Читать книгу Вилли по прозвищу Мессершмитт - Денис Елишев - Страница 18

Этой весной как-то выдалось совсем много работы – мы запускаем устричное хозяйство, да и работы в лаборатории много, поэтому мне катастрофически не хватает времени ни на что. А так хочется вечерком, заскочить на причал к Иванычу и посидеть с ним у спиннинга, за чашкой ароматного, крепкого кофе.

Но я как-то обязательно вырвусь, может быть в выходной. Тем более, солнышко забирается с каждым днем все выше, и дневные температуры воды растут уже практически до комфортных значений – больше 14 градусов.

А вот и он звонит. Я прямо таки слышу, как его распирает от собственной важности и гордости.

– Ну, что, начальство? Обещал же заскочить вчера, на зорьку вечернюю?

– Обещал, Иваныч – ну ты же знаешь, во сколько мы с той фермы сейчас разбегаемся. По темному уже.

– Ну да, ну да. Вот. Приходится нам, скромным работникам военного общепита тут потихоньку, на земле, все разруливать.

– Ну, не тяни. Чего там у тебя.

– У меня? Да все нормально у меня. Тут, правда, вчера Михалыч заскакивал, чачу с выдержки завозил на дегустацию. Ну, я.

– Дегустировал? Без меня?

– Тебя дождешься. Но эффект какой-то странный. Смотрю на море, а у меня в глазах двоится. Дельфин на довольствии числится один. А по факту их два.

– Вот старый ты черт. Ты можешь, сразу дело говорить. Вилли объявился?

– А то. И как положено – сразу ко мне. Отметить продуктовый аттестат и встать на довольствие. А я, с перепугу, чуть ведь с причала не свалился. Все думаю, допился до чертиков. В глазах двоится.

– А откуда второй?

– Ты наука. Тебе виднее. Но докладываю, как есть, имеем личный состав в количестве двух единиц.

– Ну, все Иваныч. Пойдет твоя контора по миру. Где столько скумбрии то наберешься?

– Ты за мою контору не переживай. Я уже девчонок в бухгалтерии у поставщика в известность поставил. Поправим чуток процент на разморозку. Они у меня там девочки сообразительные. Сказали двоих, так двоих.

– Ладно. Принято. Побегу к себе, должен по времени уже, где-то на причале у меня скоро объявится, дружок наш.

Еще от ворот я слышу, как Фуша заливается на причале. На Вилли, они с Боцманом, уже давно никак не реагируют. Значит, там кто-то еще.

Так и есть. Возле причала воду бороздят сразу два плавника. От радости и нетерпения, я только и успеваю – бросить телефон, схватить с полки деревянную зубчатую чухалку, и как есть, в джинсах и рубашке, прыгаю с причала в воду.

Господи. Как же я его все-таки люблю. И как я по нему скучал.

Вилли похрюкивает от радости и тут же подставляет мне правый бок для ритуала почухивания. Да. Все-таки достается им за зиму. Прощались мы с ним в ноябре, он был весь гладкий. Аж круглый. А сейчас бедный стройный, как кипарис. Ни жиринки. Ну, ничего. Кефали и ставриды зашло в Донузлав много. Да и Иваныча мне все равно не перевоспитать. Так что на казенной скумбрии дела скоро пойдут на поправку.

Я уже кое-что понимаю в дельфинах и без труда определяю во втором дельфине, который, правда, держится пока на расстоянии, молодую самку афалины.

Ну, что же. Это должно было случиться. И это случилось. Ну и славно.

Правда, нам еще предстоит, как-то теперь наладить отношения. Нужно будет перезвонить Изольде Марковне. У нее опыта в таких делах больше.

Странное ощущение. Я, кажется, немного ревную Вилли. С одной стороны я очень рад, что у него все складывается удачно. С другой стороны, я не хочу его ни с кем делить. Ладно. Разберемся.

Только сейчас я начинаю ощущать, что вода то еще совсем холодная. И нужно выбираться.

Еще в прошлом году Вилли взял манеру, на прощание играть со мной в обнимашки. Это значит со всего маху, встав на хвост, упереться мне в грудь обоими своими грудными плавниками. Трехсоткилограммовое дитятко. Понятное дело, я не могу устоять на ногах, а дельфин и рад до смерти. Все.

Вилли забирает подружку, и они исчезают. Я бегу переодеваться.

– Иваныч. А мальчик то, вырос.

– Что, подружкой обзавелся? Ну, я так сразу и подумал. А что, парень у нас видный. На загляденье.

– Я на радостях тут поплюхался с ним, прямо в холодной воде. У тебя там осталось чего от Михалыча угощенья? Замерз, как тюлень в Арктике.

– Давай, беги ко мне. Сейчас все сорганизуем.

Через десять минут я уже сижу в любимом раскладном кресле Иваныча. Прямо на причале, на раскладном столике, в ведерке со льдом уже покрылся росой графинчик с виноградной водкой, а рядом парит сковородка со свежеприготовленной ставридкой. Черный хлеб, сладкий ялтинский лук, огурчик и помидоры. Водка действительно слегка отдает мускатом. Толковая вещь. Нужно будет выпросить у Михалыча пару бутылок, на такой случай.

Иваныч сияет, как новенький половник из нержавейки. Давно не видел его таким. Падающий юго-западный ветер приносит из цветущей степи все безумие ее весенних ароматов. Солнце садится и подкрашивает все в малиновый цвет. Прямо над ним, в темнеющем небе, висят причудливые фигурки из облаков, напоминающие сказочных животных.

Фуша увязалась за мной и теперь внимательно следит за подвешенным грузиком на спиннинге. Даже малейшая поклевка сигнализируется ее тихим порыкиванием. И до заката, у них с Иванычем на двоих, в садке, болтается довольно приличный улов.

Девчонки с кухни угощают ее порцией макарон по-флотски. Вообще-то, она здесь у них своя, местная. Коренная. Года два назад, совсем маленьким щенком, невесть откуда приползла сюда на трясущихся передних лапах. На задние даже и не пыталась вставать. Думали, что не выживет. Ей – богу.

Но тут же с рычанием принялась, есть из поставленной перед ней миски, и скоро стала круглой, как шарик.

Вот тогда-то, ее Иваныч ко мне и принес. Кто уж там из матросов был такой специалист – но сказали, что кобелек. А я как-то и не заглядывал. Кличку матросы дали тут же. Морскую. Тайфун. Правда, уже через несколько недель стало ясно, что никакой это не Тайфун, а Тайфуша. Ну, а потом сократили. И осталась просто Фуша.

В роду у нее явно, когда-то были немецкие овчарки, а Иваныч очень уважает эту породу и всерьез считает, что немецкие овчарки умнее многих людей. Во всяком случае, в нашей стране.

– Иваныч. А на чухалке Виллиной – не «мессер» вырезали. А «фоккер».

– Да ладно.

– Точно тебе говорю. Сам посмотри.

– Да где я посмотрю?

– Тебя в гугле забанили?

– Чего?

