Читать книгу Вера и рыцарь ее сердца - Владимир Де Ланге - Страница 19

Проснулся Ронни по-армейски рано. Запах свежего кофе приятно щекотал ноздри, но вставать не хотелось. Уют старой пружинной кровати был непривычным, но заслуженным. Он чувствовал себя гостем в отчем доме.

Лежа в постели с закинутыми за голову руками, молодой человек убеждал самого себя в правильности своего выбора. Ему, офицеру Де Гроте, командование вооруженных сил страны настойчиво рекомендовало гарантированное повышение по службе, дальнейшую учебу, армейское содержание и достойную пенсию, но разве в армии будет у Ронни такая возможность просыпаться в своей кровати от запаха завтрака и утренней суеты домочадцев? Демобилизованный десантник только теперь ощутил, как он соскучился по дому. Все эти годы он скучал по спокойной занятости отца, по снующей по кухне маме, по пыхтению бекона с яйцами на сковороде, по голосу непоседливой Диан, похожей более на мартышку, чем на принцессу.

– Мой прадед был плотником, мой дед – плотник, отец плотник-строитель, а чем же заняться мне? – размышлял Ронни в спокойствии духа, – Конечно, из меня получился бы неплохой инженер, даже без диплома, но работать в конторе – это удел пенсионеров. Надо мне довериться зову предков и пойти поработать на стройке, только не под началом отца, ему все равно не угодишь. Пойду-ка я крыши крыть, это достаточно интересное занятие, чтобы попробовать, да и, говорят, платят там прилично, так что мамин кошелёк не оскудеет.

Воспоминания о маме не позволили молодому мужчине оставаться в постели, ведь вернулся он домой поздно и родителей еще не видел.

– Подъем! На построение – пять секунд! – скомандовал он сам себе и в один прыжок соскочил с кровати.

Через несколько минут Ронни сидел за столом на кухне, умытый, подтянутый и добрый. Мама поставила перед ним чашку кофе с молоком и тарелку с жареным беконом, поверх которого лежала желтоокая глазунья. Папа уже ушел на работу, а Диан – в школу, так что Ронни завтракал в одиночку. Сытный завтрак, ворчание мамы и знакомый вид из окна олицетворялась с утренним умиротворением и вселенским покоем.

Ничто не изменилось за время его службы, из окна кухни был виден знакомый с детства гараж, рядом с гаражом стояли ящики из-под пива, а рядом с ящиками из-под пива виднелись садовые столики, составленные вместе. На деревьях висели разноцветные шарики, они украшали оголенный ветки вместо опавшей листвы. Шарики были наполовину сдутыми, но выглядели еще очень нарядными.

– Мама, спасибо за праздник, на который я опоздал. Извини за эту оплошность, но я как-то не подумал, что вы в честь меня соберете гостей со всего света. Насколько я помню, я вам ничего не говорил о дате моего возвращения домой.

– А мы, Ронни, сами позвонили в часть и решили тебя удивить. Хоть сюрприз не удался, зато все друзья и соседи хорошо погуляли. Все были рады, что ты вернулся домой целым и невредимым.

– Жалко, что я не принял причитающиеся мне лавры. А подарки-то где? Как всегда, о главном и забыли. … Ох, мама, это шутка. Чувствую, что пир получился на славу, а я его проворонил! Засиделся допоздна с друзьями в кафе, ведь кто знает, свидимся ли мы ещё? … Вкусно ты готовишь, мама. Расскажи, как прошел мой праздник?

Сытость потянула на разговоры, Ронни хотелось с головой окунуться в мирскую жизнь.

На весь поселок играл духовой оркестр, пиво не переводилось, и гости танцевали у нас на газоне, пока у них были силы. Твои деды с бабушкой Марией сгорали от нетерпения поздравить тебя с возвращением, но они рано ушли домой.

– Я их сегодня обязательно навещу! Спасибо за завтрак. Вкусно и сытно, как в армии.

Валентина была довольна похвалой сына, которым она могла гордиться, и по-матерински похлопала его по плечу. Тут Ронни вспомнил ночное происшествие.

– Мама, что делала твоя подруга в вашей кровати, а Моника – в моей? (Моника была двоюродной сестрой Ронни по линии отца.)

– Ронни, мы пригласили всю родню на праздник, и каждому надо было найти спальное место до утра. Мы сами ночевали у соседей.

В торопливом ответе Валентины вполне можно было уловить фальшивые нотки, но Ронни ничего не заметил или не хотел не хотел замечать.

