Читать книгу Зарево - Алла Кречмер - Страница 6

Петя ехал в столицу ночным поездом: на утренний он не успел из-за досадного происшествия с Матюшей, которое имело продолжение.

В земской больнице пострадавшему промыли желудок и ввели камфору. Он почувствовал себя лучше и вскоре уснул. Доктор, производивший осмотр и лечение, вышел на крыльцо, чтобы сообщить тем, кто привез Матюшу, о его состоянии, а заодно заявил, что о подобных случаях он обязан докладывать уряднику.

– О каких это случаях? Что Вы имеете в виду? – насторожился Петр, подозревая неладное.

– Отравился ваш приятель, – доложил доктор, подтвердив тем самым смутные догадки Петра, которые он пока еще боялся произнести вслух, – Или отравили, потому что ни один человек в здравой памяти не станет употреблять в пищу крысиный яд.

Домой вернулись расстроенные, Петя поспешил домой, чтобы рассказать отцу о случившемся, но родители уже спали. А утром его разбудил шум в коридоре- казалось, там проводит учения полк солдат. Петр оделся и вышел из своей комнаты, чтобы узнать о причине шума, и первый, кого он встретил, был урядник, а с ним еще несколько полицейских чинов из уезда.

Отец и мать находились тут же и смотрели на кухарку и ее дочь. Лизавета плакала, а Глаша, одетая в строгое серое платье, стояла неподвижно. Лицо ее казалось безучастным, но Петр понял, что это всего лишь маска: в глубине синих глаз прятался испуг.

Он хотел спросить, что произошло, но в это время заметил наручники на тонких запястьях девушки. Петр растерялся. И снова вчерашняя догадка обожгла его.

– А что случилось? – все-таки спросил он, обращаясь к отцу.

В голове юноши спросонья все перемешалось – отравленный Матюша, Глаша с ее поцелуями, странные слова доктора, а тут еще и полицейские

В какой-то момент Петру показалось, что он ошибся, и это вовсе не наручники, а модные браслеты, и урядник сейчас развеет его сомнения, но отец благоразумно заметил:

– Ты, Петруша, отошел бы в сторонку и не мешал господину уряднику делать свое дело. Забирают нашу Глашу за убивство. Говорят, Матвея Волунова хотела отравить.

– Да не хотела она, Иван Михайлович! – рыдала Лизавета, хватая его за рукав. – Не погубите, заступитесь за мою кровиночку, ведь верой и правдой служили вам.

Ксения, которой не понравилось ее хватание, встала между ней и мужем.

Урядник же глубокомысленно заметил:

– Вы, мамаша, на суде это будете говорить. Как же не хотела, коли она туда крысиный яд положила. Смотрели бы лучше за дочкой, мамаша. Ей дорога в тюрьму, а мне тоже беспокойство -сколько протоколов надо написать.

– Глашенька, детка, скажи что-нибудь, – упрашивала мать. – Скажи, что не хотела.

Глаша опустила голову, и черная пелерина волос распустилась по плечам.

– Хороша! – воскликнул, глядя на нее один из полицейских. – Жаль такую девку в тюрьму везти. Парень -то хоть стоящий, из-за которого страдать будет?

– Да какое там, – махнула рукой Лизавета. – Не чета он моей дочке, карактером он слабоват. Ну не нужон он ей, с чего ей травить его, коли не глянется?

Ксения, до этого не вступавшая в разговор, вдруг напустилась на урядника:

– Ты что это, поселиться у меня в усадьбе задумал? Тянешь кота за хвост -давно бы уже брал арестованную, да ехали бы в уезд. Не видишь, под окном народ собирается – а мне и моей семье позора не нужно!

Ее недовольство возымело действие, и вскоре полицейские ушли, уводя с собой Глашу. Позади бежала Лизавета с узелком в руках.

Из сеней все перешли на кухню. Иван сел за стол, а Ксения принялась хлопотать у плиты.

– Глашки нет, подавать некому, – заметила она, доставая кашу из печки, а из буфета хлеб и расстегай.

– Мне бы квасу, – попросил Иван.

– Возьми сам. Или Петра попроси. Да садитесь уже, – в голосе Ксении слышалось непонятное раздражение.

– И чего ты взъелась? Неприятно, конечно, но ведь Матюша, слава Богу, жив, – произнес Иван. – Может, еще и не посадят.

Ксения села рядом.

– Посадят или нет, мне уже все равно – ни Лизаветы, ни ее дочери -погубительницы я в своем доме видеть не желаю, – отрезала она, и в ответ на немой вопрос мужа добавила:

– А ты не понял? Ведь это она Петю нашего хотела на тот свет отправить, дрянь такая, да господь отвел.

Сидя в вагоне, Петр вспомнил подробности того вечера, пресловутую кринку с компотом. Неужели правда то, что после их разговора наедине, Глаша задумала недоброе?

Верить в это не хотелось, но столько совпадений. Петр прикрыл глаза и представил себе Глашу – такой, какой она была раньше – до того, как он внезапно обнаружил ее влюбленность. Нет, не могла эта девочка, названная сестра, попытаться отравить его.

А с другой стороны, каким страстным огнем горели глашины глаза, когда он оттолкнул ее в ответ на притязания – ему показалось в один момент, что она превратилась в ведьму, и от такой Глаши всего можно было ожидать.

Почти всю дорогу Петр занимался самокопанием, а под утро задремал с мыслью, что суд во всем разберется и установит виновность или невиновность Глаши.

Жаль Матюшу, но, Бог даст, поправится и приедет в Питер вслед за Петром. А Петр, как устроится, непременно пришлет Волуновым свой адрес.