Я быстренько нахожу на смартфоне картинку с изображением Фокке – Вульф 190 Fw. Ну, точно. Он и есть. Иваныч смеется и крутит головой.

– Ай да Серега. А еще целый старший матрос. Радист. Ну, я его теперь задразню.

– Это называется затроллить, Иваныч.

Серега – радист из команды БДК «Ольшанский», тоже заядлый рыбак и приятель Иваныча, который и вырезал на досуге для Вилли чухалку из старой деревянной кухонной лопатки. А на ручке изобразил немецкий самолет с картинки и подписал Me BF 109.

– Однако девочку как-то нужно будет величать.

– Да тут по – моему, все просто. Была у Вилли Мессершмитта подруга. Лилли ее звали.

– Вилли и Лилли? А что. Звучит.

От всех сегодняшних переживаний, холодного купания и принятой дозы волшебной жидкости, я под теплым пледом в кресле совсем отогреваюсь и понимаю, что пора как-то уже перебираться поближе к дому.

Прямо из окна кухни, мне на ходу вручают пакет с еще теплой миской потушенной барабульки с хорошей порцией жареной картошки с салатом.

– Иваныч! Ты отрядил бы кого с камбуза, проводить Денис Анатольича. Ну, там подушечку поправить, одеяльцем укрыть. Чтобы не замерз. У нас тут есть кому, на кухне.

Из окна слышен дружный хохот.

Иваныч улыбается в свои роскошные усы, но сдвигает брови и выдает хорошо поставленным командным голосом: Разговорчики на камбузе. Работать, кто будет?

В ответ, правда, хохот становится только громче.

– Да ради такого дела мы тут и сами управимся.

Иваныч машет мне на прощание рукой. Иди уже с Богом, а то тут и так только и разговоров, какой парень без дела вхолостую пропадает…

А у меня для Вилли есть обновка. По наследству от Изольды Марковны нам достался специальный, фирменный ультразвуковой свисток из нержавеющей стали и комплект таких же ультразвуковых брелков.

Я не собираюсь ему подавать никаких команд этим свистком – не те у нас отношения, и надеюсь, такими они и не станут никогда, но подзывать его, таким образом, конечно же, проще, чем выстукивать каждый раз «С днем рожденья тебя»…

А брелки мы планируем использовать для закладок, которые Вилли должен находить на дне в определенной последовательности.

С фермы мне уже звонит совершенно счастливая Шемсие – этот баксак уже побывал и там. Ну, настоящий хан – обложил данью все точки на берегу. Точно как в лихие 90 ые.

Я прошу ее хотя бы не перекармливать их – и ни в коем случае не показывать больше никому из людей. И напрашиваюсь вечером в гости. Нужно поговорить.

Получается, мне и поговорить об этом больше не с кем.

Я решил сделать Женьке предложение.

Ни отца, ни матери у меня нет, а одному как-то совсем неловко идти. Да и не привык я за себя просить. Ни у кого и ничего. А может, просто и не у кого было?

Я в первый раз в жизни вижу, как Шемсие плачет. Исмет ворчит и говорит, что я сам еще ребенок. Дом не выстроил, на калым не заработал. Какая женитьба?

Мы все смеемся и решаем, что суббота – подходящий день, тем более, что Сайде и Алишер наверняка такое действо не пропустят и тоже захотят быть.

Я отдаю Исмету мамино золотое кольцо. Одна из немногих вещей, оставшихся у меня на память о ней. Из тех, что она носила на себе и тех, что помнят ее тепло.

У Исмета родной брат, Нариман, держат с сыном в Евпатории небольшую ювелирную мастерскую на рынке. Мы определяемся, что Нариман хорошенько его почистит, наполирует и укатает в Женькин размер, который мы, посовещавшись, определяем примерно, как и у Шемсие – руки у них очень похожи.

Через два дня Исмет передает мне изящную коробочку, внутри которой лежит новенькое, тонкое, сияющее чудо из розоватого золота, украшенное гроздью небольших камней во главе с небольшим бриллиантом зеленоватого оттенка. Тут-то я, сирота поселковый и узнаю, что оказывается мамино кольцо, будет для Жени обручальным – его специально потом подготовят ко дню свадьбы. А это помолвочное кольцо, которое и делается специально таким тонким, чтобы можно было потом, после свадьбы, носить вместе с обручальным на одном пальце. Внутри коробочки, под кольцом, небольшая тонкая золотая пластинка. На ней аккуратная гравировка:

Дюльберик тойда керек

Муабетлик – эрь кунь керек

Что в вольном переводе с крымскотатарского означает:

Красотой любуются на свадьбе

А добротой – всю жизнь

И это подарок.

У меня стоит ком в горле, и я просто не знаю, что и сказать. Я вдруг впервые за много – много последних лет, снова ощущаю, что за спиной у меня броня. Скала. Глыба. Моя семья.

Наверное, чтобы это ощутить вот так, нужно было когда-то, как и я – все потерять.

Мне нужно бежать – сегодня должен приехать Володя и привезти на испытания Женькин протез для плавания. Володя колдует над ним в мастерской уже третий месяц и это третий или четвертый вариант. Из специального легкого сплава, с неопреновым носком, под специальные ласты на шнуровке. В отличие от протеза для ходьбы – там совсем другие соединения, крепления, шарниры и направляющие. Это очень кстати, потому что, глядя на кольцо у меня в голове созревает совершенно идиотский план, который впрочем, мне как всегда кажется абсолютно гениальным.

Я укладываю коробочку с кольцом в водонепроницаемый пакет, приматываю к нему ультразвуковой брелок, включаю его на передачу и прячу в расщелину, в небольшой подводной пещере, куда мы с Вилли частенько любим захаживать по утрам.

Завтра четверг, с утра сайт синоптик обещает хорошую погоду и у меня для Женьки будет небольшой сюрприз. Если, конечно, Вилли соизволит явиться и не подведет.

В среду вечером я торжественно объявляю Женьке, что завтра с утра ей необходимо будет помочь мне и Вилли с одним важным экспериментом на воде. Ну, а заодно и испытаем Володькино изобретение в настоящих боевых условиях.

Правда то, что для обычных людей раннее утро – для Жени глубокая ночь, а то и еще поздний вечер, поэтому я страхуюсь и прошу Михалыча растолкать эту соню вовремя.

Как человек военный, Михалыч доставляет клиента на базу с утра точно в назначенное время, экипированным и… спящим. Нет, девушка. Извините, но только не сегодня.

Мы с Женькой быстренько облачаемся в теплые гидрокостюмы, Михалыч помогает закрепить на Женькиной ноге специальный неопреновый сапожок с протезом и ласты. Благо, Вилли уже крутится возле причала – старина не подвел. Правда, один, без Лилли. Ну да сегодня, так оно может быть и лучше. Мы уходим в воду.

Я уже приучил Вилли, что за найденный на дне брелок он получает в награду рыбку и внеочередное почухивание. И все равно немного переживаю. Мне очень хочется, чтобы сегодня все получилось красиво и натурально – и у Вилли здесь, конечно, главная роль.

