Читать книгу Зарево - Алла Кречмер - Страница 14

Матюша стоял на перроне Варшавского вокзала и сжимал в кулаке бумажку с адресом. Петр поселился вблизи Сенной площади – пешком туда не пойдешь, придется брать извозчика, а это лишние расходы. Маменька вытащила последнюю заначку – копила на корову – и все сыну, мол, учись, сынок.

– Держись Петьки, Ивана Силина сына, -напутствовала она, и Матюша послушно кивал.

Да, он найдет Петра, тот поможет с квартирой, а на работу устроится сам. А потом можно будет и в реальное поступить. А там пойдет, покатится другая жизнь. Сначала придется браться за любую работу, чтобы оплачивать квартиру, да и матери надо помочь. Впрочем, все будет хорошо: люди поговаривали, что в столице платят больше, да и жизнь здесь дешевле.

Матюша не верил – разве может быть дешево в столице? И потом, сколько здесь соблазнов…

В этот момент он не думал ни о музеях или театрах, а о шикарных ресторанах или игорных домах. Петербургский воздух кружил голову и будил фантазии, и в мечтах Матюша видел себя богачом. Он представлял, как он в костюме с иголочки, в новом авто появляется на улице родных Боровиц, и как за ним бегут любопытные ребятишки, а шофер нажимает на клаксон.

Маменьку, конечно, слушать надо, но до поры, до времени. Она и не догадывается о том, что после ареста Глаши в доме Силиных у Матюши в груди осталось неприязненное чувство к Петьке. Эта неприязнь была иррациональной, ни на чем не основанной. Возможно, тайная ревность стала ее причиной, ведь пострадавшей стороной от Глашиного «компотика» был он, Матвей Волунов, но денно и нощно его точила мысль, что коварная отравительница наметила в жертвы Петра.

– Получается, что она любила все-таки Петьку, – не раз говорил он сам себе.

Напрасно пытался Матюша выбросить из головы Глашу: ничего не получалось! Стоило ему закрыть глаза, как она появлялась легким видением, улыбалась ему и звала куда-то, маня за собой лилейной рукой. Он давно простил ей содеянное и, если бы она предстала перед ним, даже в тюремной робе, он обнял бы ее, заслонив от холодных осенних ветров и не отпустил никуда.

Глашу осудили на четыре года за покушение на убийство. Значит, когда она выйдет на свободу, им обоим будет по двадцать два. Жаль землячку, но Матюша вовсе не собирался записываться в монахи. А за четыре года многое может измениться.

Матюша вздохнул и отправился искать извозчика.

А над столицей давно спустился вечер. Вернулись домой медички и занялись ужином. Фридерикс и Зоя разговаривали здесь же, на кухне. Петр делал вид, что готовится к занятиям, хотя на самом деле прислушивался к их беседе. Ему вдруг показалось, что «его светлость» заинтересовался девушкой. Ничего себе! Что он думает, в его-то возрасте! Надо сказать, для Петра, недавно справившего восемнадцатилетие, люди старше двадцати казались глубокими стариками, а Николаше, кажется, уже стукнуло двадцать три.

Незнакомое чувство ревности возникло в сердце юноши. Он понимал, что лучше всего было бы встать и уйти в свою комнату, а там за закрытой дверью погрузиться в чтение: у него и книга припасена на вечер. Лучше, но тем не менее он не двигался с места и продолжал растравливать себя.

Наконец, Зоя и Николай договорились, и девушка поднялась со стула.

– Мне пора домой, – произнесла она, обращаясь сразу к обоим юношам. – Дождь уже прекратился.

Петя и Николай, как по команде, посмотрели в окно, но ничего не увидели – все скрыли сумерки. А Зоя вдруг смутилась: в валенках, конечно, тепло, но выглядит она в них, как пожилая Марфа Петровна. И, как назло, оба уставились на ее ноги. Она заметила недоуменный взгляд Николая, но Петр поспешил оправдать ее.

– Согрелась? -спросил он и, словно уловив настроение «принцессы на горошине», объяснил присутствующим, – Я просушил Зоину обувку, а ей одолжил свои валенки.

– И свитер? – хихикнула медичка Таня.

Зоя покраснела, а Петр принес просохшие вещи и предложил:

– Уже поздно. Хочешь, я провожу тебя домой?

– Я провожу домой барышню, – тоном, не терпящим возражения, заявил Николай и свысока посмотрел на Петра.

Петр готов был поспорить, но Зоя казалась равнодушной, и он отступил. Ну что же, по- видимому ей все равно: пусть идет с Николаем.

Он закрылся в комнате, отказавшись от ужина и оставив в недоумении медичек. Читать не хотелось, учеба не клеилась, и настроение упало, ниже некуда.

– Ну что здесь такого? – уговаривал он сам себя. – Мы и виделись-то чуть больше часа, и о ее существовании я узнал сегодня… Но почему мне горько? А если бы раскрутить время назад и не думать об этой Зое?

Он закрыл глаза и попытался отвлечься, но не получалось, и образ «принцессы на горошине» преследовал его.

В дверь постучали.

– Петя, ты дома? К тебе пришли, – услышал он голос второй медички, Мани.

Петр нехотя поднялся и открыл дверь. Он не ошибся, в коридоре стояла именно Маня. А за ее спиной мелькал Матюша Волунов в тулупе и с чемоданами.