Читать книгу Нити Судьбы - Ульяна Петровна Подавалова-Петухова - Страница 7

Света, Яша с малышкой Ромалой остались жить в городе. Приезжали на два дня пару раз в месяц. Мать смотрела на дочь и радовалась за нее: Света цвела, как роза. Она действительно была счастлива, а что еще нужно матери? Денег у нее молодые не просили. В начале лета Яша позаботился о дровах и угле для тещи. Огород посадили тоже дочь с зятем – бабушку оставили с шаловливой внучкой. В середине июня Света совсем перебралась к матери.

– Им нужен свежий воздух и витамины, – заявил зять, кивнув в сторону жены и дочери, – да и вам будет веселей.

Черной тенью мелькнула мысль в голове Полины Яковлевны: хочет избавиться от любимой женушки и дочери-шалуньи! Яша уехал, но через три дня вернулся обратно на машине, забитой разными продуктами. Все дни, что он провел со своей семьей, парень не спускал глаз с жены и не жалел времени для дочери. Как не пыталась Полина Яковлевна, а все же не смогла вспомнить такого поведения у своего бывшего мужа.

Молодые, оставив Ромалу с бабушкой, ушли вечером на ту самую заброшенную дедовскую пасеку. Теща смотрела на их удаляющиеся фигуры и вдруг поняла, что сегодня год, как познакомились супруги. Они пошли в то место, где были по-настоящему счастливы, где вкусили запретный плод любви. И ей впервые за все время захотелось, чтобы пара сохранила эту любовь и пронесла ее через всю жизнь. Чтоб Яша всегда любил свою жену, и она для него была бы светом в жизни.

Полина Яковлевна наконец-то приняла Яшу в свое сердце. Она видела, что из всех молодых супругов, которых женщина знала, цыган лучший. Не пьет, не курит, не грубит, заботиться о своей семье, обожает дочку, хорошо зарабатывает и не забывает о теще. Не было холодильника, так он привез ей новенький «Саратов», да еще дрова, уголь. Перечислять можно долго, но есть ли в этом смысл? Она просто видела, что другие мужья-отцы забывают о своих семьях и уходят в загулы. А Яша со Светой выстирали все половики в доме. Но самое главное было не это. Яша любил Свету. Полина Яковлевна видела, как цыган не зная, что за ним наблюдают, смотрел на жену. В такие моменты в черных ясных глазах жила такая безбрежная нежность, что сердце матери успокаивалось: ее дочь любима.

Все лето Света с Ромалочкой прожили в деревне. Яша сновал, как челнок, по изученному маршруту город-село-город. О своей работе парень не распространялся. Света привыкла думать о том, что муж постоянно ездит в командировки. Полина Яковлевна попыталась лишь раз поговорить об этом с дочкой, но та ушла от ответа и дала понять матери, что не желает говорить на эту тему.

В середине августа, в очередные выходные, Яша вновь появился в селе. Он был чем-то расстроен и молчал почти весь день, а вечером, когда дочь уснула, они со Светой ушли гулять. Их возвращения Полина Яковлевна так и не дождалась – уснула. Утром она увидела озабоченную дочку, которая поглядывала на мать грустными глазами. Женщина поняла: что-то стряслось у молодых. Иначе почему бы они оба были такими хмурыми и подавленными. Сердце ее сжималось и сжималось, предчувствуя беду.

***

– Мама, нам нужно тебе кое-что рассказать, – начала Света вечером после ужина, – нам с Яшей придется уехать на год, может на два.

Мать так и села на лавку.

– Куда? – спросила она глухо.

Девушка села рядом, обняла ее за плечи, поцеловала в щеку. Голубые глаза пытались казаться беззаботными, но на самом дне плескалось беспокойство.

– Мам, мы же вернемся или заберем тебя к себе, – сказала она.

Полина Яковлевна сидела с каменным лицом. Ей все еще не верилось, что дочь уезжает куда-то, да еще и так надолго.

– Зачем? – выдавила она из себя.

Света отвела взгляд в сторону, помолчала, затем вновь посмотрела матери в глаза и ответила:

– Мам, так надо.

Полина Яковлевна понимающе кивнула.

– Конечно, у тебя своя семья, – сказала она, и тут ее взгляд остановился на детской коляске, в которой спала маленькая Ромала.

– А Ромала? – спросила бабушка.

Света недоуменно вздернула брови.

– А что Ромала? – не поняла она. – Она поедет с нами. Я без дочери даже с места не сдвинусь. Мам, да ты не переживай. Все будет хорошо! Тем более мы же не навсегда уезжаем, а на время, и очень скоро вернемся. Ты даже не успеешь соскучиться!