До пещеры плыть метров триста и у нас уходит на это время. Женька, понятное дело, пока не может плыть быстро – впрочем, спасибо Володе и за это. Все работает. Думаю, что остальное – дело привычки. Нам повезло, и сегодня мы встречаем одно из самых удивительных и красивых событий в весеннем Донузлаве. Из открытого моря, через Пролив, в него заносит течением огромную стаю мигрирующих в сезон размножения морских коньков. Удивительное зрелище. В толще искрящейся, голубоватой воды тысячи маленьких, грациозных всадников, казалось бы, застывают на месте, при этом как маленькие колибри, беспрестанно стрекочут крохотными крылышками за спиной.

По красоте, это, пожалуй, самое захватывающее событие в весеннем и летнем море. Даже вездесущий дельфин, обычно мало обращающий внимания на подобные глупости, также как и мы, завороженный разглядывает этот хаотичный вальс – в толще воды тысячи влюбленных пар с изящно выгнутой грудкой и элегантно свившимися маленькими хвостиками.

Однако, мы уже на месте. Вилли слышит брелок и отчаянно крутится возле расщелины. Женька замечает это странное его поведение и плывет к пещере.

Я следом. Вилли то подплывает к нам, то подныривает к пещере и смешно тыкается рылом в расщелину. Я подныриваю, достаю пакет и отключаю брелок. Вилли успокаивается. Я открываю коробку и ставлю ее на небольшой выступ скалы на дне, прямо на песке, под косые, яркие лучи солнца. Пластинка и кольцо вспыхивают в играющих в воде лучах так, что на них просто больно смотреть. Мы висим на поверхности воды и рассматриваем эти морские сокровища на дне.

Очень красиво.

Я заглядываю в Женькину маску и делаю удивленные глаза. Это типа, чего такого тут Вилли откопал. Женя, конечно, девушка романтичная, но не глупая.

Она снимает с меня маску с шноркелем и пытается со мной целоваться.

Получается плохо.

Бедный дельфин, добросовестно нашедший брелок, не получает в награду рыбку и заслуженную порцию почухиваний, и категорически с этим не согласен. Поэтому он расталкивает нас, и вместо Женькиного лица я уже наблюдаю перед собой недовольно похрюкивающее рыло Вилли.

Я вручаю чухалку Жене, а сам ныряю за кольцом. В общем, все получилось. Нужно будет только, как-то еще научить Вилли, снимать под водой. Кстати – эта мысль, каким-то образом закрепить на нем камеру и снять день стаи дельфинов как бы изнутри, давно не дает мне покоя. Нужно будет попросить Володю продумать надежное и безопасное крепление.

На сегодня все. Нужно это как-то все переварить и мы отправляемся на базу.

Женька еще остается в воде поиграть с Вилли в мяч и покормить его.

Я в душ и на ферму. День вроде бы начался хорошо.

– Саш. Там Шемсие мне звонила. Хотят завтра заскочить к нам в гости.

– Давно не собирались. А где у нас случилось? Я Исмета видел на днях – ничего не говорил.

– Не знаю. Да ладно. Ты скакнул бы в город, наверное – в магазин. Люди в дом, а у нас же, в нашем дважды Краснознаменном сельпо все равно нормальных продуктов не купишь. И водки своей захвати пару бутылок.

В субботу с утра, я на редкость плодотворно отзанимался со сладкой парочкой – Вилли и Лилли. Причем, что-то подсказывает мне, что к концу этого сезона Лилли, как минимум, догонит в решении логических задач этого лентяя.

Фуша и Боцман, как будто тоже что-то чувствуют и с утра не отходят от меня ни на шаг. Боцман – совсем молодой кобель, в котором явно, что-то есть от питбуля. Мы с Фушей год назад, еще практически щенком, еле отбили его от местной поселковой стаи собак, прямо у нашего забора, куда они его загнали. Ошейника на нем не было. Зато был, какой-то такой, совсем несчастный и виноватый вид.

Думаю, что его сюда привезли и просто выбросили здесь городские. Во всяком случае, мы честно с Фушей поклеили объявление на поселковой доске объявлений и забросили такое же на сайт местной администрации.

Совершенно ожидаемо никто не откликнулся, и после визита на осмотр в ветлечебницу к Вике, где на нас завели карточку, мы вернулись оттуда с новеньким ошейником, ворохом уколов, таблеток и мазью. Вика, как Вика.

Нашего полку прибыло.

С тех пор, как-то незаметно, но за год у меня во дворе вырос такой охранник, что, уходя утром, я выпускаю Боцмана во двор и не закрываю лабораторию.

Правду сказать, там и брать то особо нечего.

А с другой стороны, я просто не знаю, что будет, если кто-то все-таки, решится полезть через забор.

К 9 ти утра, я, как и договаривались, у Исмета в доме. Несмотря на пасмурную, нужно сказать с утра погоду, из дома выбиваются лучи света.

Это сияет Сайдекка.

Худшие мои ожидания начинают сбываться. Похоже, все будет не так как быстрее и проще, а как полагается. В комнате у Алишера, на стуле висят отглаженные, новенькие дорогие брюки моего размера с новеньким, кожаным ремнем, ослепительно белая рубашка, галстук и новые строгие туфли.

Я со вздохом смотрю на свои свежевыстиранные вчера и практически еще целые джинсы, рубашку и кеды, и, глядя на дорогущий костюм на Исмете, и строгое шикарное платье на Шемсие понимаю, что это приговор. По-другому не будет.

Вишенка на торт – черная, шелковая, с замшевой спиной жилетка, лично очень элегантно вышитая Сайдеккой. И скажи, когда успела то?

На минуту, мы выстраиваемся всей командой перед огромным зеркалом в прихожей.

Что сказать?

Блеск. Все же, наверное, они правы. Бывают такие моменты в жизни, когда все так и должно примерно выглядеть. Прилично.

Во дворе, намытый и натертый Алишером полиролью и силиконом еще с вечера, любимый парадно – выходной Land Cruiser Исмета.

Исмет перезванивает Михалычу – все норм. Нас ждут. Точнее, их ждут. Я как-то и не решился Женьке ничего говорить. Да и все равно, она бы не выдержала и Ирине все разболтала и нужного эффекта, наверное, не случилось бы. Так что пусть все идет, как идет. А там видно будет.

Судя по выражению лиц при нашем появлении у тетушек на скамейке, у подъезда Михалыча, новость номер один в поселке практически готова. Науке до сих пор не известна скорость ее распространения – но она явно многократно выше скорости света.

– Не пойму я что-то, бабоньки, ничего. Такой парень. От него же такие флюиды по сторонам разлетаются, что девчонки, по-моему, и без постели беременеют.

– Ну, ты чего плетешь то, Маша? Ты где слов таких нахваталась? Телевизора пересмотрела?

