Читать книгу Дурман - Алексей Черкасов - Страница 14

Второго респиратора в шкафу не было. Или он был где-то, куда и в голову не пришло бы заглянуть. Надя с отцом Илием осмотрели все коробки, перерыли все мешки, выставили половину содержимого шкафа на пол, но ни респиратора, ни даже медицинской маски найти не удалось.

– Замотаю лицо шарфом и пойду искать, – сказала Надя. – Может быть, он умирает где-то рядом с домом…

Монах внимательно посмотрел на неё. Она знала Костю всего несколько часов. Откуда взялась эта забота? Надя поняла, о чём он подумал.

– Это просто одиночество, – сказала она.

Одиночество? Монах задумался. Из их мира внезапно исчезли все, остались только они трое. И теперь в этом новом странном мире предстояло как-то приспосабливаться к жизни заново.

– Интересно, а кто-то ещё, кроме нас, остался? – тихо спросила Надя, глядя на отца Илия.

– Конечно, остался, – с уверенностью, которой не чувствовал, ответил он. – Пройдёт день-другой, выжившие сообразят, как жить дальше и начнут потихоньку выползать из своих убежищ.

Они складывали содержимое шкафа назад. Надя схватила длинный – в два метра – шерстяной шарф и сказала:

– То, что нужно.

Быстрыми движениями она обмотала шарфом лицо так, что неприкрытыми остались только глаза и лоб.

– А бову́, – невнятно донеслось до отца Илия из-под шарфа.

– Ну куда ты пойдёшь? – сказал он устало. – Идти, так вдвоём, чтобы помочь друг другу, если что. Подожди, я тоже поищу что-нибудь.

Но ничего подходящего больше найти не удалось. Тогда отец Илия взял со стола канцелярский нож и принялся резать низ своей рясы. Отрезав длинную и широкую полосу плотной ткани, он сказал:

– Завяжи мне, пожалуйста, Надюша.

Надя быстро замотала ему лицо двумя слоями ткани и завязала на затылке.

Они вышли на лестничную площадку, и Надя вопросительно посмотрела на монаха.

– Дверь-то как запереть?

Тот махнул рукой.

– Да чего тут запирать…

Они спустились по лестнице и вышли во двор. Пройдя под аркой, направились по улице в сторону центра.

– Сначала в эту сторону пройдём с километр, потом вернёмся назад и поищем в противоположной стороне, – пояснил монах.

Но искать им долго не пришлось. Меньше, чем в километре от дома, они увидели шатающуюся фигуру, двигающуюся им навстречу. Узнав Костю, Надя побежала к нему, монах едва поспевал.

Костя посмотрел на них мутными глазами и упал прямо на руки подбежавшему монаху.

– Он без респиратора, – заметил отец Илий.

Он подтащил Костю к ближайшей лавочке и попытался оторвать ещё одну полосу от рясы. Но ткань была крепкой и не поддавалась. Тогда он сорвал с себя повязку и намотал её на Костину голову. Затем взвалил его себе на плечи и быстрыми шагами направился к дому.

– Да как же… – причитала Надя, семенившая рядом. – Ты ведь сейчас опять отравишься.

– Не успею, – сжав зубы, говорил монах.

Но всё-таки успел. Когда дом уже появился из-за магазина спорттоваров, монах зашатался и, только напрягши всю волю, овладел своим телом и продолжил путь. Надя сорвала свой шарф и на бегу намотала его на голову монаха. Тот с благодарностью посмотрел на неё.

У подъезда оба едва соображали. Монах с недоумением посмотрел на дверь – она была закрыта магнитным замком.

– У Кости где-то… – с трудом проговорила Надя и начала ощупывать его карманы.

Ключ нашёлся на связке во внутреннем кармане.

В квартире все трое упали на пол и полчаса лежали без движения. Первой поднялась Надя и неровной походкой пошла в ванную – она помнила, что Костя вчера откачивал её нашатырём и надеялась найти его здесь. Действительно, пузырёк стоял на полочке над раковиной. А правее на крючке висела и стопка ватных дисков в пакетике.

Надя поднесла диск по очереди монаху и Косте. Монах дёрнулся от резкого запаха, открыл глаза и прошептал:

– Я в норме. Им займись.