Молодой Де Гроте не подозревал, что к его встрече готовилась не только его семья, но и все пять подруг Валентины. По мере того, как Ронни успешно служил в армии и получал одно звание за другим, возрастала популярность его мамы в местном клубе женских посиделок. «Недоучка и коротыш», сын Валентины, вдруг вырос в гордость всего поселка и преобразился в бравого офицера, о котором писали в газетах.

Для Бельгии это было время экономического процветания. Повсюду требовались на работу мастеровые люди, и оплачивался их труд достойно. Работающий мужчина без проблем обеспечивал достаток и благополучие всей семьи. Мужья работали, приносили получку, а супруги вели домашнее хозяйство и вкушали «плоды прогресса». В домах простых рабочих появлялась всевозможная домашняя техника, а обеды и завтраки, в виде полуфабрикатов, можно было купить в любом магазине. У замужних дам со временем появилось много свободного времени и некоторые из них даже заскучали, почувствовав себя чем-то обделенными.

Если до войны Бельгия славилась крепостью браков и стойкостью семейных традиций, то в те «золотые» годы экономического подъема в обществе приобрели популярность разводы. Инициаторами разводов были в основном женщины, которым надоело сидеть дома и ждать к ужину своих усталых мужей. Священники католической церкви от потока разводящихся пар только разводили руками, ибо кающихся не было.

За годы службы сына из пяти подруг Валентины только две сохранили верность своим мужьям. Истории разведенных подруг будили воображение мадам Де Гроте новизной и пикантностью в отношениях между мужчиной и женщиной, но Валентина была не дура. Пусть подруги уже давно перешли на итальянскую кухню быстрого приготовления и на дешевые полусырые китайские деликатесы, но в семье Альфонса эта кухня «ленивых баб» не прижилась. Валентина не рискнула идти против привычек мужа, хорошо поесть, поэтому она с прежним рвением занималась домашним хозяйством и готовила еду, привычную для каждого фламандца. Она сама и не думала разводиться с мужем. Более того, Валентина знала, как удержать мужа при себе, но, будучи женщиной мудрой, никому об этом не говорила.

Валентина считалась с мнением своих подруг, поэтому поддалась на их уговоры, встретить демобилизованного сына подарочным сексом не с кем-нибудь, а с одной ее подруг, очень опытной в сексе. Пусть мальчик учится взрослой жизни. Сюрприз есть сюрприз.

Ронни пришел домой за полночь и захотел пожелать родителям спокойной ночи, так как в родительской спальне горел ночник. Потом все произошло, как в голливудском фильме. В знакомой с детства двуспальной родительской кровати лежал кто-то чужой. Ронни включил свет, и тут одеяло отлетает в сторону и на кровати уже сидит некая мадам, очень похожая на мамину подругу. Ее полупрозрачный пеньюар распахнут, язык облизывает кровавую помаду с губ, а руки раскрыты для объятий. Ронни оторопел и какое-то время он с трудом понимал суть происходящего: что хочет от него эта наглая дама в неглиже и куда подевались его родители, а когда понял, то пожелал ночной прелестнице в зрелых годах спокойной ночи, выключил свет и отправиться к себе в комнату, но и в собственной спальне его тоже ждал живой сюрприз. На его кровати устроилась спать толстенькая кузина Моник. Не раздумывая, Ронни отодвинул девушку от себя на безопасное расстояние, улегся на освободившееся место, закрылся с головой одеялом и тут же уснул. Во сне он нечаянно столкнул упитанную кузину с кровати на пол, и та, обидевшись, ушла досыпать на диван, что стоял в гостиной.

Ронни не предполагал, что мама за годы его службы, стала интересоваться внешней политикой страны, и даже прочитывала все передовые страницы центральных газет. Валентина искала по газетным новостям известий о сыне.

Новости обсуждались вечерами, когда вся семья собиралась ужинать.

– Смотри, Альфонс, опять в Конго послали наших ребят с миротворческой миссией. Но не поймешь, кого они хотят мирить и с кем. Да, нелегко приходиться нашему мальчику. Альфонс, ну, что ты опять кривишься?

– Ты что, морковку в суп положила? Сластит что-то…

Альфонс не любил разговаривать во время еды, тем более слушать пересказ политических дебатов из уст своей жены.

– Этого не может быть!

Валентина чуть покраснела от своего обмана. Она добавила в суп пассированную морковку, но только для цвета. Доказать ее кулинарное преступление было невозможно, и женщина опять принималась за обзор международных событий. Иногда в разговор за ужином вмешивалась Диан. Как примерная ученица, она делилась своими школьными знаниями, помешивая горячий суп ложкой.