Губы Светы улыбались, а глаза оставались печальными. Полина Яковлевна отвернулась, уголки рта опустились, а на глаза навернулись слезы. Дочь заметила это и прижалась к матери.

– Это за год-то? – проговорила она.

– Ну, он быстро пройдет, – проговорила сквозь слезы девушка. – Мам, я тебе клянусь! Я вернусь, вот увидишь!

Женщина согласно кивала, но если бы Света знала, как тяжело было матери ее отпускать! Но дочь была самостоятельной, уже отрезанным ломтем, и у нее своя жизнь.

Буквально через два дня в доме Полины Яковлевны появился телефон. Уж как это устроил Яша, женщина так никогда и не узнала.

– Вот, мам, теперь нам будет проще общаться. Я буду звонить тебе каждую неделю, – сказала Света, обнимая мать.

Девушка не знала, что мама в это время думала о том, что не нужен ей этот трындычащий аппарат, а лучше бы девочка осталась с ней. А на следующий день молодая семья покинула отчий дом. Полина Яковлевна плакала тихо, пока упаковывали чемоданы. Она посматривала на машину, приехавшую за ее детьми из города и теперь стоящую во дворе. Вот сядут в нее Яша, Света и Ромала, и увезет она их неведомо куда. Адреса Света не оставляла. Мать понимала, что она сама, скорее всего, просто не знает, куда везет ее муж. Она просто следует за ним. «И в радости, и в горе, и в болезни, и в здравии»… Почему-то эти слова вспомнились женщине. А еще пришла мысль о женах декабристов, которые следовали за мужьями в ссылку, в холодную и голодную Сибирь. Шли по велению сердца, по любви и еще потому, что перед алтарем поклялись в верности друг другу. Женщина вспомнила, как не пошла в церковь на венчание Яши и Светы. Она помнит лишь, каким одухотворенным было лицо дочери после священного обряда. И в первый раз она пожалела, что не вошла в храм Божий. Но прошлое не вернуть и не изменить. С ним нужно просто смириться, а сегодняшний день прожить так, чтобы завтра не было за него стыдно.

Сборы были закончены, и дети, расцеловав Полину Яковлевну, сели в машину. Та тронулась, и женщина еще долго стояла на дороге и смотрела вслед. А на заднем сидении мелькала светлая голова дочери, которая прижималась к плечу Яши. Видимо, и Свете было тоже тяжело уезжать, и душа так же разрывалась на части… А мать стояла и смотрела на дорогу до тех пор, пока машина не исчезла из виду.

***

Теперь дни для Полины Яковлевны превратились в ожидание звонка. Света звонила матери каждую пятницу и говорила с ней минут пятнадцать – двадцать. У них все было хорошо. Яша работает, Ромала растет, а Света сидит с ней дома. На свой день рождения, Новый год и 8 Марта женщина получила большие посылки, в которых были и дефицитные продукты, и вещи.

– Мне бы тебе посылку отправить. Я вам носков навязала, – говорила мать.

– Ой, мам! Да у нас все есть, – отвечала та, – нам ничего не надо, а носки я сама связала. Так что не беспокойся.

Но женщина не могла не беспокоиться. Сердце ныло и ныло. Конечно, Света в течение последних пяти лет жила самостоятельно, но Полина Яковлевна знала, что в любой момент может приехать к ней, и прижать свое чадушко к груди. А теперь? Света всякий раз звонила из разных городов. Скитается ее девочка по просторам необъятной родины и не имеет своего угла. И произошло то, чего Света так опасалась: сидит в кибитке и мотается по стране. Ну и что, что не кибитка, не все ли равно? Машина ль, кибитка ли – невелика разница. Суть-то та же!

В апреле, в одну из пятниц, позвонил Яша.

– А Света где? – спросила встревоженно мать.

– Да вы не беспокойтесь, Полина Яковлевна, – успокоил зять, – они в больнице лежат. Отит у малышки, да их уже завтра выписывают. Просто Света сказала, что если вам сегодня не позвонить, то вы переживать будете. Так что она вам в понедельник позвонит.

Девушка действительно перезвонила, и долго разговаривала с матерью. Женщина успокоилась, она понимала, что дети болеют, как же иначе.

Весна грязная и слякотная, наконец-то, завершилась. Май расцветал, природа зеленела с каждым днем все больше и больше. Солнце отражалось миллион раз в каплях росы. Молодые зеленые листочки просвечивали насквозь, и тоненькие линии на них напоминали линии на ладонях руки.

Света все так же звонила матери каждую пятницу. Но Полина Яковлевна услышала как-то раз в голосе дочери нотки усталости.

– Что с тобой? – спросила она.

– Да все нормально, мама, – отозвалась та, – так, чуть-чуть заболела.

– Что значит «чуть-чуть»? Как можно заболеть чуть-чуть?

Света вздохнула.

– Просто немного недомогаю.

– А ты к врачу ходила?

– Да.

– Что говорят? Чем болеешь?

Девушка на другом конце провода опять вздохнула. И тут Полине Яковлевне – явно, не в добрый час – вспомнились слова старой цыганки, предрекающие смерть Свете.

– А ну, быстро говори, что с тобой? – крикнула она, прижимая трубку к уху.

– Да ничего страшного, – ответила дочь, – скоро пройдет.

– Когда скоро? – нервничала мать. – Что тебе прописали? Ты пьешь лекарства?

– Мам, не волнуйся, со мной все в порядке. И лекарства я пью, так что в другой раз я тебе позвоню, и ты услышишь, что у меня все хорошо.

Но мать ей не сильно-то поверила, хотя виду не подала. В следующую пятницу она нетерпением ждала звонка от дочери, и та позвонила рано утром. Голос у нее был бодрым, но Полине Яковлевне все слышались тревожные нотки в разговоре.

– Света, – не вытерпела мать и перебила на полуслове, – а как у вас с Яшей? Доченька, деточка моя, ты, если что, бросай его и приезжай. Он что, загулял, кабель такой?

Девушка притихла, потом засмеялась.

– Мам, да что ты такое выдумала? Яша загулял? Да ты что!

– А то! – крикнула мать. – То ли я не знаю этих цыган? Только ветер в голове!

Света посерьезнела.

– Значит, не знаешь. Яша сейчас рядом стоит, и у нас все просто замечательно. Ромала дома осталась. Сегодня холодно. Мы не потащили ее с собой. Вот поговорим с тобой и пойдем в кино. Нельзя думать о моем муже, как думала о своем. Он был таким, а Яша другой. Он любит меня.

Полина Яковлевна вздохнула. Если бы она просто думала, что муж – кабель! А то ведь он и на самом деле ни одной юбки не пропускал. И пока молодая Полина не застала его с любовницей на ферме, она бы так и жила, свято веря, что у мужа так часто ломается машина. Да это – старая история, быльем поросшая. Стоит ли ее вспоминать? Право, не стоит…

Каждую пятницу июня мать уговаривала дочь приехать домой.

– Виктория, знаешь, какая! И я уже огурцы свои ем, – говорила она.

Та отвечала, смеясь:

– Мам, мы всю зиму ели свежие огурцы, а уж летом…

Женщина тяжело вздыхала. Что и говорить: Яша создал хорошие условия для своей семьи. Разве удивишь их свежими овощами с грядки?

***

Лето шло. На лугах поспела земляника, и от Светы пришла тревожная весть: она заболела.

– Мам, я не хотела тебя пугать, – говорила она, – но я не смогу позвонить тебе в следующую пятницу, тебе позвонит Яша. Ты только не волнуйся. Просто ерунда какая-то по-женски, но придется лечь в больницу. Мама, Яша будет звонить через день. Ты не переживай, все будет хорошо.

Но разве могут эти слова успокоить материнское сердце? Яша говорил, что Свету лечат лучшие специалисты. Прошло три недели, прежде чем мать услышала голос дочери. Та говорила бодро, но иногда они обе вдруг принимались плакать. У Полины Яковлевны болело сердце за свою кровиночку. Она осунулась и похудела от переживаний, а дочь просто соскучилась по маме. Света исправно звонила две недели, а потом вновь на другом конце провода вновь оказался Яша.

– Где Света? – спросила встревоженно женщина.

– В больнице, – устало отозвался зять.

Полина Яковлевна заплакала, и парень стал всячески успокаивать тещу, но та будто не слышала его.

– Яша, Яша! – вдруг закричала она. – Яша, я могу приехать! Завтра же сниму с книжки деньги и приеду! Скажи только куда?

Цыган тяжело вздохнул.

– Вы только зря скатаетесь, – ответил он, – вы все равно не увидите Свету в ближайшие две недели.

– Но почему? Почему? – надрывалась мать.

Парень замешкался, размышляя, а нужно ли говорить правду? Полина Яковлевна это почувствовала и закричала, чувствуя, как кровь хлынула к щекам:

– Яша, быстро говори, что со Светой?

Цыган вздохнул, потом так тихо ответил, что, если бы теща не прижимала трубку к уху с такой силой, то ничего бы не услышала.

– Свете только вчера сделали операцию. К ней никого не пускают, – сказал он, – даже за деньги.

Женщина опустилась на стул. Голосовые связки парализовало, а изо рта вырывалось какое-то мычание. Яша встревожился.

– Полина Яковлевна, вам плохо? Полина Яковлевна!? – кричал парень.

– Нет, сынок, – кое-как просипела мать, – уже лучше. А теперь ты должен мне все рассказать по порядку. Что это за болезнь такая, коль операция понадобилась? Что врачи говорят?

Парень вздохнул и стал рассказывать. В общих чертах дело обстояло таким образом. В апреле Света забеременела. Они обрадовались ребенку, но говорить пока никому не стали. В мае Света упала с лестницы: шпилька застряла в щели между половицами, и девушка, не удержав равновесие, слетела вниз. Ее отвезли в больницу с сильным кровотечением. Ребенка спасти не удалось. Яша успокаивал жену, но та долго не могла прийти в себя. Свету отпустили домой, а уже через два дня у нее поднялась температура. На третий день Яша приволок слабо сопротивлявшуюся жену в больницу. Посмотрев медкарту девушки, врачи отправили ее на чистку.

– Скорее всего, остался какой-то маленький кусочек от плода, вот и идет воспаление, – объяснил врач.

После чистки ей стало лучше, но уже через неделю вновь открылось кровотечение.

– Да что ж вы, мужики, за звери такие? – перебила теща. – Не уж-то так тяжело подождать, пока баба окрепнет? Нет ведь! Не можете себя в руках держать?!

Яша молчал, пока несчастная мать бесновалась, потом ответил, и от его голоса мороз пошел по коже.

– На что намекаете, Полина Яковлевна? Я к Свете после того, как мы потеряли ребенка, не прикасался.

Теща затихла мгновенно, и парень продолжил свой рассказ.

Врачи вновь посмотрели карту. Кровотечение они остановить так и не смогли, поэтому ее отправили на операцию.

– Сожалеем, но нам придется удалить матку. Иначе пациентка умрет от потери крови, – заявили доктора.

Что пережила девушка, услышав этот приговор, словами не передать. Она рыдала и пробовала все, что ей только не советовали сделать, чтобы остановить кровотечение. Но все было тщетно. Две недели назад Света, похудевшая и бледная, вернулась из больницы. Яша осел дома. Он делал все, чтобы облегчить страдания жены. А три дня назад у нее опять поднялась температура, и ее госпитализировали.

Мать рыдала в трубку, потом кое-как выдавила:

– Да что это за врачи такие? Что ж вы к другим не сходите? Съездили бы в город…

– Полина Яковлевна, мы уже четыре месяца живем в Воронеже. Здесь очень хорошие специалисты. Уж поверьте на слово, – ответил цыган и добавил: – а за деньги они еще лучше делаются.

– Ты уж, Яшенька, не скупись, – запричитала мать, – я тебе, если нужно, деньги отдам, лишь бы…

– Да как вы можете? – вскричал парень так, что женщина перестала плакать. – Да я за Свету… душу дьяволу!… А вы?

Слова давались ему с трудом, и он, видимо не выдержав, бросил трубку. Теща еще больше заревела, услышав частые гудки…

Минуты две она все никак не могла успокоиться. И тут зазвонил телефон. Женщина схватила горячую трубку и затараторила, давясь слезами:

– Яша! Яшенька! Прости меня, дуру старую. Совсем ум потеряла от горя. Сам знаешь, одна она у меня… Вот и страшно…

И она вновь заплакала.

– Это вы меня извините, – ответил парень тихо…

***

Он звонил каждый день. Иногда Полина Яковлевна задумывалась над тем, во сколько обходятся эти телефонные разговоры зятю. Но такие думы она отбрасывала. Яша не стеснен в средствах, а потому мог себе это позволить. Лишь спустя время к ней пришла поздняя благодарность – ведь парень не названивал бы ей каждый день, если бы не знал, как мечется и волнуется теща. Ему это было не безразлично. Он переживал за Свету вместе с ней.

Наконец, девушку выписали из больницы, и мать, наученная зятем – никаких слез, переживаний, только положительные эмоции – весело щебетала с той по телефону, тихо радуясь тому, что дочь не видит, как у матери сводит скулы от слез, подкатывающих к глазам. Света отвечала на все вопросы тихим, уставшим, каким-то высохшим голосом… Уже положив трубку, Полина Яковлевна уткнется в подушку и долго-долго будет рыдать от непосильной тяжести на сердце.

В середине августа Света вновь окажется в больнице. Но мать узнает об этом только перед самой кончиной дочери…