Костя на нашатырь реагировал слабо – только повернул голову. Но и это было неплохо – отлежится и встанет, думала Надя.

Тем временем приближался вечер. Отец Илий встал, и Надя предложила ему поесть. Она и сама, давясь и кашляя, проглотила несколько ложек горячего. А монах с удовольствием съел тарелку супа и порцию риса с мясом. После этого он подошёл к окну и рассеянным взглядом окинул двор. Что-то в нём изменилось, но уставший и плохо соображавший, он не сразу сообразил, что именно.

– Подойди сюда, Надя, – сказал он, не оборачиваясь.

Надя встала рядом с ним у окна.

– Глянь-ка, – он показал вниз. – Ты ничего странного не видишь?

– Да вроде нет, – ответила она, посмотрев вниз, а затем снова на монаха. – А что там?

– Да сам не знаю… – задумчиво ответил тот. – Показалось что-то…

Когда стемнело, отец Илий улёгся прямо на полу в гостиной, и скоро богатырский храп оповестил, что его сон столь же крепок, как и он сам. А Надя всю ночь провела возле Кости, откинувшись спиной на стену позади кровати и погрузившись в поверхностный сон, который был больше похож на дремоту. Уже под утро она заметила, что Костя со спины перевернулся на бок, и, поняв, что он теперь просто спит, уснула сама.

Около семи утра Костя открыл глаза и, услышав храп за стеной, посмотрел на Надю, которая тоже смотрела на него от противоположной стены.

– Это кто там? – спросил он сиплым голосом и закашлялся.

– Отец Илий, – ответила Надя.

– Отец… кто? – удивился Костя.

– Ты что – не помнишь ничего? – спросила она. – Меня-то хоть помнишь?

– Конечно, – кивнул он. – Ты – Надя. А там…

– А там монах, которого мы с тобой вчера вместе тащили на пятый этаж.

Костя наморщил лоб.

– А-а-а… – протянул он. – Вспомнил: он лежал на газоне среди этих милых цветочков…

Надя кивнула.

– Ну вот, вспомнил, молодец. Голодный? Есть будешь?

Поглощая тарелку супа, Костя вспоминал, что с ним вчера происходило.

– Помню глюки, Надя, – сказал он. – Как будто я лечу в тоннеле…

– …к светлому пятну, – улыбнулась она.

– Нет, к тёмному, – поправил он её. – Наоборот – вокруг тусклый свет, а в конце – тёмное пятно. Даже не тёмное и не чёрное, а знаешь… – он стал обшаривать взглядом стены, как будто надеясь найти на них подходящую ассоциацию. – Знаешь… вроде, чёрное, но как будто несуществующее…

– Или не Сущее, – сказал отец Илий, входя в кухню. – Как тут у тебя умыться?

– Какое ещё несущее? – не понял Костя.

– Не Сущее, – повторил отец Илий с паузой между словами. – То есть, несотворённое, то, чего нет. В своих галлюцинациях ты увидел древний архетип небытия. Это нормально для сумеречного сознания.

Костя похлопал глазами, обдумывая услышанное.

– Просто горячий кран открывай в ванной, колонка сама включится, – сказал он задумчиво и посмотрел на Надю. – А ведь точно он сказал – несотворённое. Именно таким и было то пятно.

– Ну и хорошо, – улыбнулась Надя. – А с магазинами, с аптеками ты что-нибудь выяснил? Когда мы тебя искали, всё было закрыто.

– А, – махнул рукой Костя. – Нашёл один открытый магазин, в нём охранник – фанатик какой-то. Нет никого, но он даже внутрь не впустил. Говорит, кассы не работают, купить ничего не сможешь. И прогнал палкой. Кстати… – он сосредоточился, словно что-то пришло ему в голову. – Это ведь я там респиратор потерял, ну точно. Чуть не сдох… И ещё ты знаешь… я видел какого-то старика.

– Старика? – в голосе Нади вдруг появилось напряжение.

– Ну да, прямо древний такой старик, он всё пытался мне что-то всучить, но тут подошла молодая женщина и… – он задумался, вспоминая. – И вроде увела его… толком не помню ничего – так башка трещала, хоть умри.