– Конго – бывшая колония Бельгии. Там раньше наш король, Леопольд Первый, заставлял негров работать на Бельгию, как самый настоящий тиран. Местные жители должны были трудиться на плантациях. Если они не хотели работать хорошо, то по приказу Леопольда Первого им отрубали руки по самое плечо, или, чтобы не тратить пули, отрубали им головы. Но время колоний прошло, сейчас там царствует свобода, и идет борьба за власть среди всех могущественных племен. Вожди этих племен не знают закона о выборах, и закон о правах человека им неизвестен, поэтому они поступают очень жестоко с теми, кто стоит у них на пути. Обстановка в Конго в эти дни очень горячая. Папа, мы с мамой решили, что моего брата тоже должны туда послать. Он настоящий герой!

Сказав урок по истории, робкая Диан чуть не подавилась супом от сурового взгляда отца, хотя она помогла маме все эти годы скрупулезно собирать статьи, где упоминалось о доблести бельгийских десантников, а потом подшивала эти вырезки в папку, которую хранила на этажерке рядом с креслом отца. Это кресло досталось Альфонсу по наследству. В это кресло Альфонс садился после работы. Он садился в него умытый и в домашней одежде. Альфонс любил эти минуты покоя и дорожил ими, как дорожат хорошим другом. Вдыхая ароматы мяса и тушеных овощей, доносившиеся из кухни, Альфонс, покачиваясь в кресле, раскуривал туго набитую табаком трубку. Когда в гостиной никого не было, отец семейства осторожно брал в руки розовую папку и перечитывал газетные вырезки, надеясь между строчками узнать что-то подробнее о своем единственном сыне. Альфонс намеривался передать ему свое процветающее строительное предприятие, однако, у сына были другие планы.

Уже на следующий день после возвращения домой Ронни пошел устраиваться на работу кровельщиком. Работал он с удовольствием, а его зарплата очень радовала маму. Субботние вечера Ронни проводил в небольшом городском кафе. Чтобы отдыхалось ему веселее, молодой Де Гроте стал подливать в кока-колу виски. Пьянел он быстро и этим веселил всё кафе. С первым стаканом крепленной колы Ронни начинал отпускать веселые шутки, а так как подшучивал он больше всего над самим собой, то всем это нравилось.

– Поберегись и расступись, пришел не запылился удалец, хоть и ростом мал, да, везде успевал!

После такого приветствия никому и в голову не приходила мысль посмеяться над трапециевидной фигурой физически сильного молодого Де Гроте. Со второго выпитого бокала колы с виски он терял робость перед женщинами, и его неумелые заигрывания с дамами были гораздо смешнее всех его шуток. Ронни по гороскопу был Девой, и это обстоятельство вполне объясняло его нерешительность и робость в отношении к прекрасному полу, но после третьего стакана той же горячительной смеси Ронни вставал в танцевальный круг. Твист сменялся медленными танцами, и всеобщий любимец кофе уже не говорил, а млел в объятиях одной из местных красавиц, раскачиваясь под ритм томных мелодий африканского джаза. Его руки, как бы случайно, соскальзывали с плеч партнерши и пьяно ложились на ее грудь. От своей наглости Ронни закрывал глаза, но ответной реакции от дам не поступало, к несказанному удивлению женщинам нравилась его вольность в танце. Это было время, когда он вспоминал о женской груди только после третьего стакана колы с виски.

Труд кровельщика вдохновлял Де Гроте до тех пор, пока этот труд не стал привычным. Со временем приходил опыт, потом начинался период новаторства и … всё интересное заканчивалось. Работа превращалась в рутину.

Уже через год после прихода из армии Ронни стал проводить все вечера в гараже у друга отца, дяди Яна. Механика машин, особенности их моторов и разнообразные формы автомобилей увлекали молодого мужчину. Этот интерес был живым и очень практичным, но Ронни не знал, что дядя Ян имел тайную мысль со временем передать свою гаражную мастерскую ему в наследство. За спиной молодого Де Гроте разгорелась борьба между Альфонсом, имеющим законное право передать своему сыну фамильное дело, и дядей Яном, который этого права не имел, но добивался его окольными путями.

Однажды, в свой день рождения, Ронни получил в подарок от дяди Яна порядком, изношенный автомобиль Форд.