– Да все равно. Взял хромоножку. Он тут в поселке, да хоть и в городе, на любую пальцем мог показать – и под венец через пять минут. Я вон помню, он, когда только из армии то вернулся, Федоровна, бабушка его покойная, еще живая была. Так выговаривали ей бабы сельсоветовские, когда она с Урала приезжала. Он как-то летом мимо окон их, куда-то бежал, да видно, то ли с моря. В общем, в одних плавках да шлепках, и без футболки. Так у них же, у бедных, там давление подпрыгнуло так, что они и карандаши с калькуляторами побросали, и курить дружно повыбегали. Вспотели все, бедные. Мне Аленка моя рассказывала, работала там тогда. Смеялась. Только и разговоров было на целый день. Какие плечи, какая попа.

– Ну, да им там, чем еще заниматься то было?

– Эх, Маша, Маша. Да ты посмотри на них. Они же вечером идут в магазин – им же фонари не нужны, они и так от счастья светятся. Ты что, не видишь что ли? Да за такую любовь я и ногу, и руку отдала бы.

– Дуры вы, бабы. Обе. Тут и голову отдать не жалко. Я только раз в жизни такое и видела. Как сейчас помню, в 83 ем, по-моему, году. Мы с Петровичем только новые Жигули тогда взяли.

– Да помним. В поселке тогда, всего, поди, десятка четыре машин легковых и было. А уж новые Жигули.

– Так вот, помню, едем из города домой. И поругались что-то. Не помню уже и чего. Да ерунда, какая-то. И чего не хватало? Ведь все же было. Главное молодость, здоровье. Жилье свое справили. Тут еще и новая машина. Ан, нет. Сидим, дуемся, не разговариваем. И знаете, девочки – едет нам навстречу пара на велосипеде. Молодая пара, может чуть только помоложе нас. Везет он ее на раме. И одеты вроде совсем просто. Но так они были довольны друг другом. Так она ему, что-то весело щебетала. Так он на нее смотрел. До сих пор забыть не могу.

– Ну, так, а что, не перепрыгнула то? Из Жигулей, да на велосипед?

– Глупая была. Молодая совсем еще. Потому и не перепрыгнула.

– Да ладно тебе, Соня. Хороший же мужик был Петрович. Чего наговаривать. И прожили вы, поди, не хуже людей.

– Да я не про то, что хуже. Не хуже. Просто, я второй раз в жизни такое и вижу. Хоть и жизнь прожила вроде, немаленькую. Он же, как орел над цыпленком, над ней. Она вон вроде по земле идет, но видно же, что он ее на руках носит.

– Ну, так, а что, здоровую, на двух ногах, не поднял бы?

– Да не скажи, Маша. Он видно ее еще смолоду заприметил. Да то и неудивительно. Они с Олегом почитай ведь все время вместе. Как два брата.

Звонок, и мы вваливаемся в прихожую. В хоть и трехкомнатной, но все же небольшой квартире, сразу становится как-то тесновато.

Невероятно, но Женька уже не спит и с удивлением выглядывает из своей комнаты. Сайдекка сразу же ныряет к ней за дверь.

Я вручаю Ирине розы, а Исмет просит ее позвать Женю.

Вместе с Сайдеккой они вытаскивают Женьку из комнаты. Я замечаю на глазах у Женьки слезы, и она прячет лицо на плече у Михалыча.

Я без лишних церемоний опускаюсь на колено и, глядя ему в глаза, говорю, что прошу руки его дочери. Что очень ее люблю, и обещаю беречь, и заботится о ней до конца своих дней.

Михалыч, своими огромными ручищами, поднимает меня и прижимает мою голову к себе. Господи. Какой же он все-таки сильный.

Саша смотрит на Ирину.

Ну, что? Отдаем дочку? Ирина отрицательно машет головой.

Нет. Не отдаем.

Подходит ко мне и обнимает нас всех.

– Мы тебя, Дениска, себе забираем. Теперь ты наш.

– Я же не один. У меня Фуша, Боцман, Вилли.

Тут уже в дело вступает Исмет.

– Эээ. Оптом всегда дешевле было. Так что, хозяева? Берете в хозяйство такое пополнение? А то у нас еще покупатели есть.

– Исмет. Как там у вас говорят? Торг здесь неуместен?

Все смеются, Женя плачет. Мы, наконец, получаем официальное благословение. Я достаю из кармана жилетки кольцо и надеваю его Женьке на безымянный пальчик.

Очень красиво.

Сайдекка с загадочным и важным видом опять утаскивает Женьку в ее комнату.

Исмет открывает шампанское, а Михалыч звонит Федору Васильичу – капитану первого ранга и командиру базы.

– Федор, привет. Ты там это, отпусти Олега со службы. Пусть домой к нам бежит.

Да ничего не случилось. Тут сестру его сватают.

Помочь? Какого гарбуза тащить? Шутки у тебя, Федор. Ты там давай, к обеду, бери Тому, и подтягивайтесь тоже. Посидим. Пропьем дочку – давно не собирались.

Мы с Женей смотрим, друг на друга и понимаем, что мы вообще-то, ничего такого не планировали. Но, судя по всему, это никого уже абсолютно не интересует.

Исмет бросает Алишеру ключи и командует: лети за Олегом, и в город вдвоем, к Нариману. Там на рынке уже заказано все – баран, зелень, сыр, овощи. Забираете, и оттуда маме перезвонишь, она скажет, что еще нужно.

Михалыч звонит Олегу:

– я там Федор Васильича уже попросил, сейчас Али за тобой приедет – давай дуй с ним в город.

Что случилось? Сестру твою сватают тут.

Кто? Дружок твой. Среди твоих друзей таких дураков нет? Ну, нашелся один, несчастный. Не торопится? Еще будешь пробовать его отговорить? Ну, пробуй, а пока давай заскочите с Али ко мне на базу – там пусть Андрей заводит буса и едет сюда.

Сам захвати из фляги сухого, для маринада. И из бочки на стол. И чачи. Ну, знаешь где.

Сколько?

Олег. Ты же вроде взрослый мальчик уже.

Михалыч крутит головой. Эх, молодо – зелено. Вот так, пошли молодого лейтенанта за бутылкой водки. Он и принесет одну…

Я уже вижу, в какую сторону разворачивается ветер, и вношу предложение: перебираться ко мне на причал – там все-таки есть, где разгуляться. Тут на этажах, ну совсем не комильфо.

Принято.

Исмет с Шемсие едут домой, за своим фирменным казаном для плова, который они привезли с собой еще из Узбекистана.

По пути на причал заезжаем к Иванычу.

– Иваныч. Ты чего сидишь тут? У тебя забот мало?

– А чего у меня случилось?

– У тебя у друга дочку сватают, а тебе и дела нет?

– Так нужно за гарбузом бежать?

– Дались Вам всем эти гарбузы с утра. Какие гарбузы? Столы давай да скамейки – сейчас Андрей на бусе подъедет.

– Слушай, Саш. Давай я сейчас пару своих девчонок с кухни вызвоню, я там с ними сам решу все – пожалей Ирину. Носится там с тарелками.

Иваныч кряхтит, хитро улыбается, и выходит из своей подсобки с черным чемоданчиком, в котором блестит новенький мельхиоровый набор столовой посуды от Иосифа Фраже.