Надя сочувственно на него посмотрела, а потом сказала задумчиво:

– Удивительные у тебя фантазии в дурмане, – она осмотрелась и перевела тему: – Ну ладно, съедим мы твои припасы. Я посмотрела, на пару недель хватит. А потом что?

– А потом… – сказал Костя. – Не сегодня-завтра вода из крана перестанет течь, электричество вырубится, канализация перестанет работать, газа не будет. Коммунальщиков-то тоже, наверное, нет. Это же катастрофа…

– Ну жили же люди без всего этого, – сказала Надя. – Приспособимся.

– Тогда и с едой тоже приспособимся, – сказал Костя. – Но ты права, надо бы всё обдумать. Не может быть, чтобы на весь город остались только мы трое да тот охранник. Если это всё из-за цветочков… – он поднял взгляд на Надю, – должны быть ещё люди – кто-то болел, и из дома носа не высовывал, кто-то без работы дома сидел… есть такие люди, которые просто неделями не выходят.

– Отец Илий тоже считает, что через пару дней люди придут в себя и будут появляться.

– Во-от, – кивнул Костя. – Верно, найдутся. Тогда мы с ними как-то скооперируемся и придумаем, что делать с коммуналкой, с едой… я думаю, пара тысяч человек-то наберётся в городе.

Надя посмотрела в окно. Какая-то мысль отразилась в её мимике.

– Что с тобой? – спросил Костя.

Она резко обернулась к нему.

– Ты знаешь… какое-то чувство, что что-то важное ускользнуло. Мысль какая-то – пришла и ушла, понимаешь? – она помолчала, пытаясь сосредоточиться, и продолжила: – А вчера вечером так же было с отцом Илием— когда мы тебя притащили, и потом он подошёл к окну и задумался. Я тоже подошла к окну, посмотрела вниз, но ничего не поняла. А вот сейчас…

Костя поднялся и встал с ней рядом.

– Что же ты могла там увидеть? – недоумённо спросил он. – Всё как обычно, только вот цветочки эти синие – их, кстати, сегодня побольше, вроде.

– Цветочки… – задумалась Надя. – Да, что-то с цветочками.

– Меня вот что интересует, – сказал отец Илий, выходя из ванной с полотенцем и на ходу вытирая лицо. – Триста тысяч человек куда делись? Хорошо, пусть пять тысяч сидит по домам. Где остальные двести девяносто пять тысяч? По идее, они должны сейчас лежать на газонах и тротуарах полуживыми или вовсе неживыми, – он перекрестился, – но ведь нет никого? Значит что?

– Что? – спросила Надя.

– Значит, они, вероятно, покинули город, – закончил монах и вернулся в ванную повесить полотенце.

– Покинули город? – поразился Костя. – Просто организованно ушли за один день?

– Может организованно, а может и нет, – сказал монах. – Но в городе-то их нет, это факт. Триста тысяч человек – это не пыль. Это полсотни школ, два десятка церквей, две тысячи магазинов… и везде пусто.

– Да это была бы свалка, – возразил Костя. – Такое чисто физически невозможно.

– Тогда какие твои предположения?

– Не знаю… уснули, умерли по квартирам.

– Да, с каким-то количеством именно это и произошло, – кивнул отец Илий. – Скажем, тысяч двадцать. Но остальные?

– Дурная арифметика, – сказал Костя. – Мы не можем знать, сколько их.

– Не спорьте, – сказала Надя. – Лучше давайте решим, что дальше делать, как жить…

– Для начала предлагаю поискать людей на месте, прямо здесь, – сказал отец Илий. – Обойти квартиры в подъезде.

Предложение было признано верным, и после завтрака они вышли в подъезд. В нём было семнадцать квартир – по четыре на этажах со второго по пятый и одна на первом. В каждую из них они стучали, звонили, кричали. Костя звал по имени всех, кого знал. Но признаков присутствия людей обнаружить не удалось.

– Что и требовалось доказать, – выдохнул отец Илий через час, когда они, постояв у последней квартиры на первом этаже, шли вверх по лестнице.