– Человек, человек, человек! – это всё, что сказал Альфонс, качаясь в своем кресле, когда узнал о Форде, что перешел во владение его сына, но и старый Форд друга не перетянул сына на работу в его автомастерскую. Работа в гараже оставалась для Ронни только увлечением, не более. Продолжая трудиться на стройке, он на высоте птичьего полета наслаждался покоренной высотой и вновь вспоминал свое армейское прошлое.

– Ребята, вы не поверите, вот, как глаза закрою, так передо мной Корсика. Море, солнце и снежные горы. Люди там беспечны до одури, с утра до вечера отдыхают, а нас командиры в горы погнали. Помню, как сейчас, как мы по узким каменистым ущельям, по отвесным ледяным полям ползли к вершине. В общем, пропотели мы изрядно, а когда на вершину взобрались, то чуть в сосульку мороз нас не скрутил. На самой вершине, в расщелине, мы с товарищами залегли и приготовились к наблюдению за противником. Армейские бинокли в руках стыли от холода. Зуб на зуб не попадал, но тут в нашу оптику попал пляж. От вида бронзовых девушек в бикини наши солдатские души согревались, лучше, чем от спирта без закуски. Ох, братцы, какие девушки позировали нам! Казалось, только руку протяни, и …, – тут Ронни вздохнул и посмотрел вокруг. – А теперь, как высоко ни заберись, только крыши и крыши! И бинокль ни к чему…

– Братцы, хватит курить! Ронни, ты идешь поверху, – скомандовал мастер, и опять на стройке зазвучал рабочий перестук молотков.

Однажды, вечером на территорию автомастерской дяди Яна въехал новый большой грузовик.

– Нравиться? … Поставь машину так, чтобы она никому не мешала. И, если есть желание, можешь покататься по территории гаража, – обратился к Ронни высокий деловой человек, спрыгнувший из кабины грузовика, и он протянул ему ключи от зажигания. Ронни уже целую неделю подрабатывал в гараже дяди Яна, так как строительство домов приостановилось из-за сильных морозов. Мороз доходил порой до двадцати градусов, и бригада, где официально трудился Ронни, в эти зимние дни была отправлена в вынужденный отпуск.

Ронни с удовольствием откликнулся на предложение высокого человека, владельца большегрузной машины. Пока тот был занят в конторе у дяди Яна, молодой Де Гроте проверял ходовые возможности новой грузовой машины. Вперед – и разворот налево, назад с разворотом направо. Газ, разгон и резкое торможение. Сцепление, коробка передач и тормоза работали безупречно. Владелец машины, выйдя из гаража, сразу оценил мастерство молодого механика и предложил Ронни работать на этом грузовике в его транспортной фирме при мебельной фабрике. Ронни немного оторопел от неожиданного предложения.

– Соглашайся, паренек. В тебе пропадает талант шофера, а у меня шоферов не хватает. Что тебе делать на стройке? А в машине и морозы не страшны. Значит, так, завтра в семь утра жду тебя по этому адресу. За оплатой дело не постоит.

Высокий человек написал адрес фирмы на листочке, вырванном из блокнота. Он отдал его Ронни, сел за руль и укатил.

В ту эпоху для вождения машины нужны были не водительские права, а лишь умение и способности человека. На следующее утро Ронни начал свою автомобильную карьеру. Развозил мебель он ровно две недели, а в конце второй недели шеф предложил ему попробовать поездить на большегрузной машине с прицепом. Через час упражнений Ронни получил ключи от более мощного грузовика и начал свои рейсы в Германию и Австрию, а еще через две недели на площадку, где были припаркованы грузовые машины мебельной фирмы, въехал, как загадочный сфинкс на колесах, белый большегрузный автомобиль. Эта машина могла перевозить сорок тонн груза, и казалась необъезженным транспортным монстром! Эта грузовая машина очаровала Ронни своей статью, плоским «носом» с обтекающими гладкими динамическими формами кабины, красотой мощного хода и гигантскими габаритами. Увидев вспыхнувший в глазах Ронни интерес, водитель белого «сфинкса», остановившийся на территории фирмы по каким-то делам, предложил молодому шоферу попробовать укротить эту «королеву» грузовиков. Через час или полтора, видя, как Ронни ловко паркуется и умело разворачивается, хозяин большегрузного «сфинкса» позвал Де Гроте работать в свою фирму.

На следующий день Ронни влился в дружную семью дальнобойщиков. Он был рад этой перемене в жизни, а его мама была – вдвойне. Она тут же купила новый кошелек, вместительнее старого. Только отец Ронни хмурился. Слишком поспешными и легкомысленными казались ему поступки сына. Мир представлялся его сыну соблазнительным пирогом, только вот как-бы зубы не сломать о его начинку. В сердце отца закралась тревога: устоит ли Ронни на честном пути? … Но Альфонс молчал, понимая, что каждый овощ зреет в свое время, совету отца дети прислушиваются только тогда, когда в нем нуждаются сами. Чтобы совладать со своим беспокойством, Альфонс иногда молился за сына, держа в руках маленький медальон святой Риты. Он просил, чтобы молитвы этой святой хранили сына на всех его дорогах, и о его молитвах никто не должен был знать.

Надо сказать, что соблазны посыпались на молодого человека, как из рога изобилия.

В свой первый рейс Де Гроте был направлен в Испанию. Его «сфинкс», загруженный под завязку, уверенно пересекал Европу с севера на юг и с запада на восток. Дорога уводила за горизонт, и молодой шофер не уставал удивляться тому, какой прекрасной бывает земля в других странах. Ронни нравилось замечать течение времени по скольжению солнца от горизонта к горизонту. Мужчину приводило в восторг преображение земли в лучах заката или ее пробуждение в свете первых блесков зари.

«Боже, как хорошо! Жаль, что эту красоту могу видеть только я, и только потому, что я работаю дальнобойщиком. Вот бы схватить этот миг заката и показать его людям в городах. Нет, это бесполезно, никто пока сам увидит этой красоты, не поймет» С наступлением сумерек восторг молодого шофера сменяли суетные мысли, и ночная езда заключалась в борьбе со сном, а утром следующего дня снова всходило солнце над горизонтом, вновь природа вокруг озарялось золотом зари, и радостью наполнялось его сердце.

Однажды, на рассвете, Ронни раскрыл окно, чтобы в кабину грузовика впустить прохладный ветер, прогоняющий сон. Солнце медленно выкатывалось из-за холмов и поднималось над землей. В какое-то мгновение, Де Гроте ощутил свою мизерность перед открывающимся ему грандиозным макетом всего мироздания. Он чувствовал себя ничтожной песчинкой, ненужной и оставленной тем великим, кто сотворил этот удивительный мир. Впрочем, эта утренняя потерянность оказалась сродни морской волны: как накатила, так и отступила. В первом же придорожном кафе вселенная Ронни вновь приобретала реальные очертания, и привычное течение жизни возобновилось.

Водители из разных стран дорожили своим братством. Они говорили на разных языках, но, к удивлению молодого шофера, хорошо понимали друг друга. Ронни, как новенький в их рядах, пользовался особым вниманием. Его учили жить и мыслить, как живут и мыслят дальнобойщики.

После удачного рейса в Испанию Ронни получил день отдыха, и вновь отправился в путь, уже в Италию. На этот раз его грузовик был забит свежеморожеными окороками. В рейс он отправился под вечер воскресного дня и в полночь Ронни был уже на границе с Францией.

В то время таможня проверяла грузы на каждой пограничной заставе. Сбор таможенных налогов был делом доходным и имел свои нюансы. На границе между Бельгией и Францией грузовик Ронни задержали, то никто из таможни не говорил причину такой задержки. Уже к полудню следующего дня к Ронни подошел парень в полосатой майке. Он тоже был молодым водителем, но более опытным.

– Как зовут тебя, парень, и что ты везешь в своей «телеге»?

Ронни вылез из кабины. Он устал сидеть в одиночестве и был рад излить свою душу, хоть этому шоферу, говорившему с ним по-французски.

– Это просто уму непостижимо! Ужас! Ужас! Ужас! Я уже три часа здесь кукую, а мне надо успеть в Италию до выходных дней. Боюсь, вдруг что-нибудь случится с холодильной установкой, и тогда пропадут окорочка!!!

От его возмущения французские слова стали сами самой приходить ему на ум, хотя шофер шофера всегда поймет и без слов.

– Ах, друг, возмущайся – не возмущайся, а тут платить надо. Поделись товаром с экспедитором и не забудь про ветеринара, тогда твоя свинина не успеет протухнуть, – посоветовал Ронни незнакомый дальнобойщик в полосатой майке.

– Это воровство. В накладной все точно указано, какой груз я везу! Я терять работу не хочу.

– Стоп говорить! У тебя в контракте стоит, что все расходы на границе будут покрыты за счет фирмы?

Ронни тут же полез в кабину, чтобы показать контракт.