– Держи. Это Вам с Евгенией. Знал, что пригодится. Вот. Берег.

Решаем, что Исмет с Шемсие готовят наш фирмовый плов с мидией, рапаной и устрицей, а Иваныч командует бараниной и, в общем, всем остальным.

У меня начинает потихоньку просыпаться телефон. Это звонит Екатерина.

– Дениска, сынок. Какие Вы молодцы. Мы с Лизой выезжаем сейчас – Володька уже вечером подтянется, он на выезде сейчас, не в городе. Ты там найдешь нам уголок у себя? Кстати, ты не против, если я с Лизой приеду?

– Ну, что Вы, Екатерина? Я давно хочу тут ее кое с кем познакомить. Ваша комната с камином, как всегда – за Вами.

– Ден. Прекрати мне выкать – я же просила тебя уже.

Сабантуй на причале – это «Кармен». Нет. Это рок – опера и водевиль в одном стакане. Иваныч и Исмет рядом на одной кухне – прячьте ножи, и вилки тоже, на всякий случай.

Уже дымит мангал и скоро от него пойдет удивительный аромат маринованного в вине с луком, нежного, молодого барашка, в фирменных специях от Иваныча.

А в огромном, полковом, как его называет Иваныч казане, колдовством и заклинаниями Исмета начинает твориться маленькое чудо.

Специальный, пропаренный рис, специи, привезенные с оказией из Ташкента, в Крыму такого не купишь.

Нут.

Изюм.

Поджаренный в оливковом масле, до золотистой корочки лук, много – много порезанной соломкой сладкой моркови. Специальная родниковая вода.

Мидия, рапаны, устрицы в специальном маринаде.

Но главное, это вышитый передник и тюбетейка на Исмете.

– Эээ. Иваныч. Зачем время тратишь? Ну, кто будет после моего плова твой шашлык кушать? Тем более, ты же баранину пока еще и мариновать правильно не научился, не то, что шашлык готовить?

– Ты мне Исмет, лучше другое скажи. Вот как так тут все в этом вашем Крыму получается, что русский парень сватает девушку хохлушку, а праздник все равно татарский выходит? Га? И это. Кальян фирмовый вечером будет?

Фирменный кальян, на вечерней зорьке, в беседке от Шемсие – это слабость Иваныча, за которую он и душу продаст, наверное. Врач, она и есть врач. Целитель израненных душ человеческих. Не знаю, чего такого они там привозят с Исметом из Узбекистана, но Шемсие, хитро улыбаясь сложносочиняет такие затравки к кальяну, что где-то в кабинете, от бессилия и безысходности, наверное, горько плачет начальник отдела по борьбе с наркотиками.

На чем может приехать на сватовство, зам по тылу целого контр – адмирала?

Правильно. На грузовой флотской газели. И газель эта не пустая. Я так понимаю, что ближайшие года два, я в хозяйственный магазин ходить не буду. Если только, что-то им продать.

Женька устраивает Екатерину в апартаментах. Они всегда останавливаются в гостях у меня, в комнате с камином, а я встречаю Лизу.

Выглядит она, конечно, лучше, чем тогда, когда я видел ее в последнюю нашу встречу. Но все такая же похудевшая и этот отстраненно – виноватый взгляд. Я пытаюсь разглядеть ту, прежнюю свою Лизу, но она быстро отводит глаза и устраивается у первого же окна. Екатерина машинально смахивает слезу и глазами показывает мне, что пока это все бесполезно. Слава Богу, что еще так. Судя по всему, бывало и хуже.

Из кабины, несколько последних коробок, Екатерина выносит сама. Судя по дорогущим и известным лейблам на них, вечер у девушек будет занят плотно.

Хотя пока, в центре внимания, конечно, Женькино кольцо. Нужно сказать, что Екатерина знает толк в украшениях, и, тем не менее, подбор камней и дизайн кольца заслуживает ее похвалы. А от нее такая похвала, чего-то, да стоит.

Краем глаза я замечаю, что Ирина, улыбаясь, отдает Екатерине какой-то конверт, а стоящая рядом Женька фыркает и давится от смеха.

– Не. Ну, они нормальные, эти тети?

– А чего случилось то? Что за переписка тайная? Пакет из штаба?

– Да какой штаб. Полтос баксов. Маман проспорили. Они с тетей Катей, видите ли, по полтиннику поставили, когда Женя Дениску трахнет: еще в дороге или до дома дотерпят.

– Так это я будущую тещу между делом еще и на деньги успел выставить? Хорошие дела.

– Да ты то тут при чем. Дочурка маму подвела. Но тетя Катя язва. Говорит, никогда деньги еще не доставляли такого удовольствия в жизни. Горбом говорит, этот полтинник заработала, в рамочку оформлю и на стенку в кабинете повешу. Ни секунды говорит, в детях не сомневалась…

– Ты не вздумай ее тетей Катей называть. Я тут за «Вы» уже получал сегодня. И это. Гидрик свой приготовь, и маску с трубкой. Будем пробовать Лизу с Вилли знакомить. Ну, если их сиятельства соизволят сегодня почтить нас своим присутствием, конечно.

Их сиятельства соизволили. Как раз в перерыве между пловом и шашлыком. Впрочем, у дельфинов это действительно заведено, часы можно проверять. И Иваныч, знал такое дело, ведро со скумбрией ко мне притащил и уже кормит с причала Вилли и Лилли.

Я одеваюсь в гидрокостюм и иду за Лизой. К удивлению, она не отказывается, мы быстро ее одеваем, и прямо с причала уходим с ней в воду. Я отдаю ей чухалку и надеюсь, что дельфины примут ее в гидрокостюме за Женьку.

В общем, пока так все и происходит.

Лилли взяла моду оттирать Вилли от меня, и первой подставлять свой бочок для почухивания. Вилли недовольно похрюкивает, но послушно отплывает в сторону и ждет своей очереди.

– Не бойся. Тихонько чеши прямо зубчиками под плавником, по бокам, животик.

Лиза послушно следует моим инструкциям, а Лилли только довольно хрюкает и переворачивается с боку на бок.

И тут происходит чудо. Никак по-другому я это назвать не могу до сих пор.

Лиза поворачивает ко мне лицо, и через стекло маски я снова вижу этот неподражаемый огонек в ее глазах. Она вернулась.

– Чух – чух. Повторяет и повторяет она и смеется, старательно выскабливая обоих дельфинов по очереди. Давно им такое счастье не приваливало. У меня от волнения дрожат руки и ноги. В жизни своей еще не видел ничего подобного. Я, правда, слышал о чем-то таком. В Донузлаве уже пару лет как работает летом дельфинарий, и туда привозили детей аутистов и с детским церебральным параличом. Но даже представить себе не мог, что это может быть именно так. И дельфинам ведь это не стоило просто ничего. Ну, почухали. Ну, похрюкали. Теперь я готов поверить в то, о чем говорила Изольда Марковна. Что в определенных ситуациях, силу воздействия дельфина на человека и объяснить то трудно. С точки зрения науки, так уж точно.

