Читать книгу Архетипическая психология - