Читать книгу Постмодерн между модерном и контрмодерном - Вадим Беляев - Страница 2

Перед читателем – сборник статей, объединенный общей задачей: заново расставить ориентиры в разговоре о до-модерне, модерне, постмодерне, контр-модерне и их наследии, вернув историческую глубину и методологическую строгость там, где споры давно разошлись по риторическим инерциям. Каждая статья не просто критикует частные тезисы и фигуры, но пробует собрать распавшуюся карту – идеалов, понятий, практик – и показать, как эти линии сходятся в сегодняшнем опыте культуры и общественного устройства. Тематическим центром, объединяющим все эти разговоры, является понятие постмодерна. Автор старается показать, что адекватное понимание постмодерна возможно только в рамках перспектив, задаваемых представлениями о до-модерне, модерне и контр-модерне.

Первая статья вступает в полемику с проектом «Преобразующих Вселенную» Олега Базалука, который возлагает надежду на платоновскую модель идеала и «принуждения к нему» через образование. Автор фиксирует, где эта модель теряет проблемность: в переходе от антропо-космических идеалов к общественным, в редукции исторических метаморфоз внедрения идеала, в различии между счастьем идеологов и счастьем тех, кто живет в созданных ими системах. В ответ предлагается альтернативная логика: идеально-типическое соотношение идеалов, их историческая эволюция и реализационные формы присутствия. Акцентируется, что стремление преодолеть постмодерн через «новый модерн» с необходимостью требует рассмотрения реализационной логики модерна.

Вторая статья рассматривает гипермодерн Марка Оже через рамку А. В. Павлова, но возвращает утраченный исторический горизонт. «Не-места» у Оже прочитываются как продолжение революции модерна, а не как «после-постмодерн». Переустановив задачу, автор выводит линию от модерна к постмодерну и далее – через чередование про- и контр-модернистских импульсов. Конфликт «места» и «не-места» разворачивается на культурных примерах – от «Прощания с Матёрой» до «Сталкера» – как драма об утрате связности и поиске новой идентичности. В финале – вопрос о будущем «не-мест» и о том, как ностальгия по духовной структуре может сосуществовать с модерной динамикой.

Третья статья спорит с тезисом Фредрика Джеймисона о постмодернизме как «логике позднего капитализма», предлагая видеть в постмодерне культурную логику «позднего марксизма» – то есть радикализированную самокритику модерна. Переосмысливаются соотношения марксизма, либерализма и рынка: и те, и другие рассматриваются как политико-философские идеологии тотальности. При этом рынок мыслится не как единственный инструмент доминирования, а как инфраструктура горизонтальных связей, возникших в результате революции социального материализма. Итог – постмодерн понимается как предельная самокритика модерна, выходящая за рамки простой привязки к «позднему капитализму».

Четвертая статья прослеживает эволюцию Никиты Михалкова: от советского автора к идеологу современного консервативного поворота. Центральный нерв – образ «утраченного рая», который структурирует и его фильмы, и его публичную риторику: православные коды, культ культурных корней, идеализация «России-Матери». При поверхностной изменчивости героев и символов внутренняя рамка оказывается устойчивой: кинематограф как путь возвращения к гармонии, противопоставленной современности. Анализ «Манифеста просвещённого консерватизма» фиксирует момент кристаллизации этой рамки в жесткую идеологему и задает контекст для разговора об ответственности искусства в условиях идеологических столкновений.

Пятая статья соединяет доцифровые культурные трансформации с их цифровыми эквивалентами. Линия замещения человека технологией показана как древняя – от письма до сетей – и каждый раз сопряженная с ощущением утраты «теплого» человеческого присутствия. Цифровая революция вписана в логику модерна как утверждения активного субъекта, при этом контр-модернистские вызовы в науке и технологии возвращают вопросы о границах автономии и равенства. Посткультурные революции интернета прочитываются в генеалогии от мировых религий и Просвещения, где уже сформировались практики освобождения от иерархий. Расширение рынка трактуется как результат «открытого» общества и революции социального материализма, но одновременно вскрываются новые формы элитарности и постгуманистические стратификации. Вывод – цифровая эпоха не повторяет прошлое, а радикализирует модерную динамику, требуя переопределить отношение человека и техники.

Шестая статья сопоставляет Д. Каспита (в прочтении А. В. Рыкова) и Ю. Хабермаса, чтобы пересмотреть представление о том, что постмодерн является проявлением социального консерватизма. Ключевой ход – постмодерн как реализационная самокритика модерна, выходящая за пределы социально-рациональных форм, но не сводимая к неоконсерватизму. Искусство у Каспита – автономная артикуляция желания, противостоящая идеологическим реконструкциям. Предлагается типология консервативных позиций: контр-модерн, тоталитарно-иерархический и про-системный консерватизм. Эта оптика позволяет отличить собственно консервативные стратегии от радикально контрсистемных постмодернистских жестов, которые действуют «по ту сторону» институциональной рациональности.

Седьмая статья полемизирует с «архитектурной метафорой» А. В. Рубцова и с трактовкой мейнстрима модерна как стремления к тотальному рациональному порядку. Вместо этого модерн описывается как переход от «закрытого» общества-универсума к «открытому», собирающемуся снизу вверх через разнообразные проекты и формы сосуществования. ХХ век с его идеологическими обществами трактуется как серия локальных попыток тотализации в кризисах; постмодерн – как их критика, но не как финал эпохи. На российском материале показано, как хаотизация 1990-х и последующие контр-модернистские тенденции вписываются в более широкую диалектику «открывания/закрывания». Итоговый тезис – модерн есть бесконечное «открывание», а тоталитарные и постмодернистские эпизоды суть фазы этого движения.

В совокупности статьи предлагают связную картину: модерн – это не прямолинейная рационализация мира, а процесс его «открывания»; постмодерн – его требовательная самокритика; контр-модерн – постоянная критика модерна, возвращающая фигуры закрытости. Смена идеалов, борьба «мест» и «не-мест», рынки и идеологии, цифровые революции и ностальгии – все это мыслится как единую динамику рефлексии и реализации. Сборник приглашает к разговору не о том, «что пришло на смену», а о том, как мы продолжаем учиться жить в открытом мире, где каждая новая форма требует не только критики, но и ответственности за способы ее воплощения.

Главы этой книги написаны как отдельные статьи. Это создает некоторое повторение в описании социокультурной логики постмодерна, но это не полное повторение. Это рассмотрение одного и того же предмета с разных ракурсов. Каждый раз присутствует обзор целого, но со специфического ракурса.