Я немного переживаю за Лизу. Женькин костюм ей великоват, и поэтому в прохладной, вечерней воде она быстро замерзнет, хотя, наверное, на эмоциях сейчас этого и не почувствует. Я все-таки отрываю ее от дельфинов, и мы уходим к причалу. Уже темнеет, поэтому Вилли, прямо у берега, совершает теперь уже обязательный ритуал прощания – обнимашки с опрокидыванием с ног и меня, и Лизы.

Из воды на причал выходит уже просто другой человек. Я отправляю Лизу под Женькиной командой в горячий душ и на переодевание, а сам пытаюсь, как-то это все объяснить изумленной Екатерине.

Ну, как могу.

Лиза в теплом Женькином халате по-домашнему, с ногами устраивается в кресле за столом и с явным удовольствием уплетает огромную тарелку плова. После этого просит у меня тетрадку и карандаши и как из пулемета начинает выдавать смайлы:

– дельфин грустит,

– дельфин смеется,

– дельфин с красоткой на пляже,

– дельфин в смокинге и очках,

– чао, дельфин,

– дельфин, привет,

– дельфин чух – чух,

Женька быстро это все сканирует и тут же выставляет где-то в сети на продажу. Пошли дела помаленьку. Женя, как Женя.

Алишер пока поехал к Михалычу за вторым аккордеоном для Ирины, и домой за кларнетом Исмета – он довольно прилично играет, и даже в молодости немного подрабатывал, играя в ресторане. Я пока достаю со шкафа свой Hohner Bravo и пытаюсь потихоньку разыгрываться.

Екатерина с Женькой уже уложили Лизу спать. В первый раз без снотворного, за много месяцев. Завтра у нас по плану, с утра опять прогулка с дельфинами. Лизка забрала себе в кровать всех, наших с Женькой игрушечных плюшевых дельфинчиков, которых мы уже собрали небольшую коллекцию, обложилась ими, и спит как ребенок.

Екатерина подходит ко мне, садится рядом и прячет свою голову у меня в ладонях.

Я чувствую, как у меня по рукам стекают теплые капельки. Она плачет. Я глажу ее волосы и как могу, успокаиваю ее. Она целует мою ладонь. Ну, вот еще. Это же даже не я. Это все дельфины. Она только машет в ответ головой и начинает плакать, по-моему, еще сильнее. Слава Богу, это все замечает Ирина и уводит ее.

Похоже, немного покурить кальян. Ну, может и правильно.

Вы играли, когда-нибудь с Богом в четыре руки? Вот именно это мне сейчас и предстоит. Уже лет восемь как окончил музыкальную школу, а все равно каждый раз, как на уроке у Ирины.

Сегодня у нас в филармонии полный комплект. Даже Тамара – жена Федора Васильича, завуч и учитель украинского языка и литературы в нашей школе, знаток бесчисленного количества украинских песен и обладатель приличного, красивого тембра. Ну и конечно Иваныч, с его шикарным баритоном и таким красивым, его родным белорусским языком.

Между тем на проводе целый контр – адмирал.

– У аппарата.

– Дениска, молоток. Такую девочку отдавать было нельзя. Самим нужна.

– Стараюсь, Ваше превосходительство.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что без моего участия это все действо недействительно?

– То есть официально, пока только репетиция?

– Так точно. Я осенью в отпуск, по любому к Иванычу на причал, на недельку, и все повторяем. Совершенно официально. И торжественную часть, и плов, и концерт. Все подробно, без дураков. У меня все ходы записаны.

– Так точно, товарищ контр – адмирал.

– И да. Мне там Зая уже звонила. За Лизу, отдельное спасибо. Ты не представляешь, что для нас это все значит.

– Представляю, Игорь Романович.

– Все. Мне там Женя стрим настроила, так что я онлайн с Вами. Хотя не знаю, сколько еще выдержу это издевательство. Нельзя было до моего отпуска подождать?

– Так мы ж только репетируем. К Вашему приезду.

– Еще и издеваешься? Ладно. Давай. Там тебе будет лечащий доктор Лизы звонить – Алексей Лурье его зовут. Ты уж, пожалуйста, в контакте с ним по Лизе. Есть шанс на успешный исход. Теперь, вроде как, точно есть.

– Все сделаем, Игорь Романович. Как может быть по-другому?

У Вас бывало такое в жизни? Работаешь как вол, бьёшься. И все как-то, вроде бы и идет. Но вот так тяжело. Таким трудом. А потом как-то, раз – в один день. И звезды сошлись. Все в цвет. Я играю с Ириной и Исметом и боюсь, что этот длинный предлинный, но такой, какой-то волшебный день, все-таки закончится.

Мы с Женькой, на правах обрученных, откланиваемся – нам с раннего утра на прогулку с Лизой, Вилли и Лилли.

Только никто грустить по этому поводу, по-моему, особо не собирается, и мы уже сквозь сон слышим с Женькой: Червону Руту, Ой, у вишневому саду, Та чий то кинь стоить…

Утром, на затихшем поле сражения, Алишер тихонько, под остатки шашлыка и вино развлекает девчонок с камбуза. Все, правда уже убрано, подметено и помыто. От лица службы объявляю благодарность.

Я так понимаю, они еще и не ложились.

– Разбежались за полночь?

– За полночь, как сказал Михалыч, уложили детей спать, и вечер перестал быть томным. Их еще всех в «Амстердам» понесло.

– На тебе?

– Ну, а на ком?

– И что там?

– АдЪ и Израиль… Последнее, что видел, когда выходил оттуда Сайде с Володей и Олегом домой отвезти – они то сразу оттуда в «Малибу» сбежали, так это Екатерину Васильевну на танцполе. В бюстгальтере. Ничего так бюст. Да и гальтер тоже.

– Мда. Жара.

– Да ничего. Все норм. Там папа с Михалычем, вроде в адеквате еще были, так что все под контролем.

– Так ты их под утро совсем привез?

– А то.

– Понятно. Значит, на ферме сегодня выходной?

– С чего бы это? Отец еще с вечера все задачи расписал. Сейчас девчонок развезу по домам – и туда. Руками водить. Руководить то есть.

– Ты же не ложился еще.

– А у нас, когда это было причиной для прогулов? Только смерть.

– Ладно. Давай дуй туда. Я тут сейчас мероприятие по быстрому проведу и тоже подскочу, подменю тебя. Володя то с Олегом где?

– Да у нас на третьем этаже, где-то отсыпаются. Наверное.

– Ты там это, вчера. То есть сегодня, в «Амстердаме», счет хоть глянул трезвым глазом? А то у них есть там манера, почудить иногда с калькулятором.

– А нечего было смотреть. Там, какие-то страшно суровые мужики из Сургута, с девочками страшно дорогого вида заседали. Мне так показалось, что они просто там живут с неделю, наверное, уже.

– И чего?

– Да пока девочки те на танцполе зажигали, мужики эти от скуки, по-моему, весь приличный алкоголь в баре выпили. А у них же потом, любимое дело с хохлами на руках побороться.