К этому моменту перед его кабиной стояло уже три шофера, которых мучило здоровое любопытство.

– Паренек, ты спрячь этот контракт туда, где лежал. И дай по свиной ножке начальнику таможни и ветеринару, так положено по традиции. Делись, наш младший брат, с сильными мира сего, ибо так этот мир устроен!

Как только Ронни унес на таможню три свиные ляжки, – все документы были подписаны, и вскоре его рефрижератор уже набирал скорость на просторах Франции. Потерю трех кусков копченой свинины Ронни воспринял спокойно, потому что со слов дальнобойщиков такие потери были обычным делом.

Приехав в Палермо, на знаменитую колбасную фабрику, молодой шофер был удивлен гостеприимством хозяина предприятия, тот его встретил, как дорогого гостя и накормил домашним обедом. Потом выяснилась недостача груза, и от этого Ронни чувствовал себя неловко. Хорошо, что свинина была доставлена в отличном состоянии, и владелец фирмы долго не печалился, а на прощание пожал руку Ронни. Видимо, о традиции платить на таможне он тоже знал. Это негласное соглашение оправдывало воровство водителей-дальнобойщиков.

В Италии следовало найти груз для перевоза в Бельгию, чтобы не остаться внакладе. Объяснить суть проблемы по телефону, не зная языка, была непростой задачей, но Ронни справился, и повез на родину свежие оливки.

Незаметно пролетали на колесах месяц за месяцем, год за годом. Теперь Ронни знал, сколько и кому надо платить, чтобы без промедления пересечь границу с товаром. Знал, как подготовить машину к взвешиванию при загрузке, чтобы потом пропажу товара можно было скрыть. Совестью это не воспринималось как воровство, совесть принимала эту сделку спокойно, но из опасения настоящего воровства на дорогах друзья-дальнобойщики ставили машины вплотную друг к другу, чтобы к дверям грузовиков были заблокированы.

Главное, что допекало Ронни в его поездках, это отсутствие фламандской кухни. Его аппетит пропадал от запаха сыра в спагетти и от только от вида сваренной в кипятке тонкой длинной лапши, напоминающей груду белых червей, шевелящихся на тарелке, его тошнило, а от запаха жареной на оливковом масле картошки мужчину хотелось бежать на край света. Странствуя по Европе, Ронни приспособился готовить себе сам. Обычно он варил у себя в машине картошку и ел ее с мясными немецкими консервами. Кабина грузовика становилась его родным домом.

В поездках у Ронни открылся талант к языкам и общению. Он говорил с итальянцем на итальянском языке, с португальцем – на португальском языке, с немцем – на немецком языке. Конечно, уровень его знания этих языков был невысок, но для знакомства вполне хватало. Учитывая многочасовые переезды и одиночество в пути, дальнобойщики очень ценили время общения в придорожных кафе. Там они делились шоферским опытом и рекламировали злачными местами, где ласковые девочки хорошо обслуживали водителей. Сначала Ронни избегал контактов с проститутками, предлагавшими себя дальнобойщикам на всех дорогах и путях.

В один из его первых рейсов, когда он стоял на границе и ждал оформления таможенных документов, к окошку его мощного грузовика подошла красивая девушка лет восемнадцати.

– Куда вы путь держите? – спросила она у скучавшего де Гроте.

Ронни посмотрел на нее с интересом. Девушка была одета аккуратно, как школьница. Ее волнистые волосы были заплетены в длинные косички, и в светло-коричневых глазах затаилась надежда.

– В Италию, – ответил Ронни.

Девушка переминалась с ноги на ногу. Было видно, что ей очень хотелось поехать в Италию.

– А возьмете меня с собой в Италию? – вдруг смело спросила, тут Ронни задумался, но думал он недолго.

– Знаешь, что, – решительным тоном произнес он, глядя в девичьи глаза, – ты получишь не только поездку в Италию, но еще и… мужа в придачу. Выбирай!

Ронни сделал приглашающий жест рукой. Настала очередь Марселе (так красиво звали девушку) принимать решение. От желания согласиться на это предложение ее светло-коричневые глаза стали еще светлее, чем были, но что-то удерживало девушку, сказать «да» и запрыгнуть в кабину белой фуры.

– Твой родной язык фламандский? – спросила она.

– Да, я родился в Антверпене и учил французский в школе, как самый ленивый ученик, – ответил Ронни, продолжая с интересом разглядывать девушку. Это было, как в азартной игре, где ставки сделаны, но еще нет проигравших. Через несколько минут, отведенных судьбой на размышление, девушка опустила голову с косичками и тихо сказала: «Нет», и тут свет приключений в ее глазах потух.

