Читать книгу Дурман - Алексей Черкасов - Страница 11

– …когда он не строит, не лечит и не смотрит в небо, он всё время пишет, – сказала юная Ини-Нет-Кас, глядя в сторону царского писца, но обращаясь к матери пер’о Ини-Маат-Хап. – Зачем он тратит на это время? Лучше бы поиграл со мной.

Царица улыбнулась и запустила пальцы в кудри внучки, взъерошив их.

– Он ловит голос Ка в письменах, дитя моё. А Ка – не птица, что возвращается по зову. Улетит – и не сыскать.

– Но ведь Ка может повторить!

– Пока ты молода, он шепчет тебе одно и то же. Но придёт день, когда голос его стихнет. И тогда пожалеешь, что не поймала его слова в сети папируса, как делает наш полезный Яхим.

– Чем он так полезен? – надула губки Ини-Нет-Кас. – Он даже не смотрит на меня.

– К тебе приходят твои слуги с веерами и сладостями…

– Он тоже мой слуга! – возмутилась царевна.

– Но он слуга иного рода. Вспомни, когда духи вошли в тебя, и хет твой начал сохнуть, как тростник в зное… Никто не мог спасти тебя. Яхима здесь не было, и мы все боялись, что ты уйдёшь в страну Хентиаменти… – глаза старой царицы покраснели при тяжёлом воспоминании.

– Вот видишь! Его здесь не было.

– Да, он был в пути… но едва услышал зов – два дня не смыкал очей. И прибыв, не лёг отдохнуть, а сел у твоего ложа. Это он вернул тебя нам.

– Ну и что? – капризно спросила Ини-Нет-Кас.

– Всё, что он записывает, сатсаис¹, помогает ему исцелять болезни, а твоему итефу управлять страной, – пояснила Ини-Маат-Хап.

– Лучше бы он поиграл со мной, – царевна вернулась к тому, с чего начала. – Наверное, я скажу итефу, чтобы наказал его!

Царица взглянула строго:

– Яхим – единственный в Обеих Землях, кого твой отец не может наказать, не наказав сам себя и весь Кемт, – сказала царица. – Запомни это, моя дорогая.

Она поцеловала Ини-Нет-Кас в макушку и встала.

Яхим вероятно услышал их речи. Он поднял голову, улыбнулся девочке, отложил папирус, закрыл сосуд с чёрной краской и, подошёл. Низко склонившись, он ждал, пока детский голос не сказал:

– Говори же, тепе².

– Госпожа говорила обо мне?

– Да! – подтвердила Ини-Нет-Кас. – Поиграем, как в прошлый раз!

– Если госпоже разрешат, то я с радостью возьму её с собой смотреть на строительство пер-джеда, – он вопросительно посмотрел на Ини-Маат-Хап, и та кивнула.

– Я пойду с вами, – сказала она.

По пути к херет-нечер она наклонилась из своих носилок к Яхиму, который нёс царевну на руках, а та, смеясь, щекотала ему шею.

– Скажи, Яхим, – голос её стал тише, – зачем нам такой громадный пер-джед?

– Так пожелал Нечерихет… – уклонился он.

– Он говорит, что твои слова были причиной.

В воздухе стоял запах известняковой пыли. Яхим взглянул на дальние холмы.

– Кемт – не единое тело. На болотах и в верховьях люди говорят разными устами³, кланяются разным богам. Вражда растёт, как тростник после разлива. Но когда они увидят эту громаду, высящуюся до небес, – поймут: пер’о – не человек, а бог.

– И это всё? – спросила царица. – Ка шепчет мне: ты не договариваешь.

Лицо Яхима стало суровым.

– Ты ещё не ступала на место работ, о, сиятельная. Видела лишь издали?

– Даже издали – дух захватывает, – кивнула Ини-Маат-Хап. – Когда эти ярусы стали расти и расширяться…

– Первые расчёты были неточны. Пришлось менять замысел. Но теперь… – он указал на шесть ярусов, уходящих ввысь, – почти готово. Осталось возвести только двор вокруг. Подойдёшь ближе – поймёшь.

Когда до подножья осталось сто локтей, Ини-Маат-Хап вдруг выскочилаиз носилок. Её лицо преобразилось: глаза засветились огнём, каким сияют лишь в юности, ноздри раздулись, тело вытянулось, будто прикоснулось к невидимому столпу света.

– Ты чувствуешь? – спросил Яхим.

– Да, – выдохнула она. – Ты черпаешь отсюда силу?

– Не я. Видишь этих людей? – он указал на тысячи рабочих, тащивших камни. – Многие из них уже ушли в Дуат.

– И?..

– Это искупление, – тихо сказал он. – Пока их Ка вплетается в камень, Маат не дрогнет, и Хапи не отвернётся от Кемта.

Царица побледнела.

– Плата за разливы – страдание?

– Не только за разливы, о, царица. Но уста мои скованы богами. Больше сказать не могу.

Мать пер’о нахмурилась.

– Боги не дозволяют тебе говорить матери Божественного Телом⁴?

Яхим молча наклонил голову.

– И надолго ли это… искупление?

Яхим развёл руками.

– Боги безмолвствуют. Но по знакам, – шесть или семь поколений.

– А мой сын… – впервые за годы она произнесла его личное имя. – Он знает?

