Читать книгу Зарево - Алла Кречмер - Страница 4

Если бы Иван заглянул туда, где веселилась молодежная компания, а Ксения проследовала бы на кухню, то они обнаружили бы, что Петр и Глаша отсутствуют. Не думаю, что это обстоятельство обрадовало бы строгих родителей, и Петру пришлось бы краснеть, объясняясь с отцом.

Впрочем, это Глаша вызвала Петра поговорить, и он явился в назначенное место – под ясень у пчельника. Петр, невысокий юноша со светлыми глазами и пшенично -русыми волосами, подошел к пчельнику и огляделся. Глаши не было, и он подумал, что она посмеялась над ним как всегда смеялась – ведь они росли вместе, и Петя относился к Глаше так же, как к родным сестрам – Пане, Нюре, Любе и Танюше.

Он вспомнил появление у них кухарки Лизаветы – вдовы из Гнилиц, маленькой деревушки, утопающей в цветущих садах весной. Она стояла в сенях, склонив голову, а из-за ее спины выглядывала запуганная девочка, ровесница Петру. Лизавета поминутно кланялась и теребила в руках узелок с бельем.

Как получилось, что Лизавета лишилась всего, даже носильных вещей, он не помнил – что-то было сказано на ухо матери, но мать ничего никому не объяснила – наверное, только отцу.

Глаша поселилась в каморке, выделенной матерью для прислуги. Сначала она дичилась хозяйских детей, а потом лед растаял, а совместные игры сблизили, и скоро приходящие к Силиным посетители не различали, кто есть кто.

Иван Силин разбогател на продаже льна и, перейдя в купеческое сословие, вознамерился дать хорошее образование старшему сыну. Младший пока еще лежал в пеленках, а учить дочерей было не принято – читать-считать умеют – и хватит с них! Все равно замуж выйдут – зачем им образование?

Десятилетним Петя уехал из родного дома в Псков. Он успешно сдал экзамены в гимназию и был принят, а как иногородний, получил место в пансионе. Учился он легко и с удовольствием – все каникулы проводил дома, помогая отцу вести хозяйство.

Глаша радовалась каждому его приезду, но сначала ее радость была связана с тем, что Петя придумывал и заводил какую-нибудь игру, а потом…

Постепенно он стал замечать изменения в отношении Глаши к нему – она перестала интересоваться играми, а скорее им самим. Она бросала на него странные взгляды, задевала то плечом, то бедром – извинялась и со смехом убегала. Даже смех Глаши изменился – из нежного, как звон колокольчика, он вдруг превратился в хриплый и зазывный.

Удивившись этому, Петя попристальнее взглянул на подругу детства – и что же? Вместо нескладной девочки с тонкими косичками, похожими на мышиные хвосты, перед ним предстала юная красавица с атласной кожей, черными волосами и пронзительными синими глазами.

Он мог бы влюбиться в эту новую Глашу, если бы не рос рядом с ней. К тому же при всей внешней привлекательности внутренний мир ее был настолько примитивен, что Петя с трудом находил темы для разговоров.

Сегодня, пробегая мимо с чугунком картошки в руках, дочь кухарки незаметно шепнула ему на ухо, чтобы он приходил к пчельнику.

И вот он здесь торчит, как дурак, уже четверть часа!

Петр хотел уйти, не дождавшись Глаши, как вдруг крепкая девичья рука обняла его за шею и силой притянула за угол избушки.

– Глаша, ты? – спросил он, но Глаша вместо ответа впилась в его губы страстным поцелуем.

Захваченный врасплох, Петр сумел осознать, что названная сестра целует его вовсе не по-сестрински, что за этим стоит нечто большее, и, возможно, он был бы рад испытать подобное, но… с другой.

А она ввинтилась ужом в его объятия и не собиралась вырываться из его сильных рук, а напротив – задевала то рукой, то грудью, пока Петр не оттолкнул ее.

Удивление на лице Глаши сменилось жестким выражением.

– Ты что, с ума спятила? – прикрикнул Петр. – Целоваться еще лезет.

Глаша плавно повела плечами и бедрами, словно вылизывающаяся кошка.

– Я тебе не глянусь, Петенька? -спросила она

– Нет, – рявкнул он. – Я этого от тебя не ожидал, Глаша. По-моему, ни я, ни мои родители никогда к тебе плохо не относились.

Она снова попыталась его обнять, но юноша отодвинул ее ладони с брезгливым выражением лица.

– Я уезжаю, Глаша – зачем тебе лишняя головная боль? – спросил он примирительно. – Нет здесь моей судьбы, понимаешь?

Она все понимала и ругала себя за опрометчивость, но как же сильно тянуло ее к хозяйскому сыну, что Глаша решилась ласками завлечь его. И Петр, ее ненаглядный Петенька, повел себя так, как она и предполагала.

– Уедешь? – прошипела она по-кошачьи. – Но, Петенька, желанный ты мой, ведь никто ничего не узнает. Ну?

– Эх, Глаша, да разве дело в этом, узнают или нет. Не подходим мы друг другу, понятно?

– Конечно, тебе культурная нужна, а я вот дура деревенская.

Глаша сузила глаза, и они превратились в маленькие щелочки – вероятно, таким образом она хотела показать хозяйскому сынку свое полное презрение.

– Понимай, как хочешь, – устало махнул рукой Петр, которому уже надоела эта сцена.

Он резко развернулся и пошел обратно к накрытым столам.

Глаша стояла и смотрела ему вслед, чувствуя, как место былой симпатии занимает ненависть.

– Ну и отомщу же я тебе, Петр. – прошептала она.