Читать книгу Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Т. 2 - Юрий Александрович Лебедев - Страница 33

В отличие от Капицы, Курчатов благодаря разведке уже знает секреты вполне оправдавших себя американских технических решений всех элементов атомного проекта и самой конструкции атомной бомбы.

Конечно, и у него есть свои идеи, но их эффективность еще нужно проверять. Причем эта проверка уже требует колоссальных затрат, усилий и времени. Он понимает, что, если сможет повторить американскую конструкцию на основе советских материалов и технологий, успех будет обеспечен. Да, эти технологии еще нужно создавать. И это очень трудно в нашей нищей и технически отсталой стране, но теперь, при такой поддержке Сталина, всё же вполне возможно. Но нельзя одновременно воплощать и свои, и американские идеи. Боливар не выдержит двоих…

Положение Курчатова трудное – нужно принимать ответственное стратегическое решение. И советоваться практически не с кем. Но есть один человек, который может (и должен!) вместе с ним принять решение. Это ответственный за конструкцию бомбы Юлий Борисович Харитон. Именно на его плечи ляжет конкретная работа воплощения «идей» в «железо». С ним он и держит совет. И они поняли друг друга. В сложившейся ситуации синица в руках лучше журавля в небе.

В научной биографии Курчатова уже был аналогичный случай. В 1938 г. он занимался проектированием циклотрона для ЛФТИ. Задачу тоже нужно было решить быстро. На совещании 17 июня 1938 г., посвященном экспертизе проекта, П.Л. Капица высказал критические замечания, сводящиеся к тому, что в проекте мало творческих идей:

«Недостатком проекта является отсутствие оригинальности. В основе его лежит попытка расшифровки конструкции циклотрона Лоуренса без каких-либо существенных нововведений, которые явились бы результатом творческой разработки идеи циклотрона»[225],

т. е. что проектанты просто скопировали американский оригинал. В ответ на это в протоколе совещания сказано:

«…проектанты проф. Алиханов и Курчатов отметили в своих выступлениях, что они не ставили своей целью разработку наиболее совершенных методов получения частиц с большой энергией. Их задача, как они ее для себя формулировали, сводилась к тому, чтобы получить нормально функционирующий аппарат зарекомендовавшего себя типа для развития работ по ядерным исследованиям»[226].

Тогда, в 1938 г., речь шла о создании циклотрона – престижного научного инструмента. Теперь, в 1945 г., решалась судьба атомной бомбы – средства стратегического выживания страны.

И кто-то должен был определить – как решать эту задачу. Кто же выбрал осуществленное в нашей ветви альтерверса решение?

Вот информация об этом от ближайших сотрудников «по бомбе» и соавторов публикаций Ю.Б. Харитона по истории советского атомного проекта Ю.Н. Смирнова и В.Б. Адамского:

«Юлий Борисович рассказывал, что такое решение пришло не откуда-то сверху, от Сталина или Берии. Оно было результатом консультаций между ним и Курчатовым, а также с руководством атомного ведомства страны. Берия был поставлен в известность и одобрил решение <выделено мной – Ю.Л.>. Как свидетельствовал Харитон, так и осталось неясным, было ли оно доведено до Сталина»[227].

И.В. Курчатов и Ю.Б. Харитон[228].

Решение было принято именно Курчатовым и Харитоном. (Хотя идея такого решения, безусловно, лично курчатовская – Харитон только искренно поддержал ее).

После этого Берия был «поставлен в известность» и, разумеется, согласился. (Разумеется потому, что это действительно конструктивное решение, которое, одновременно, выгодно подчеркивало роль Берии и разведки в глазах Сталина в случае успеха. А в случае неудачи… В случае неудачи ничто не могло ни улучшить, ни ухудшить положения – все пошли бы в «лагерную пыль»).

Знал ли об этом Сталин? Он, исходя из «политических соображений», никогда не демонстрировал своей осведомленности ни Курчатову, ни Харитону, но, конечно, знал.