– Машины все, вроде, на месте, – сказал Костя. – Они же все тут паркуются, под окнами. Пешком ушли? Но куда и зачем?

Дома их ждал новый сюрприз – погас свет.

– Ну теперь ждём, – сказал Костя. – Если энергетики на службе, через два часа свет дадут. А если не дадут…

От скуки решили поиграть в шахматы. Отец Илий оказался заядлым шахматистом, а Надя играть толком не умела, но эмоционально болела за обоих:

– Зря так пошёл! Зря! Открыл ферзю линию! Сейчас он нападёт!

Через пару минут:

– Уводи короля, прячь. Лакировку делай!

– Нельзя рокировку, там поле под боем…

– Всё равно делай, делай что-нибудь! Не сиди, ходи!

Проиграв три партии подряд, Костя предложил сыграть в карты. Отец Илий отказался, а Надя обрадовалась:

– В чирика, да? Давай.

Пока они играли, отец Илий изучал книжные полки. У Кости было два книжных шкафа с книгами в два ряда. В одном стояла художественная литература, в другом исторические и философские труды, хроники и тому подобная литература. На полке прямо против глаз стояли научно-популярные книги по математике и физике. На нижней – книги по программированию и администрированию, над ними – по аквариумистике.

Отец Илий брал с полки то одну книгу, то другую, листал и возвращал на место. Довольно основательно их перебрав, он заметил:

– А у тебя, Костя, разносторонние интересы… что же ты перед нашим батюшкой спасовал?

– Так умный у вас батюшка-то, разговорчивый… такого не переспоришь. К тому же…

Он задумался – не время ли зайти с четырёх бубей? Две карты у него младшие, две – туз и дама – старшие, должно прокатить. Можно Надиных козырей выбить. Эх была не была!

– К тому же? – спросил отец Илия.

Надя прищурилась хитро и выкинула десятку, вальта и короля – всё бубновое. А последней вытащила козырную восьмёрку и торжествующе сгребла взятку:

– Тридцать очков – половина!

И добрав недостающее из колоды, сразу зашла с четырёх червей. А Косте, как назло пришли разномастные тузы и десятки.

– К тому же, она играет как шулер! – сердито буркнул Костя. – А батюшка ваш не любит нашу братию, я всё ждал, когда выгонит…

Проиграв и в карты, Костя сказал:

– Зато я и в шахматы умею, и в чирика. А вы только во что-нибудь одно…

Когда они пили чай на кухне – газ пока был – отец Илий, который по-старомодному переливал чай в блюдечко, сказал:

– Верно, журналистов он не любит. Он у нас пришлый, из прошлой епархии уехал со скандалом. Он был там при Владыке и метил со временем на его место. Но страсти…

– Страсти? – навострил ухо Костя.

– Да навострился в одно срамное место ходить. А там разный люд-то. Вот как-то раз и пересёкся там с одним из ваших, да тот его узнал. Ну и сам понимаешь… дождались, пока утихнет, да и сплавили его потихоньку в этот приход.

– А ты-то в этом храме что делаешь? – спросил Костя.

– А я из Казанского монастыря. Монахи кто где Господу служат, – он перекрестился. – Вот я-то в храме Святого Лазаря… Каждое утро Утрени ухожу и иду сначала по берегу, потом через дворы – кружок опишу, и прихожу в храм аккурат к службе.

– А много сейчас в монастыре народа? – спросил Костя.

Монах махнул головой.

– Нет, братии мало. У нас сейчас двенадцать человек.

– Символично… – хмыкнул Костя.

Илий строго посмотрел на него:

– Нечего тут символы искать. Сколько Господь прислал, столько, стало быть, и надо.

До вечера свет так и не появился. Костя вытащил из-за шкафа раскладушку, и они разместились – Надя в спальне на кровати, а Костя с отцом Илием в гостиной. Массивное тело монаха так продавило раскладушку, что Костя уступил ему диван, а на раскладушке улёгся сам. За окном стояла непроглядная темень – и уличные фонари, и окна дома напротив оставались тёмными, и только небо было усыпано россыпями звёзд, а светлая полоса, пересекавшая небо, казалась единственным следом жизни в мёртвом мире. Глядя на неё, Костя и уснул.