Читать книгу Архетипическая психология - Джеймс Хиллман - Страница 15

Начиная с момента своего возникновения глубинная психология последовательно признавала особую роль эроса. Действительно, психоанализ был эрото-анализом в той мере, в какой он был анализом души, поскольку его подход к душе строился с опорой на либидо. Вездесущность эроса в психотерапии и теории всех направлений глубинной психологии получает это признание в виде технического термина переноса.

Как и в случае юнговской алхимической психологии переноса, архетипическая психология рассматривает перенос на фоне мифологических персонажей, например, мифологему Эроса и Психеи в «Золотом осле» Апулея (Hillman, 1972, р. 63 – 125), освобождая от исторических и индивидуальных особенностей феноменологию любви как в психотерапии, так и в человеческой страсти. «Признавая главенство образа, архетипическая психология освобождает психическое и логос для восприятия Эроса, составляющего предмет воображения» (Bedford, 1981, р. 245). Образный, мифологический перенос означает, что все эротические феномены, в том числе и эротические симптомы, требуют психологического осознания, и все психические феномены, в том числе и невротические, и психотические симптомы, нуждаются в эротическом к себе отношении. В тех случаях, когда психическое рассматривается как субъект действия или точка зрения на события, неизбежно возникают эротические сложности, поскольку мифологическая пара неизбежно приводит к их совместному появлению. В истории, рассказанной Апулеем, подробно описаны препятствия, возникающие во взаимоотношениях между любовью и душой. Р. Стайн (Stein, 1974) разработал архетипический подход к рассмотрению инцестуозных проблем в семье, которые не позволяют эросу приобрести психологический характер, а психике – эротический.

Идея мифологической пары была впервые предложена Фрейдом в теории эдипова комплекса и разработана Юнгом в теории анимы и анимуса (СW 16). Архетипическая психология дает описание различным мифологическим парам: сенекс и пуэр (Hillman, 1967); Венера и Вулкан (Stein, 1973); Пан и нимфы (Hillman, 1972); Аполлон и Дафна; Аполлон и Дионис; Гермес и Аполлон (Lopez-Pedraza, 1977); Зевс и Гера (Stein, 1977); Артемида и пуэр (Moore, 1979); Эхо и Нарцисс (Berry, 1979b); Деметра и Персефона (Berry, 1975); мать и сын (Hillman, 1973b). Гугенбюль-Крейг рассмотрел функциональную роль архетипических фантазий в соотношении пациент – помощник (Guggenbuhl-Craig, 1971) и в брачной паре (Guggenbuhl-Craig, 1977). Эти пары (тандемы) позволяют исследовать различные формы эротических взаимосвязей, их риторику и экспектации, конкретные формы страдания и взаимозависимости, создаваемые каждой парой. Предполагается, что пары создаются на основе внутрипсихического процесса, т. е. как паттерны взаимосвязей между комплексами, существующими внутри самого индивида.

Поскольку любовь души также является любовью образа, архетипическая психология рассматривает перенос, в том числе и наиболее сексуализированные формы его проявления, как феномен воображения. Только в этой сфере безличность мира придает человеческой жизни наиболее личный характер. Поэтому перенос составляет парадигму для проработки отношений личного и буквального с безличным и воображаемым. Таким образом, перенос представляет собой не что иное, как эрос, требующийся для пробуждения психической реальности. Пробуждение психической реальности предписывает архетипические роли пациенту и психотерапевту, причем под пациентом подразумевается «психологический пациент», т. е. тот, кто страдает или охвачен страстью «психического». По этой эротической, но не медицинской причине архетипическая психология сохраняет термин «пациент» вместо таких терминов, как клиент, анализанд, стажер и т. д. Эротические проблемы, присущие любым взаимоотношениям, также являются психологическими проблемами, связанными с образами и поэтому при реализации этой психомахии (psychomachia)[19] в архетипический психотерапии осуществляется постепенный переход от подавления и/или одержимости образами к медленно нарастающей любви к ним, к признанию того, что любовь сама по себе кроется в образах в их непрерывном творческом проявлении и воплощается в привязанности к той человеческой душе, в которой эти образы воплощены.