Читать книгу Зарево - Алла Кречмер - Страница 18

– …ну и нашел же ты зазнобу – тонкая, прозрачная. Не то, что наши деревенские девчата, кровь с молоком, да и в работе злые. А твоя Зоя тяжелее карандаша ничего не поднимала. Да и отцу твоему не глянется, – рассуждал Матюша после того, как взволнованный Петр рассказал ему о неудачном свидании.

Часы показывали половину двенадцатого ночи. В квартире было темно: все уже давно спали. И только Петр и Матюша перешептывались, лежа в кроватях.

– Напрасно я с тобой поделился, – посетовал Петр, услышав ответ земляка, – Ты ничего не понял. Я же не кухарку нанимаю, к твоему сведению. И при чем здесь отец? Кстати, не вздумай передать кому-нибудь из деревенских, а то пойдут разговоры…

Матюша пошевелился в своей старенькой кровати, и она жалобно заскрипела, как будто пожаловалась.

– Да не бойся, не разболтаю. И кому я могу рассказать? Николаю? Он, кстати, расспрашивал о вас, когда вы так неожиданно удрали. Сдается мне, что он тоже глаз положил на твою Зою. Так что ты учти…

– Что я должен учитывать? – Петр приподнялся на локтях, чтобы посмотреть Матюше в лицо. – Она сама должна выбрать, он или я.

– Как же, будет она выбирать после того, как ты ее обидел.

– Да чем же я ее обидел? – воскликнул Петр. – Всего лишь поцеловал. Это преступление?

– Не преступление. И вообще, она много о себе воображает, твоя Недотрога.

– Мне не нравится, что ты так отзываешься о Зое, – возмутился юный влюбленный. – Ты-то почему беспокоишься? Первый блин всегда комом. Она придет на урок, и я поговорю с ней. Объясню, что я ничего плохого не хотел.

– Ага, значит, унижаться будешь? – зевнул Матюша.

– Почему унижаться? – не понял Петр. – Она все поймет.

Очевидно, сосед придерживался другого мнения.

– Не поймет. Девчата, как вобьют что в голову, так никакими силами не выбить. И твоя такая же. Ты лучше, Петя, не разговоры разговаривай, а дай ей понять, что она – не одна единственная на свете. Пусть задумается, какого парня теряет.

Петр промолчал: эх, разве поймет Матюша, что Зоя – одна единственная, что он до оторопи боится ее потерять. Он готов на все, чтобы вымолить прощение, – возможно, он действительно поторопил события, но это от неопытности.

– Что ты предлагаешь? – спросил он, откашлявшись.

Матюша приблизился к спинке кровати и оказался лицом к лицу с Петром.

– Ты дай ей понять, что тобой и другие девчата интересуются. Она начнет ревновать и бегать за тобой, и тогда позволит не только поцелуи.

– Матюша, перестань! – возмутился Петр, – ты во всем видишь пошлости.

– Дурак, сделай, как я учу. Когда она придет, покажись ей на глаза в обнимку с кем-нибудь из наших девчат – с Танькой, например. Можно и с Манькой. Про Фиону я думаю, не поверит. После урока позовем ее на чай, а там ты в обнимку с Танькой. Позлится немного, но в дальнейшем успех обеспечен.

Петр рассудил, что в словах земляка есть резон, и согласился.

Если бы он знал, что Зоя посчитала себя виноватой в их размолвке, и после долгих раздумий решила попросить прощения у Петра.

– «Все было хорошо и искренне, пока я не начала изображать жеманную барышню, – подумала она. – В отличие от меня Петр не играл в чувства и никого не изображал, а мне не хватило ума и такта, чтобы это понять. Вот и обидела хорошего парня.»

Не думая о том, как она будет объясняться с бароном по поводу своего побега, она летела на урок, как на крыльях. Николай встретил ее приветливо, ничем не напоминая о прошлых событиях.

Против обыкновения, он вполне сносно подготовился, а когда Зоя похвалила его за старание, признался, что вошел во вкус, и французский теперь его не пугает.

– И все это твоя заслуга, Зоя, – произнес он, как бы нечаянно коснувшись рукой ее ладони, – И даже твоя строгость пошла мне на пользу.

И все-таки некоторая недоговоренность повисла в воздухе, как будто пробежавшая между ними черная кошка оставила грязные следы. Николай недоумевал, почему Зоя сбежала с Петром, и почему ему так горько? Из всех знакомых девушек Зоя Новикова менее других подходила на роль его подружки, а о том, чтобы связать с ней свою жизнь, даже речи не было. И все же столько обаяния наблюдалось в облике этой простой девушки из глухого Пошехонья, что молодой человек вынужден был признаться самому себе: он очарован ею.

Не склонный к пессимизму, барон после трезвых размышлений решил преодолеть глупую ревность к этому выскочке Петру и предоставить событиям идти, как им предписано. К тому же сегодня Петр сидел в своей комнате и не спешил показаться.

– «Может быть, они поссорились? Неужели эта деревенщина осмелился обидеть Зою?» – промелькнула мысль и погасла.

Нет, все, что угодно, но студент Силин не был хамом.

– «Возможно, Зоя показала ему от ворот поворот. – размышлял Николай. – В таком случае, мне это на руку.»

Урок пролетел на одном дыхании, и к концу оба развеселились.

