Читать книгу Вилли по прозвищу Мессершмитт - Денис Елишев - Страница 8

В Рождество 11-го года, автохаус Отто праздновал, по-моему, 15 – летие своего основания. Естественно, Володя с друзьями был в числе приглашенных.

Друзей у Володи числом было ровно три. Точнее не так. Друзей у него было двое. И одна подруга.

Еще точнее – друг у него был один. Это я. Подругой была Женька. А вот Олег.

Мы никогда не говорили раньше с Олегом об этом. Никогда. Хотя, я, наверное, был первым, кто начал о чем-то догадываться. Ну, может быть просто потому, что на сборах и соревнованиях, а потом уже и просто везде, где нас носило, мы всегда были втроем.

Думаю, что и Женьке он рассказал об этом именно тогда, на Рождество, в Рожемберке. Но внешне это не проявилось никак, и я думаю, что это не было для нее таким уже огромным сюрпризом.

Не знаю почему, но он тогда посчитал нужным объясниться и со мной. Наверное, это было правильно, потому что скрывать это все дальше не имело никакого смысла, да и просто вряд ли было возможно. Во всяком случае, тогда уже точно.

Квартировались мы на втором этаже дома в самом центре городка – у Ратуши. Причем настолько буквально у Ратуши, что багажник нашего минивэна практически упирался во входные двери Магистрата. У этих дверей, примерно каждые 10 минут в течение каждого часа, появлялось милейшее создание в джинсах в обтяжку и таком же свитере, и методично выкуривала тонкую дамскую сигарету. Не думаю, что это от нервов. Думаю, что больше от безделья. Как принято в селах и маленьких городках и у нас, уже на второй день она с нами здоровалась, а на третий, на люто поломанном украинском языке уже приглашала Олега и Володю на перекур, хотя они никогда и не курили.

Комнат в квартире было три. Володя с Олегом разместились в самой дальней, в углу дома. Оставшиеся две предназначались мне и Женьке.

Женька должна была приехать из Праги автобусом в Чески – Будеевице, столицу края. Довольно крупный старинный городок, примерно в 50 километрах от Рожемберка. И планировалось, что я встречу ее там.

А пока Володя залег отсыпаться. От самого Ужгорода он меня за руль так больше и не пустил, и доехали мы уже практически без остановок.

Как ни странно, но Олег вообще впервые был в странах Европейского Союза и мы с Володей вовсю над ним потешались.

А меня Олег сразу же по приезду потащил смотреть замковую гору с охотничьим замком Рожемберков.

Уже стемнело и замковая стена из светлого камня, эффектно снизу подсвечивалась розоватым светом мощных прожекторов. На фоне абсолютно черного неба и засыпанного свежим, пушистым снегом скалистого склона горы над Влтавой – на которой, собственно говоря, и стоит замок, зрелище было совершенно фантастическое.

Мы идем по дороге, мимо готического храма к мосту через Влтаву, и оттуда по галерее каменных лестниц наверх, к башне и замковым воротам.

Наверху, у ворот, у самого склона, с видом на город, стояла древняя, каменная альтанка с удобными деревянными скамьями. Но Олег снимает с себя дутую безрукавку, и мы садимся прямо на верхние ступеньки каменной лестницы. Слава богу, мы южане, и поэтому на нас теплые штаны с подкладкой, толстые лыжные свитера, добротные теплые ботинки и модные огромные шарфы, которые, пожалуй, в состоянии заменить и куртки.

Отсюда город виден лучше всего.

Подул легкий ветер, немного потеплело, и начался небольшой снегопад. Внизу, угольно – черная Влтава, между ослепительно белых заснеженных берегов, змеей извивается вокруг замка и бежит не спеша вниз – к Чешскому Крумлову и Праге.

Картина потрясает, и мы просто молча сидим и смотрим вниз на этот сказочный, игрушечный город.

Ветер.

Первый, и, пожалуй, самый лучший до сих пор, композитор на земле.

Все первые мелодии подслушаны людьми именно у него, и первые музыкальные инструменты созданы им же. Вот и сейчас, он играет на засыпанных снегом лапах вековых елей у нас за стеной.

А какие волшебные звуки он умеет выдувать из трубы дымохода или зарослей тростника.

Именно ветер натянул все первые струны и выдул все первые ноты из деревянных и тростниковых трубочек. Именно он. А дальше все уже сделал человеческий гений.

Олег сидит вполоборота ко мне, откинувшись спиной мне на руки, и смотрит в ночное небо. Я держу его голову в руках и думаю о том, какой же он все-таки красивый парень. Этот Олег Приходько, по прозвищу «Табунщик».

Знаете. Прогулки с Олегом по городу – это вообще, такое себе маленькое шоу. Особенно летом.

Высокий, 189 см роста, широкоплечий, но при этом отлично сложенный и пластичный, как все пловцы, с небольшим набором элегантных татуировок, с сексуально заросшей грудью и коротко подстриженной головой, мускулистый жгучий брюнет. Огромные, выразительные серо – зеленые глаза с легким восточным разрезом на очень открытом, красивом лице. И ослепительная, обезоруживающая улыбка во все 32 зуба без единой пломбы. Кстати, как и у отца. И со слов Александра Михалыча – и у деда Олега, Михаила Олеговича – тоже. Никто из них троих за всю жизнь ни разу не был у стоматолога. Однако гены.

