратной части, но вот во внерабочее время… Думаю, вы сами знаете, как оно бывает. Всегда находится молодой лейтёха, который жить не может без хентай-симов, а то и вовсе без ума от маленьких пони. Всегда находится малолетняя нимфетка, которая помрёт к утру, если не узнает, как порадовать бойфренда «глубокой глоткой». Попутно, по дурости, открыв прямой доступ к родительскому терминалу. А полный список тех, кто там ещё находится, могут составить разве что Чёрные НОДы, но вам они его не покажут. А именно такой акцент, именно на такую группу лиц, я сделал неспроста. Именно те, кто раскочегаривает т.н. «гормональную экономику» – обычно самая уязвимая часть популяции: чем сильней плещется половой гормон в тыковке, тем хуже с высшими психическими функциями, включая самоконтроль. Just a business, ага, унд nothing personal.

Вот так и получилось, что нейронет стал эдаким сердечником, а интернет – его обмоткой, настолько плотной и настолько прикипевшей, несмотря на первичную видимость, что отделить одно от другого уже не только невозможно, но и не нужно: вместе они составляют потрясающую динамо-машину. Динамо-машину революционных идей, непредставимых прежде гипотез и весьма странного местами слияния искусства и технологий. Уже упомянутая мною идиосинкразия на ложь не даст записать такой мозговыносящий эффект Агрегации в заслугу, поскольку эффект совершенно побочен, но именно Агрегация сразу смекнула, что «ток» следует пустить в дело. И работы по тому же «Маленькому Муку» в своё время ускорились на порядок. И человечеству, как таковому, тут тоже изрядно перепало: спин-офф технологии изменили многое, очень многое. Кроме самих людей.

Обрисовать такое взаимодействие можно на примере воображаемого диалога взрослого и ребёнка:

– Дядя, а почему трава зелёная?

– Потому что хлорофилл.

– А почему одна трава зеленее, чем другая?

– Разное количество хлорофилла.

– Дядя, а почему подъельник не зелёный ни разу?

Типовой взрослый на таком вопросе крякает, лихорадочно сканирует свои скромные ботанические познания, но в итоге лезет в тематические справочники. А если там ответа нет, то исследует (ну, мы ж в общем фантазируем) и находит ответ. И таким образом развивается. А в конечном итоге выигрывают все: и сам взрослый, и ребёнок, у которого в запасе будет на одну крупицу знаний больше. Поймёт каждый отдельно спросивший ребёнок данный ему ответ или нет – вопрос вторичный, но именно так мы и получаем совместное поступательное движение, в основе которого – детские наивность и любознательность. Некоторые взрослые сохраняют их и сами по себе, но лишь некоторые. Да и один из парадоксов познания состоит в том, что некоторые вопросы можно задать только от полной незамутнённости, а иначе – и в голову не придёт.

Собственно, примерно также происходит цивилизационное взаимодействие людей и вампиров. Вампиры могут проявлять чудеса работоспособности и изобретательности в упорном до упоротого достижении того, что можно назвать зоной комфорта, но, по достижении таковой, теряют всякую мотивацию для дальнейшего роста в какой бы то ни было области, мизинцем левой ноги лишь поддерживая достигнутое. А зачем, когда и так хорошо?

На примере: лишь впервые увернувшись от стрелы, пущенной человеком в одного из моих братьев из простого лука, он тут же решил, что с этим хамством нужно что-то делать. И придумал лук составной. И смех смехом, но произошёл сей технологический прорыв далеко и отнюдь не сразу, хотя с луками, как таковыми, вампиры познакомились едва ли не при первых контактах. Просто во времена племенных тет-а-тет люди как-то не успевали воспользоваться, а во время массовых свар – тут уж за всеми не уследишь. Саргон не даст соврать.

Но акцент я тут делаю больше на то, что креативность вампиров носит сугубо реактивный характер: в ответ на непосредственные угрозы или серьёзные потенциальные выгоды, которые влечёт за собой выход из комфортной зоны. И людская изобретательность всю нашу совместную историю тут оказывается очень кстати. Какой «Маленький Мук»? Какой «Анзуд»? Не было бы ничего, если бы однажды один фошыст не запулил свою спиртовую горелку на высоту в 188 кэмэ, на что Агрегация выдохнула: «Едрить!» – вдруг открыв для себя новые горизонты.

Именно поэтому мой мнебук сейчас и развёрнут в буратине, а не в привычной уже форме объёмной сферы, где требуется заполнить художественными финтифлюшками разбросанные по ней, будто по трёхмерной звёздной карте, ключевые блоки, после чего связать их между собой причинно-следственными цепочками разной толщины, отображающей приоритетность, ну и направленности, иногда таковую явно даже не задав: а пусть всё будет, как реальной жизни, где всё сплетено в столь плотный клубок, что фиг поймёшь порою – что откуда растёт и растёт ли вообще. Иначе говоря, я таким образом создаю себе искусственную сложность на пустом месте, сознательно выбивая себя из созерцательного равновесия в зоне комфорта.

Вряд ли такой подход сделает мнебук лучше. Практически уверен, что любой мало-мальски грамотный редактор повыкидывал бы из нетленки до 2/3 объёма, попутно пообрезав в этом клубке торчащие отовсюду в никуда повествовательные нитки… Но задумка как раз в том и заключалась, чтобы сделать рассказ как можно более непрофессионально человечным. И не мне судить – насколько получилось. Но я бы предложил сделать очередную скидку на то, что среди вампиров регулярно встречаются графоманы, но никогда – литераторы и остановиться на том, что есть книги, которые не столько «про что-то», сколько «для чего-то». Оставлю себе маленькую надежду, что хоть кто-то читает просто для удовольствия. Ну а если в процессе привелось узнать что-то новое – славно. Неожиданно, но славно.

Тут «Ослик Иа» отвлёк меня уведомлением о срабатывании транспортной платформы в прихожей. Ох ты ж, ёлки, я ж хотел о «брачных» биолемах рассказать! Дремавший Котангенс сперва лишь повёл ухом, но, заслышав шуршание пакета, решил проверить – как там и чего. Моментально оказался на полу и потрусил из кабинета. «Вот ты где! – Донёсся голос Лилит, – А я тебе вкусняшек захватила, да…» Ну, эти двое договорятся: кроме неотразимой красоты их объединяет ещё и то, что оба – прирождённые убийцы. Когда мы проживаем в нашем изолированном альпийском шале, Котангенс тащит на веранду всё умерщвлённое мелкое зверьё, что не успело оказаться дальше радиуса его дневного перехода. Интересно, а какую мне «вкусняшку» притащила Лилит из Нью-Йорка?