Более того, можно утверждать, что Сталин не только знал о решении делать бомбу «по-американски», но и предвидел необходимость такого решения.

Он заранее предпринял серьезные шаги для обеспечения бомбы и средством доставки «по-американски». В 1945 г., еще до первого боевого вылета B-29 с атомной бомбой на борту, ОКБ Туполева

«получило задание остановить все собственные разработки дальних бомбардировщиков и в максимально короткие сроки скопировать B-29 насколько можно точно»[229].

Это была идея лично Сталина.

«Туполев пытался возражать Сталину, что разрабатываемый Ту-64 будет лучше, на что тот резко ответил: “Не надо лучше. Сделайте точно такой”»[230].

Туполев, конечно, не знал, что B-29 будет атомным бомбардировщиком, а Сталин знал об этом из доклада Берии. Так что вполне логично предположить, что в ходе «консультаций с руководством атомного ведомства страны» идея «американского варианта» бомбы, предложенная Курчатовым и Харитоном, была одобрена исходя из уже состоявшего решения Сталина по бомбардировщику Ту-4.

И, как сообщает об этом официальный сайт «Росатома», уже на первом этапе советского атомного проекта

«был определен самолет-носитель: ТУ-4 (по приказу И.В. Сталина воспроизведена американская “летающая крепость” Б-29)»[231].

Так что независимое решение Курчатова и Харитона только укрепило Сталина и в правильности своего решения по дальнему бомбардировщику и, конечно, в правильности выбора научного руководителя атомного проекта и главного конструктора атомной бомбы.

Л.П. Берия и И.В. Сталин[232].

А кто, кроме Берии и Сталина, знал об этом решении?

«Из советских физиков – разработчиков ядерного оружия – лишь три-четыре человека, включая, естественно, И.В. Курчатова, были, по свидетельству Харитона, посвящены в эту тайну»[233].

В эту «тройку-четверку», вероятно, входили физики И.В. Курчатов, Б.В. Курчатов, Ю.Б. Харитон, К.И. Щёлкин (реальные разработчики бомбы).

Б.В. Курчатов[234]

К.И. Щёлкин[235]

Об этой тайне, конечно, догадывался и П.Л. Капица, оппонент принятого Курчатовым и Харитоном решения. Позже об этом, конечно, узнали и другие ведущие физики. Об этом свидетельствует такой факт. При личной встрече Ю.Б. Харитона и А.Д. Сахарова в декабре 1987 г. на квартире Ю.Б. Харитона, состоявшейся после долгого перерыва в отношениях (Харитон был вынужден подписать письмо «против Сахарова»…) у них состоялась беседа.

Присутствовавший при ней внук Ю.Б. Харитона А.Ю. Семенов вспоминает, что

«во время этой долгой встречи, кроме обычных разговоров и расспросов, А.Д. и дед затронули два интересных момента. Первое – это роль Клауса Фукса в создании отечественного ядерного оружия. У них была единая позиция, заключавшаяся в том, что информация, переданная Фуксом, сыграла важную роль в создании первой советской атомной бомбы, и не сыграла роли в создании водородной бомбы»[236].

Это весьма примечательно – два «ключевых игрока» советского атомного проекта в частной беседе друг с другом более чем через сорок лет после обсуждаемых событий выделяют роль Клауса Фукса и разведки.

Кроме физиков, об этом, конечно, знали члены Спецкомитета – «четыре генерала: Ванников, Завенягин, Первухин и Махнёв, три члена правительства: Берия, Вознесенский и Первухин, секретарь ЦК Маленков»[237].

Никакого обсуждения, а, тем более, «официального решения» о принятии в качестве образца американской конструкции, на заседаниях Спецкомитета, разумеется, не было. Скорее всего, Берия сообщил им об этом «кулуарно».

Посвященность в тайну этих людей нисколько не мешала Курчатову в работе – им, в отличие от Капицы, было совершенно всё равно, какую схему реализовывал Курчатов.