Поначалу это забавляет – когда все, буквально все идущие навстречу Олегу женщины, так или иначе, оборачиваются. Сразу или потом. Не стесняясь или украдкой. Но все без исключения. Пожилые замужние дамы, молодые девчонки, студентки и школьницы, совсем маленькие девочки с бантами. Идут ли они одни, стоят ли где-то в компании, сидят ли с мужьями в автомобилях. Неважно. Сколько раз я это проверял, для смеха, когда оборачивался и каждый раз видел этот одинаково – восторженный, удивленный женский взгляд ему вслед.

Что-то было в его взгляде, походке, улыбке, манере говорить и вести себя с ними такое, что разрушало любые редуты и сокрушало любые стены и башни женских крепостей.

Правда, и выглядел он всегда безупречно. Никогда не жалел ни на дорогую одежду, ни на хороший одеколон, ни на модные аксессуары.

А уж сколько слез, пролитых из разбитых им сердец, за все эти годы упало мне на плечо.

И вот мы сидим с ним под этим ночным небом, слушаем ветер, и я не знаю, как и с чего начать этот разговор.

Я обнимаю ладонями его голову и тихонько говорю ему на ухо о том, что он и Володя всегда были и останутся самыми близкими мне людьми.

Что я хотел плевать вот именно с этой самой высокой башни на то, кто и что будет думать об их отношениях. Для меня это не меняет ничего. Так всегда было. Так есть, и так будет.

– Ты помнишь сборы на флотской спартакиаде в Севастополе, когда Володя провалился и впервые не попал в пьедестал?

– Это когда Лиза попала в больницу?

– Да. Володя тогда прилично повредил голеностоп, при развороте у стенки, и к финишу нога уже опухла совсем. Я тогда практически на руках его в комнату на спортивной базе отнес.

Никто же не знал тогда еще про Лизу ничего. Ему выть тогда хотелось, а тут нормативы сдавать нужно. За секунды бороться.

Я проводил его, помог, как-то устроится, лед на ногу пристроил. Мы же тогда уже лучшими друзьями – соперниками были.

– Ну да. Все же знали, что если Вы двое в заплыве, то интриги по сути и не будет. Точнее будет, но только одна. Кто. Ты или он.

– Да. Было время. Он таким и не был еще никогда. Собственно, я и не спрашивал ничего. Укрыл его одеялом, и просто сидели молча. Он уткнулся лицом в стенку и говорит: Лизы больше нет.

В каком смысле, спрашиваю?

– Она в психоневрологическом диспансере. Шизофрения.

– Денис, ты когда-нибудь видел, чтобы Володя плакал?

Они же с Лизкой похожи очень. Оба такие воздушные, белобрысые, вытянутые.

У Володи тогда глаза от слез опухли, нос красный – точно Лизка.

Я сел рядом, обнял его, просто рукой лицо вытер. А он как-то так по-детски ладонь мою в своих руках зажал. И поцеловал ее. У меня тогда аж мурашки по коже побежали.

И все. Я просто в нем растворился, понимаешь? А он во мне. Это ведь всегда так. Внезапно. Вдруг понимаешь, что вы не рядом. Вы вместе. Я тогда поймал себя на мысли, что, наверное, уже давно просто боялся самому себе в этом признаться. Что мне ни с кем не бывает так хорошо рядом, как с ним.

Что когда его нет, я тоскую по нему. Что постоянно беспокоюсь о нем. Что я с ума схожу, если узнаю, что он заболел.

Да и это не главное. Главное, что у нас вроде, как и нет обязательств, друг перед другом, а с другой стороны я представить себе не могу кого-то рядом с ним или кого-то, другого рядом с собой.

Как это объяснить?

Знаешь, кем я себя ощущал последнее время?

– Это с Настей?

– Ну да. И с ней тоже. Модным таким женским пальто. Вот хочется барышне такое пальто поносить. Стильно, удобно, тепло, подружки завидуют.

– Та да. Есть такое. Не поносить, так хоть примерить. А если за него не то что платить не нужно, а наоборот, сунул руку в карман, а там еще и денюжка. Мечта.

– Угу. Как-то так, наверное. Точно ты говоришь. Если не поносить и не примерить, то хотя бы разок к себе приложить. Точно, как пальто в ателье перед зеркалом.

За тобой даже следят, чистят, лелеют. Но все равно ты – пальто. Какие-то другие пальто носили до тебя. Сносишься, или просто из моды выйдешь – будут носить другое, если тебя перекроить не получится. А если там не дай Бог, молью побьет какой, так и на помойку выбросить могут.

– Я вот что-то только не пойму, а с мужчиной что, этого всего случиться не может? Я даже сейчас не про Володю. А так. Взагали.

– Нет. Не может. Знаешь почему? Потому что он не пальто. Он моя кожа. И это навсегда. Я думаю.

У нас в принципе с ним нет, и не может быть расчета в отношениях.

Поэтому, ни предать никто никого не может. Ни обмануть. Просто незачем притворяться и имитировать чувство.

Знаешь, я для себя такую формулу интересную в итоге вывел: если из отношений мужчины и женщины убрать расчет и легкое коварство, то ведь останутся просто нормальные мужские отношения. Так чего, спрашивается, огород городить?

– Ну, ты философ, задвинул. Дай переварить.

– Вари.