Читать книгу Летят стрижи… Юркино детство - Юрий Петрович Линник - Страница 16

В год смерти вождя произошло, по сути, судьбоносное событие в Юркиной жизни. В том году его семья навсегда покинула Башкирию. Отец всё-таки добился своей цели – вернуться на юг, в отчий дом к родителям и младшему брату. Возможно, об этом он мечтал долгие годы с того дня, как ушёл добровольцем в армию в самом начале войны. Прошло с той поры 12 лет. После окончания войны он приезжал домой на побывку и каждый раз с тяжёлым сердцем покидал родные края. И вот, наконец, он с радостью на душе уезжает домой насовсем. А вот Юркина мама, напротив, с тяжёлыми думами покидала родной город, где родилась, училась, где оставались её мать, братья, многочисленные родственники, подруги детства, где она произвела на свет сына и дочку. Но ведь не зря говорят, что жена за мужем, как нитка за иголкой. Видимо, Пётр, отец Юрки, сумел обосновать это решение и уговорить Марфу. Юрка же, хотя и не ведал о таком понятии, как родина, но за пять лет жизни успел полюбить свой город и Башкирию и вовсе не горел желанием куда-то уезжать. Но кто спросит его желание – куда родители, туда и дети.

Часть мебели и других вещей была отцом распродана. При этом были опрометчиво проданы радиоприёмник и немецкий велосипед. Как их не хватало на новом месте! Ведь радиоприёмник позволял проигрывать патефонные пластинки, и семья оставалась без этого почти три года, пока не приобрели новый. Больше всех скучал без своих любимых песен Юрка. Это была для него одна из потерь, о которой он особо жалел, с тоской вспоминая свою счастливую жизнь в родном краю. А вот о необдуманной продаже велосипеда сожалел отец. В первые месяцы ему приходилось долго пешком добираться до места своей работы, а работал он по сменам. Как тут с раскаянием о совершённой ошибке не вспомнить велосипед? И вообще в ту пору, в провинциальном шахтёрском городке с его частными домишками, разбросанными хаотично на громадной площади, велосипед, как единственное средство личного транспорта, был жизненно необходим.

Уезжали в сентябре. Отъезд Юрке запомнился на всю жизнь. Поезд отходил поздно ночью. Последний вечер провели в доме у бабушки, откуда до вокзала не более получаса ходьбы. Устроили небольшое застолье, нечто вроде проводов. Провожали братья Марфы – Юркины дяди и, разумеется, бабушка. Понимая, что расставание будет трудным, разговаривали о чём угодно, только не об отъезде Юркиной семьи. Со стороны могло показаться, что родственники просто собрались за столом, чтобы повидаться. Но время шло, и Юрка кожей чувствовал приближение чего-то очень неприятного. Ему вдруг стало жалко бабушку и её неказистый домик, к которому он успел привыкнуть. Юрка не любил спать, но в тот момент ему почему-то захотелось лечь в свою кроватку в квартире, которую покинули днём, и уснуть, чтобы утром проснуться у себя дома. Умом он по малости лет ещё не отдавал себе отчёт, что всё это – и его любимая светлая квартира, и бабушка, и её домик со двором, и добрые дяди – уходит безвозвратно. Но душа его, где-то в своей глубине уже прочувствовала трагизм происходящего момента.

Но вот отец, взглянув на часы, поднялся: – «Пора трогаться! Лучше на вокзале подождём, чтобы не торопиться». У Юрки ёкнуло сердечко. Все разом шумно поднялись и, подхватив вещи, двинулись из дома. Дяди несли чемоданы и узлы, коих было немало, отец нёс на руках спящую сестрёнку. Мама шла с бабушкой и Юркой. В полной темноте спустились по улице к кочкарнику. Его то и днём перейти нелегко из-за вымоин с водой, а в темноте – глаз да глаз. Мама постоянно предупреждала своих хмельных братьев, чтобы они смотрели под ноги и обходили воду. Юрка тоже переживал за них, боялся, что кто-нибудь провалится в яму. К счастью, всё обошлось. Поднялись на пологий скат кочкарника и медленно двинулись по ночной улице. С таким багажом, как не старайся, быстро не пойдёшь. Кругом, как на кладбище – тишина, ни души, ни огонька, кромешная темень. Юрка боялся темноты и, охваченный страхом, с опаской оглядываясь по сторонам, жался к матери. Ох, не желал бы он оказаться одному в этом жутком месте в столь поздний час. Но улица кончилась, и Юрка облегчённо перевёл дух, завидев вдали за пустырём сверкающий электрическим светом вокзал.

На вокзальном перроне кипела суматошная жизнь. Люди торопились выйти из зала ожидания, суетливо вытаскивая на перрон багаж – чемоданы, тюки, мешки. С минуты на минуту на первый путь должен прибыть пассажирский поезд. На других путях товарные составы гулко грохочут сцепками вагонов, паровозы тревожно перекликаются гудками, зычно пшикают паром, вращая огромные колёса, и с пронзительным шипением выпускают пар, белым облаком обволакивающий людей на перроне. На впечатлительного Юрку бурлящая вокзальная суета подействовала удручающе, к тому же он устал и хотел спать. В обстановке всеобщего, непонятного ажиотажа Юрка с сестрой инстинктивно жались к матери, в то время как отец суетился с билетами, которые нужно было срочно закомпостировать. Так Юрка услышал новое для него, ныне вышедшее из употребления слово. Подошёл поезд, и стало ещё хуже – прощальные поцелуи, стенания бабушки, бросившейся жадно тискать и целовать Юрку с сестрёнкой. Не выдержала и заплакала Юркина мама, за компанию с ней разревелась сестра. Отец нервно всех поторапливал: или боялся, что поезд тронется, или хотел быстрее завершить тяжёлую церемонию прощания. В те минуты Юрка почувствовал, что происходит нечто необычное и весьма печальное. С той поры он возненавидел проводы, да кто их любит?

Разумеется, в тот момент Юрка не мог знать, что на самом деле происходило воистину самое большое прощание в его жизни. Быть может, лишь прощания с самой жизнью по размерам потерь будет больше. Во-первых, он навсегда покидал свою малую Родину, которую успел полюбить. Сложится так, что он никогда не вернётся в родной город, разве что в памяти будет иногда навещать места своего раннего детства. Во-вторых, Юрка никогда больше не увидит почти всех дорогих сердцу родных, провожающих его на вокзале. Один за другим они преждевременно уйдут из жизни.

Поезд тронулся, и последнее, что Юрка видел через окно, как следом за вагоном шли по перрону, махая руками, его бабушка и дяди. Поезд набирал скорость, и вначале пропала бабушка, потом по одному отставали дяди, и только его любимый дядя Вася, самый младший из них, продолжал бежать за вагоном пока не кончился перрон. У Юрки по лицу катились слёзы. Прощай, родная Башкирия!