– Кто у нас был хохлом?

– Ну, как, кто? Михалыч.

– Ты им сказал, что это ошибка серьезная?

– Да они вроде на взрослых дядек похожи были. Чего я их буду учить то?

– И какой счет?

– 4:0 в нашу пользу. Расстроились они сильно. Но ничего. Сказали только официантке счет с нашего стола им оставить. Так что я только девочке на чай оставил.

– Ну, правильно сделал.

Я иду поднимать этих сонных красавиц. Вилли и Лилли уже на месте и лениво бороздят бухту вдоль причала.

Боцман, не переставая, рычит на ворота, и я понимаю, что у нас гости. Кого это принесло в такую-то рань, да еще в воскресенье?

Мы с Фушей выходим за ворота. У ворот мнется среднего возраста, высокий, лысоватый мужик в очках, очень похожий на доктора. Рядом стоит небольшой, но совсем еще свежий Рено.

– Доброе утро. Вы уж извините, что я в такую рань. Не знал точно, когда Вы встаете. Боялся, что Вы, куда-то уедете, очень хотелось застать на месте. Я врач, Алексей Лурье.

– Да. Мне Игорь Романович звонил вчера. Наберите мой номер, чтобы был у Вас.

– Спасибо. А это тут, у причала, я так понимаю – наши герои?

– Да так. Ничего героического.

– Лиза еще спит?

– Да вот, иду будить их.

– Вот это правильно. Чем раньше, тем лучше. И вообще, поменьше сюсюкайтесь с ней, пожалуйста. А то я уже устал бороться с Екатериной Васильевной.

– Доктор. Мне нужно как-то пошустрее с этим всем. Дельфины скоро уйдут. Давайте мы на прогулку сходим, и тогда спокойно поговорим. Вы подождете?

– С удовольствием. Только я за вашей прогулкой понаблюдаю, можно? А потом у меня будет к Вам миллион вопросов, хорошо?

– Да чего хорошего то? Это же миллион ответов нужно. А где я возьму?

Лиза как раз уже и не спит. Мало того, она уже в гидрокостюме и с маской в руках.

Вместе мы тормошим Женю. Но у Женьки под покрывалом полно потайных ходов, в которых она от нас прячется в надежде еще хоть немного подрыхнуть. Лиза прибегает к крайнему средству – просто начинает ее щипать изо всех сил.

Тут мы с Лизкой узнаем о себе много нового конечно, и про страну дураков, и про солнце, которое еще не встало, а работа у нас идет уже полным ходом. Но вот Женя уже тоже в костюме и мы хватаем пакет, со свежей рыбой, мяч и бежим на причал.

Серега, по заказу Иваныча, соорудил для Лилли новую, персональную чухалку. С зубчиками поменьше и кольцом из мягкой резины на плетеном капроновом шнурке, для удобства фиксации на рукаве гидрокостюма. Фирма. На рукоятке у нее красуется роскошная русалка с шикарной гривой распущенных волос, и судя по размеру ее бюста и томному взгляду из-под челки, какой-то очень низкой социальной ответственностью. Ну, молодые матросы, чего с них возьмешь.

С Женькой пока сильно далеко не уплывешь, конечно, да и главная задача у меня сегодня, познакомить дельфинов с Лизой поближе. Но утреннее почухивание, это божественный ритуал и он практически творит чудеса. Всем своим небольшим стадом мы медленно плетемся в соседнюю бухту, «на пляж». Там, в оплату за приносимые апортом мячи, мы быстренько скармливаем дельфинам всю приготовленную для них рыбу и просто валяемся всей бандой под утренними лучами солнца на поросшем водорослями заиленном берегу.

Солнышко довольно быстро поднимается и начинает усердно припекать. Дельфинам явно становится не очень комфортно, да и нам в гидрокостюмах тоже как-то жарковато.

Пожалуй, на сегодня достаточно. И тут я с дельфинами показываю изумленной публике недавно освоенный нами трюк. Я хватаюсь обеими руками за услужливо подставленные дельфинами плавники и на огромной скорости, как на паре запряженных рысаков, в мгновение ока оказываюсь у причала.

Впрочем, девочки тоже следуют моему примеру, и дома мы оказываемся уже гораздо быстрее. Со стороны это все смотрится, конечно, очень эффектно. Наверное.

Лиза бежит за вторым пакетом с рыбой, который, между прочим, был приготовлен на вечер. Но она в буре эмоций ничего не хочет слушать и в воде продолжается просто уже, какое-то обжорство. Ну, все, обнимашки и сладкая парочка уходит. Я выуживаю Лизку из воды, а сам, наконец, могу уделить время нашему гостю.

Хотя меня уже и ждет на ферме Алишер.

– Доктор. План такой. Пьем кофе, на всю сотню. И пройдемся на устричную ферму – тут рядом. Я товарищу обещал помочь. Да и Вам будет интересно посмотреть. Наверняка же не бывали еще никогда.

– С удовольствием. Только один момент. Мне нужно Лизу осмотреть. Пульс, давление, кровь на сахар и небольшое анкетирование. Ну, и я тут назначения скорректировал немного. Нужно новые лекарства ей отдать. Но это все пятнадцать минут.

– Пойдет.

Мы оставляем девочек на хозяйстве, благо Женька уже умеет снимать показания со всех моих датчиков и заносить в программу все данные. Как она выражается: отрабатываю миску и подстилку. Смех смехом, но что бы я без нее делал. Бумажную работу она закрывает мне полностью, а это же уйма времени.

Алексей приятный в общении парень и видно, что хлеб свой ест не зря.

– Вы не представляете Денис, как нам всем повезло с Вами и с этим вашим дельфином.

– Алексей. Во-первых, можно на «ты»? Так просто быстрее. А во-вторых, дельфин не мой.

– Конечно, Денис. Знаете, я, похоже, понимаю, в чем секрет успеха. Мне, конечно, нужно будет сделать кое-какие наблюдения, с Вашего, твоего разрешения конечно. Но, похоже, весь фокус именно в том, что нужно установить с животным доверительные отношения. И именно на его условиях, и на его территории.

Это стимул, понимаете? Это самое важное в любом лечении таких заболеваний. Стимул к выздоровлению. Есть стимул – есть процесс, которым как-то уже можно управлять, корректировать. Но если процесса нет, то чем управлять то?

– Ну, в дельфинарии это попроще, наверное.

– В том то и дело, что нет. В этом все и дело. Это как общаться с животным, которое заперто в клетке зоопарка или живет на свободе, но в сафари парке. Совсем разные вещи. Отсюда и эффект совсем разный. Я думаю, на этом можно будет построить новую методику в лечении депрессий, реактивных состояний, некоторых других отклонений в поведении.

– Не знаю, доктор. Тут с Вилли целая история была. Обычно дикие дельфины не очень-то людям доверяют. Скорее наоборот.

