Читать книгу Поэзия на европейских языках в переводах Андрея Пустогарова - Сборник - Страница 9

Тебе, любовь моя

я пошел на птичий рынок

и купил птицу

тебе

любовь моя

я пошел на цветочный рынок

и купил цветок

тебе

любовь моя

я пошел на блошиный рынок

и купил цепь

грубую цепь

тебе

любовь моя

а потом пошел на невольничий рынок

искал и не нашел

тебя

любовь моя

Куда ты, голубчик тюремщик

с ключом, замаранным кровью?

Иду за своей любовью —

ту, что люблю, отпустить на волю.

Пока не поздно,

надо идти

за той, что держал взаперти

жестоко и нежно

узницей тайных моих желаний,

моих внутренних мук и страданий

за решеткой вранья о будущем,

лживых клятв и пустых обещаний.

Пусть свободной станет она,

и забудет меня,

уйдет и вернется,

и любит меня снова,

или пусть любит другого,

если другого она закадрит.

А я, если она не придет

в объятья мои,

в одиночестве

стану стеречь,

на ладонях буду беречь

до конца дней

нежность ее грудей,

вылепленных по образу любви.

в который раз сбежала

ящерка любви

только хвост в кулаке

прощальный сувенир

сам виноват

сады цветы улыбки струи фонтанов

вся сладость жизни

человек на земле плавает в собственной крови

мечты струи фонтанов сады

детские сны

человек на земле как окровавленный сверток

сады цветы струи фонтанов мечты

вся сладость жизни

человек на земле как уснувший ребенок

он мотает головой «нет»

а сердце его говорит «да»

он говорит «да» всему что любит

а «нет» он отвечает преподавателю

его держат на ногах

допрашивают

загоняют в угол

а он вдруг начинает неудержимо хохотать

и стирает все числа и слова

имена и даты

все хитрые фразы и все ловушки

и не обращая внимания на угрозы педагога

под возмущенный свист вундеркиндов

пригоршней мелков

рисует на почерневшей от несчастий доске

разноцветную рожицу счастья

ангелы и чудеса

ветра приливы

далеко откатилось море

ангелы чудеса простор

ветра приливам наперекор

и больше ничего на свете

тебя как водоросль морскую гладит ветер

ты шевельнулась на ложе из песка во сне

далеко откатилось море

но

в твоих глазах полуоткрытых видно мне

волну еще одну волну

ангелы и чудеса в просторе

ветра с приливом спорят

и в этих двух волнах я утону

– Какой у нас там день недели,

ты не знаешь?

У нас с тобой все дни,

моя родная,

у нас с тобой вся жизнь,

моя любовь.

Мы любим и живем,

мы любим, вот и не умрем.

Хотя про день мы ничего не знаем,

и ничего не знаем

про жизнь и про любовь.

Зимнее солнце

над Гран-Пале,

огромное, красное,

появится и пропадет.

И сердце мое пропадет

и кровь убежит.

Убежит, чтоб отыскать тебя,

любовь моя,

моя красавица.

И найдет,

где б ты ни была.

тысячи тысячи лет

не скажут ничего нет

о крохотной секунде вечности

когда ты поцеловала меня

когда я поцеловал тебя

утром в лучах зимней зари

в Париже в парке Монсури

в Париже

на Земле

на звезде

под названьем Земля

я такая какая есть

так я сделана

если смеяться хочу

во все горло я хохочу

люблю того кто любит меня сейчас

разве я виновата

что это другой всякий раз?

так я сделана

чего ж вы еще хотите

сверх того что хотите меня?

я сделана удовольствие доставлять

ничего не стоит менять

острый слишком стук моего каблука

моя талия слишком гибка

мои груди слишком туги

вокруг глаз туши круги

что поделаешь

я такая какая есть

кому хочу тому и нравлюсь

что поделаешь

со мной это случилось

да я кого-то любила

да кто-то любил меня

как дети что любят друг друга

просто умеют любить…

не спрашивайте у меня

я чтоб удовольствие доставлять

ничего не надо менять

И Бог изгнал Адама —

отлупила Божья рука

его тростью из сахарного тростника.

Так получился первый ром.

И удирали напролом

из виноградников Господних

Ева и Адам.

Святая Троица

гналась за ними по пятам.

Но голоса Евы и Адама

детскую считалку пели упрямо:

диво плюс диво – смотри,

будет четыре, а не три.

И Троица, конечно,

отстала, по святому равностороннему

треугольнику рыдая.

Ведь двуугольник грешный

его затмил, сверкая.

Добропорядочные граждане, не бойтесь!

Это совсем не опасно.

Мертвые ваши надежно мертвы.

Надежно их сторожат.

Не бойтесь,

вам их не отдадут назад.

Им не спастись бегством —

кладбище охраняется

и вокруг каждой могилы – оградки

из железных прутьев,

как вокруг детской кроватки,

чтобы ребенок не выпал оттуда.

И это не зря.

Вдруг в вечном сне мертвецу

что-то приснится?

Приснится, будто

он жив, а не мертв?

Вдруг он сбросит каменное покрывало,

подкатится к краю,

как из кроватки,

выпадет в жизнь?

Этого еще не хватало!

Могильный ужас!

Все зашатается —

любовь, печаль, наследство.

Но не волнуйтесь,

ваши мертвые к вам не вернутся.

Радуйтесь жизни,

добропорядочные господа —

слезы пролиты раз и навсегда.

Нет, они больше не встанут.

Могилы будут в целости и сохранности,

на месте вазы с хризантемами и скамейки.

Все спокойно.

Берите в руки лейки.

Ничто не помешает вам

в этих работах,

в вашей вечной скорби

на свежем воздухе.