– Столько, сколько нужно знать. Что это – его слава. Что из него – прямая дорога в Тростниковые поля Иалу.

– Прямая? – недоверчиво спросила Ини-Маат-Хап. – Минуя зал Двух Истин⁵?

– Да, – сказал архитектор. – И тебе, о, властительная, не взвесят сердце. Гробницу твою воздвигнем рядом, – он указал рукой в сторону чуть южнее пер-джеда.

– Такую же громадную?

– Нет. Но важнее. В ней будет соль этого херет-нечер.

Тень легла на лицо царицы.

– Нет, Яхим. Ка говорит: Гер-Аха⁶ не место для моего хат. Ближе к Полям Иалу⁷, – лучше.

– Путь не всегда короче из места, которое ближе, – возразил Яхим.

Она промолчала.

– А они… – она кивнула на рабочих, – чувствуют то же, что я?

– Да, – сказал Яхим. – И я не знаю, как это изменить.

Царица непонимающе посмотрела на него.

– Не надо, чтобы они чувствовали, как царица, – уклончиво сказал он.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – вздохнула она. – Хочу осмотреть облицовочные плиты.

Яхим покачал головой.

– В прошлом месяце одна из плит упала – шестеро погребены. Я не хотел бы, чтобы с тобой или с маленькой царевной, – он указал на Ини-Нет-Кас, которую разморило на солнце, и теперь она сладко посапывала в носилках под балдахином, – случилось несчастье. Подожди, пока завершим облицовку. Тогда я покажу тебе всё. Даже то, что внутри.

Позже, возвращаясь во дворец, Ини-Маат-Хап молчала. Она чувствовала: Яхим умолчал о самом главном.

***

– …Ини-Маат-Хап чувствовала, что Яхим умолчал о самом главном, – сказал старик, останавливаясь на тропе. – Нечерихет же лишь изредка приезжал подивиться на гробницу. Больше он знать не желал.

– Подивиться? – рассеянно спросил Ма-Хеса. – Разве он не сам задумал её? Мут говорила…

Вечер опускался. Белые стены давно скрылись за горизонтом. Справа, насколько хватало глаз, простиралась пустыня, кое-где взлетавшая к небу известняковым холмом или одинокой скалой. Слева нёс свои воды величественный Хапи, даруя свежесть и прохладу. Ни жилья, ни пастбищ – лишь камень да песок.

Ма-Хеса поёжился и запахнул накидку.

– …и больше он ничего не хотел знать, – закончил старик.

– Не пора ли искать ночлег… – несмело спросил юноша. – Да и поужинать бы.

Старец бросил на него недовольный взгляд.

– В твоём возрасте я думал лишь о веселье и приключениях. Ты идёшь по прекраснейшей земле, вот-вот над тобой потечёт небесный Хапи⁸… и спрашиваешь меня о еде.

– Когда он потечёт, будет темно, – возразил Ма-Хеса. – А на камнях ночуют духи, что похищают хет.

Старик снова сердито взглянул на него.

– Нам предстоит идти ещё много дней, и негоже тратить время на поиски места, где можно поспать. Там, – он махнул рукой в сторону Хапи, – найдётся местечко, где можно укрыться от ветра. Мы свернём туда в любое время. У тебя в мешке лежат факелы, ты зажжёшь один из них, и мы быстро выберем место для отдыха.

Ма-Хеси недовольно поморщился, и это не ускользнуло от старика.

– Эх! – махнул он рукой. – Хорошо, пойдём искать пристанище.

Они свернули к реке, рассчитывая найти какое-нибудь рыбацкое поселение. Вскоре на горизонте, действительно, показались несколько лачуг, выстроенных из тростника и ила вперемешку с глиной. Пока они шли к ним, короткие сумерки успели угаснуть, и только несколько огоньков, говорящих о присутствии людей, служили им ориентиром.

Они вышли к трём крохотным хижинам, прилепленным друг к другу так тесно, будто испугались одиночества. Стены лачуг опирались на несколько вкопанных в землю столбов. Поднимавшийся ветер наполнял стены словно паруса, и они начинали раскачиваться как лодка на волнах.

На звук шагов из первой хижины вышел молодой рыбак. Он равнодушно скользнул взглядом по Ма-Хесе и радушно улыбнулся старику.

Примечания:

1. Сатсаис (др.-егип. sat.s is) – дочь сына её, внучка.

2. Тепе – раб (др.-егип.)

3. Письменный язык в Верхнем и Нижнем Египте не отличался. Но поскольку при письме пропускались гласные, то в разных местностях между согласными вставлялись разные гласные, из-за чего некоторые слова изменялись до неузнаваемости. Письменный язык был средством коммуникации, понятным всем жителям, как Долины, так и Дельты.

4. Нечерихет – Божественный телом (др.-егип.).

5. В зале Двух Истин происходило взвешивание сердца умершего, от результата которого зависела его дальнейшая судьба.

6. Гер-Аха – четырнадцатая иат (область) Полей Хотеп в Дуате. Египтяне считали, что она локализована в районе Иуну (Гелиополь).

7. Поля Иалу – вторая иат Полей Хотеп в Дуате, по поверьям египтян, находилась возле города Абджу (Абидос).

8. Млечный Путь