– Да я понимаю. Но дельфинарий, это не то. Совсем не то. Может быть, вот такой водоем. Достаточно большой, для их комфортного проживания, но все-таки изолированный от моря. И возможность общаться с ними там, может быть при посреднике. При том человеке, которому они доверяют. Понимаете. Я тут уже гору информации перелопатил за ночь, после звонка Екатерины Васильевны. Это у нас превратили все в балаган за деньги, как всегда. А в Европе и Штатах это серьезная наука уже. Десятки животных, десятки специалистов. Но даже на их фоне, то, чего Вы добились, это просто феноменально.

Кстати, а как Вам удалось его приручить?

– Я его не приручал. Я ему как-то помог немного и мы с ним подружились. А сейчас мне кажется, что я его просто люблю. Очень. И мне кажется, что он меня тоже любит. Я странный, наверное, да?

– Ну почему. Наоборот. Было бы странно, если бы Вы не испытывали к нему подобных чувств.

– Договорились же на «ты», Алексей. Можно личный вопрос. Деликатный?

– Давай.

– А что ты вообще думаешь о чувствах таких, ну скажем, похожих на любовь, только между мужчинами?

– Почему похожих? Не буду даже спрашивать, почему тебя это интересует, Денис. Вы с Женей такая пара красивая. Я бы, например, наверное, в вас обоих смог бы влюбится.

– Шуточки у тебя, доктор.

– Не обращай внимания. Какая работа, такие и шуточки.

Я себе этот вопрос тоже задавал. И как врач. И как человек. Тут сложно все.

На первый взгляд, все вроде бы и просто предельно. Бог или эволюция, тут уж кому как больше нравится, создали человека существом разных полов. И это же не просто так.

Отсюда смотреть – все действительно просто. Но дьявол, он же, как всегда, кроется в деталях, правда?

В норме биологической, анатомической, любовь – это сексуальное влечение людей разного пола, имеющее целью продолжение рода.

– Помедленнее, пожалуйста. Я запысую.

– Шуточки пошутить?

– Извини.

– Но это если на человека смотреть примитивно. Как на очень умную обезьяну. Если как на существо, с гораздо более сложной психической организацией, то все уже не так и просто.

В чем вообще проблема? Говорят – это ненормально. Ненормально, то есть не является нормой. Значит, нормой является, что-то другое.

Хорошо. Многие обычные пары практикуют анальный секс. С точки зрения продолжения рода – ерунда полная. Можно всю жизнь по три раза в день заниматься анальным сексом, а род так и не продолжить. Но ведь это практикуют многие пары. У меня же вторая специальность – сексолог. У меня собственная статистика есть на этот счет.

– Да ладно.

– Нет. Правда. Значит с точки зрения «нормы» – это извращение в чистом виде. Хотя в итоге это признается нормальным. Тут уже начинаются нюансы. Да. Ну, род так не продолжишь, и в этом смысле действительно грань стирается, у женщин для этого совсем другой орган предназначен. Но, если пара любит друг друга, если партнер деликатный, если это не унижает никого, то, в общем, ничего страшного.

Простите. А если в паре мужчины любят друг друга, если партнер деликатный, если это не унижает никого – то почему это так страшно?

Что уже говорить об оральном сексе, который к продолжению рода – вообще никаким боком? И простите, но и ротовая полость, и анальный проход – это органы дыхания и пищеварения. А никак не половые. Это я тебе как врач говорю. И что?

– Да миньет сейчас, это даже не повод для знакомства. По большому то счету. Это считай, ничего и не было.

– Отлично. Это, в общем-то, уже норма, хотя это и не нормально. Идем дальше.

Еще вопрос. Сколько взрослых, абсолютно здоровых людей – но совершенно одиноких. Без пары. Во всех смыслах. Это норма. Причем уже пугающая, если говорить в абсолютных цифрах. Но разве это нормально?

Ну и главный аргумент обычно – в гомосексуальных парах нельзя иметь детей, и поэтому это противоестественно.

Не согласен. Категорически. У меня были самые обычные пары, которые совершенно точно знали, что они не могут иметь детей. К огромному сожалению. Они после того, как узнают об этом и продолжают жить вместе – становятся «педиками»? Кстати, некоторые об этом знали и до того, как вступали в отношения. И что? Но это все биология с анатомией. Гораздо интереснее другое.

– Куда уж интереснее.

– Да есть куда. Сколько существует пар, где есть ребенок, которому его отец – не биологический отец, или мать – не биологическая мать. Он может об этом знать, может не знать. Не суть важно. Важно другое. Это считается нормальным. И вот если в такой паре отцу глубоко фиолетово, что там с его ребенком вообще происходит. Ну, по разным причинам. Пьянка, работа, нелады с супругой, что угодно. Варианты разные. Бывает так? Полно. Это, к сожалению, уже тоже практически норма. Больше скажу, полно и того, когда им обоим до ребенка и его проблем глубоко фиолетово. Это тоже, практически норма. Но это не нормально. Не нормально. Тогда почему нам не нравится, когда ребенок живет в семье, окруженный любовью и заботой двух мужчин и они – не его биологические родители? Первый вариант для ребенка, чем-то лучше второго? Чем?

Ну и вишенка на торт – супружеские измены. Это вообще уже повсеместно. Но разве это нормально? Это как-то нацелено на продолжение рода? Это морально? А у меня есть статистика, что среди гомосексуальных пар количество измен в разы, просто в разы меньше, чем среди традиционных пар.

И отсюда тогда, самый главный вопрос. А сколько их? Этих самых, счастливых, традиционных пар, мужчин и женщин, где секс – это для продолжения рода, без «извращений», действительно стирающих грань между полами, которые завели детей, заботятся о них вместе и хорошо воспитывают, и хранят верность друг другу?

– Не знаю. Но есть такие. Немного, наверное, но есть.

– Совершенно точно. Немного. Но есть. Именно так. Но тогда еще один неизбежный вопрос: а судьи кто? Они? По сути – только у них моральное право и есть. Но их же меньшинство. Абсолютное меньшинство, к сожалению. И знаешь, что самое интересное в этом всем?

– Даже боюсь уже и спрашивать.

– Самое интересное в этом всем то, что как раз этим счастливчикам – наплевать в самое глубокое ущелье с самой высокой горы, кто там, где, с кем и как. Их это не беспокоит, потому что у них и так все хорошо. А знаешь, кого беспокоит?

– Ну, тех, кого это беспокоит, очевидно.

– Приятно иметь дело с разумным человеком. Совершенно верно. У меня и по этому поводу статистика наблюдений есть. По этому поводу выказывают беспокойство люди, которые чаще всего и являются латентными гомосексуалистами. Собственно говоря, именно поэтому это все их и интересует. Давно ведь замечено, у кого что болит… Если быть точным, то опять же по моим наблюдениям, это примерно 83% от общего количества людей, которые проявляют интерес к этой тематике.

– Это значит, я в этих 83%?

– Нет. С вероятностью до 98% ты как раз в группе других – тех, которых 17%. Их это тоже интересует, но по другим причинам. Самым разным. Чаще всего – это просто касается близких им людей. Как-то так?

– Как-то так.