Испуг перед людьми из фламандской зоны победил зов сердца. Она сама была родом из французской Валлонии. В ее родных Арденнах фламандцы считались людьми скучными и скупыми, а ей хотелось романтики, хотелось быть любимый самым дерзким и непредсказуемым мужчиной на земле, с которым можно весело объехать весь мир. О такой любви мечтала девушка, слушая бесконечные ссоры своих родителей, после которых ее отец, как бездомный бродяга, уходил в ночь, засунув руки в карманы серого пальто, а мать закрывалась в спальне и начинала свое рыдание до рассвета, а с рассветом сама уходила на работу.

В тот день Марселе решила навсегда уехать из дома, чтобы найти свое счастье на чужой стороне. Она не доверилась пареньку из Антверпена, который плохо говорил по-французски, но села в машину к шоферу из Парижа, тот поразвлекся с ней до Парижа, а потом высадил девушку на заправочной станции, где ее подобрал другой немолодой шофер из Амстердама, любивший молоденьких женщин. Судьбы дорожных проституток иногда бывают очень просты и печальны.

Ронни не знал, что случилось со «школьницей» из Арденн, когда покидал таможенную зону. Девушка пришлась ему по душе, и он думал о ней с грустью, как туристы думают о пройденном лете. Его путь лежал через Париж, в его попутчицы напросилась миловидная француженка. Ронни подобрал ее на дороге в надежде скоротать путь в беседе, потому что за приятным разговором не так сильно клонило ко сну, но милая девушка сразу забралась на заднее сиденье, где находилась постель шофера, и проспала там до самого Парижа.

Шоферов веселила робость Ронни по отношению к проституткам, и они с радостью помогли ему преодолеть этот психологический барьер. Как-то раз друзья привезли Ронни на виллу, где рыцарей дальних перевозок радостно встретили две прекрасные проститутки. Одна была миловидной блондинкой, а другая – темпераментной негритянкой. Молодых мужчин, измотанных долгим воздержанием, ждал рай на земле.

Из постели девушки вели разомлевших парней в маленький бассейн с бурлящей водой. На груди у белокурой красавицы Де Гроте видел розовые сны под мелодии усыпляющего блюза. Вдруг негритянка из своей набухшей черной груди с розовым соском пустила ему в лицо тугую струю молока. Ронни от неожиданности встрепенулся, открыл глаза, попробовал молоко на вкус и жутко рассердился. Он схватил негритянку за плечики, притянул ее к себе, грозно смотря ей в глаза.

– Это обман! – сказал он, указывая на капельки молока, стекавшие с его подбородка. Негритянка, не ожидавшая такого взрыва недовольства, в испуге закрыла глаза ладонями, а блондинка погрузилась по шею в воду, а Ронни продолжал вершить правосудие.

– Меня обманули! Мне говорили, что у негритянок из груди течет шоколадное молоко, а у твое молоко белое и без шоколада!

Тут Ронни громко рассмеялся и стал брызгать на обеих девушек водой из купальни, и наступило настоящее веселье, за которым последовала очередная волна наслаждений…

Разбуженные сексуальные чувства оказались настоящим бременем для молодого Де Гроте. Постель с проститутками стала еще одной традицией в жизни Ронни.

Он видел, как радовались девушки каждой заработанной ими монетке, и это помогало ему гасить в душе противное чувство соучастия в разврате. Чем чаще он использовал труд доступных девушек, тем больше в нем самом разжигалось желание секса. Это был голый, ненасытный чувственный секс, жажда которого, как болезнь, не покидала своего хозяина ни днем, ни ночью. Через полгода Ронни пришлось обращаться к докторам, которые прописывали ему антибиотики от венерических болезней, но стыда от его связи с проститутками у него не было. Так жили все, и это было честно. Мужчина испытывает желание, женщина помогает ему от него избавиться, не портя ему жизнь ненужными обещаниями и ложными клятвами. За свой труд женщина получает деньги, которые помогают ей выжить. Все довольны, и за всё заплачено.

Еще одна божья заповедь не нашла подтверждения в реальности. Ронни попустился и ею, убедив себя, что заповеди только мешают людям радоваться жизни, особенно когда жизнь кипит молодостью.