– Сегодня я провожу тебя до дома, – заявил барон. – И никакой Петр Силин не помешает.

На лицо Зои словно упала тень, и тусклым голосом она произнесла:

– Да, надеюсь, не помешает.

Декабрьский день закончился быстро: низкое размытое в тучах солнце зашло за горизонт, и город погрузился в сумерки. Один за другим зажигались фонари, и в их свете мелькал тихий вечерний снежок.

Они не успели сложить тетради и учебники, как в комнату заглянул Матюша.

– Здрасьте, чайку не хотите глотнуть на дорожку? – пробормотал он скороговоркой. – У нас сегодня блины и пирог с вязигой.

Николай и Зоя переглянулись. Они оба хотели отказаться, но Матюша смотрел так жалобно, как будто от их согласия зависела его драгоценная жизнь, и они дружно кивнули.

И в этот раз стол накрыли в кухне, Гриша уже восседал во главе стола, а Фиона, кутаясь в шаль, колдовала возле самовара.

– Садитесь, -пригласил их Матюша. – Вот здесь, рядом с Гришей.

– А почему сегодня компания не в полном составе? -поинтересовалась Зоя, усаживаясь на стул, который ей подвинул Николай. – А где же девочки?

Она хотела спросить о Петре, но не решилась. Фиона и Матюша переглянулись.

– Да бродят где-то, – небрежно отозвалась Фиона и пододвинула к Зое тарелку с блинами.

Не успели все присутствующие за столом разобрать блины, как вдруг в коридоре послышался шум и смех. Дверь в кухню распахнулась, и внутрь ввалились Таня, Маня и Петр – но в каком виде! Петр шел посередине, а на нем с двух сторон буквально повисли медички. Петр обнимал их, а они, раскрасневшиеся от удовольствия, глупо хихикали и прижимались к нему.

– Привет честной компании! – выкрикнула Таня и хлопнулась на свободный стул.

Не дожидаясь приглашения, она схватила блин и уже успела откусить от него.

Петр и Маня переглянулись и сели рядом. Все уставились на них, и общий разговор на некоторое время стих. На лицах присутствующих читалось недоумение – разве раньше Петр позволял себе такое? Обычно он держался с девочками-соседками подчеркнуто вежливо и даже отстраненно.

Петр осторожно посмотрел в сторону Зои и, встретив ее удивленный взгляд, продолжил игру. Он наклонился к Мане и стал что-то шептать ей на ухо. Маня потупилась и стрельнула глазами в сторону.

Зое показалось, что они сплетничают о ней, поэтому Маня так косится и избегает смотреть ей в глаза. И почему она раньше не замечала, что медички – несерьезные особы, им палец покажи – он захихикают! А Петр? Неужели она ошиблась в нем, и он такой же неразборчивый, как и многие другие? Как он смотрит на эту Маню, склонился к ней так близко! Ей казалось, что еще немного, и он не устоит перед притяжением ее губ, что они сольются в поцелуе, как на афише в синематографе.

– «Ну и пусть, – решила обиженная Зоя, – Я и в сторону этого типа больше не взгляну, и по имени не назову. Если ему нравятся такие недалекие особы, тогда…»

А что «тогда», все же непонятно.

Зое хотелось заплакать: она сдерживала слезы, осторожно щипая себя за пальцы, чтобы боль физическая заглушила ту, что воцарилась в ее душе. Очевидно, так чувствуют себя, когда разбивается сердце…

А за столом никто не обращал внимания на ее раскисшую физиономию. Разговор вертелся вокруг успешных концертов Вяльцевой, приближающихся экзаменов, новых стихов поэта Блока (об этом поведал Гриша), а также о том, сколько будет стоить отопление в зимние месяцы. Зоя слушала, вертя в руках чашку с остывшим чаем. Говорить не хотелось: и Вяльцева, и отопление были так далеки от ее повседневных забот. А на поэтические вечера она не ходит, потому что недостает времени. А тут еще эта троица! Зоя не знала, в какую сторону повернуться, чтобы не видеть кого-нибудь из них. Что бы она ни делала, непременно натыкалась на Петра и его развеселых подружек.

Вдруг она почувствовала, что Николай склонился к ее лицу так же близко, как этот несносный Петр к противной Манечке. От неожиданности Зоя застыла, словно соляной столб.

А Николай, сидевший рядом, не видел ее лица: он имел возможность лицезреть только опущенные плечи и согбенную спину. Он заметил, что уверенная в себе строгая учительница сгорбилась после того, как Петр устроил представление с медичками, а в том, что это представление, Николай не сомневался. Он сумел разгадать характер Петра: не такой он человек, чтобы любезничать с девицами на всеобщем обозрении. И вообще все это напоминало представление в ярмарочном балагане.

– Ты в порядке? – полушепотом спросил он у Зои.

От него исходили спокойствие и уверенность, и учительница, в мгновение превратившаяся в опекаемую малолетку, жалобно попросила:

– Проводите меня пожалуйста домой, Николай. Прямо сейчас.

В этот момент общий разговор внезапно стих, и Зоину просьбу услыхали все. Петр на некоторое время оторвался от своей Манечки и замолчал на полуслове. Барышня уже дергала его за рукав, а Петр неотрывно наблюдал за Николаем и Зоей, как барон элегантно подает ей пальто и перчатки. Он кусал губы от досады, сожалея о том, что пошел на поводу у Матюши.