Ронни не искал женщину, к которой можно было бы создать семью. Он слишком дорожил своей свободой, чтобы связывать себя оковами брака, а свое неутомимое желание секса расценивал как банальную нужду каждого мужчины. О будущем молодой человек не раздумал долго, оно казалось ему дальней дорогой, где работают 24 часа в сутки дорожные отели для дальнобойщиков. Будет эта дорога верной или ведущей в западню, тоже не волновало успешного шофера. Он наслаждался молодостью, всегда имел хороший аппетит и никогда не унывал.

На второй год работы дальнобойщиком Ронни чувствовал себя прекрасно. Его перестали посещать неприятные мысли о его предназначении на земле или тревожные думы о напрасно потраченном времени. Стал забываться и опыт его службы в армии. Родителей он видел редко. Вся жизнь его перешла на колеса многотонного грузовика.

Руководство фирмой не щадило своих шоферов. Ребята приходили вечером из одного рейса и на следующий день утром уходили в другой, а иногда уже в день приезда машина загружалась новым грузом, и водителю давалось всего полчаса на свидание с семьей. Нередко сроки доставок груза так поджимали, что водителям приходилось справлять малую нужду на ходу, приоткрыв дверцу кабинки, но никто из дальнобойщиков не жаловался на жизнь, словно дальняя дорога с гипнотической силой зазывала мужчин в бесконечный путь, меняя их отношения с остальным миром.

Де Гроте на своем многотонном грузовике объездил всю Европу, но на третий год почувствовал утомление и постоянную сонливость. Как-то раз, перед рассветом проезжая Арденны Ронни заметил на скоростной дороге прямо на пути телегу, которую тащила лошадь. В панике он резко затормозил. Когда Ронни вылез из кабины, на дороге в предрассветном полумраке стояли только он сам и его грузовик. А через месяц ему померещилась самолет, который совершал посадку перед ним на автотрассе.

Отдыхал Ронни на территории полюбившихся ему автозаправок. Ему нравились эти минуты затишья. Во время такого отдыха к Ронни подошла молодая женщина. Ее тяжелые черные волосы были завязаны в пучок на затылке, и под тяжестью волос маленький подбородок женщины поднимался кверху. Она подошла к Ронни с опущенной головой, словно боялась взглянуть на него. Когда итальянка осмелилась заговорить, то в ее черных глазах стояли слезы.

Ронни еще раньше приметил эту молодую женщину. Она бродила между огромными грузовиками, как будто что-то искала. Ее красота и белая одежда привлекли взгляды шоферов и каждому из них хотелось узнать, что все-таки ищет и никак не может найти эта прекрасная итальянка. И, вот, теперь она стояла перед ним и набиралась мужества, озвучить свою просьбу.

– Синьор, мне надо с детьми вернуться домой. На этой заправке нас бросил мой друг, который хотел на мне жениться, он из Брюсселя. Я не могу заправить мою машину, он украл у меня все деньги. Видите, там, стоит моя машина?

Женщина указала рукой направо, где под деревом прятался ее маленький автомобиль, а в ней сидели дети. Ронни совершенно не понимал, что хочет эта молодая мама от него. Видя это, итальянка стала говорить медленнее и тише.

– Синьор, у меня нет денег, чтобы заплатить за бензин для того, чтобы ехать на машине к себе домой. Можно, я заработаю деньги у тебя в кабине, чтобы дети не видели? – женщина грациозно подняла руки и вытащила заколку из волос. Волосы свободно рассыпались по покатым плечам, по обнаженным рукам и волной легли по округлой груди. Ронни привстал и, еще сомневаясь в правильности своего поступка, открыл женщине дверь для пассажиров.

В этот раз секс был коротким, словно наспех съеденный бутерброд. Потом итальянка вновь заколола волосы на затылке и ушла довольная, спрятав на груди под блузой деньги, а Ронни внезапно очнулся и никак не мог понять, что с ним произошло за эти годы. Неужели это он только что воспользовался бедственным положением женщины? Ведь для него эти деньги были мелочью, а женщина заплатила за них своей честью. Ему тут же захотелось поменять ход событий, но молодая итальянка уже стояла в окружении своих детей, и его неприятно поразила та злость, с которой на него смотрела ее дочь.

Ронни поспешил включить зажигание. Машина мощно загудела и тронулась в путь. Ронни чувствовал себя отвратительно. Теперь ему хотелось только одного: скорее уехать от места своего позора, скорее забыть брошенную французом женщину и секс с ней. Постепенно скорость и гул мотора сделали свое дело: на Ронни опять навалилась дремота, в которой стыд и совесть становятся чем-то вроде плохого сна.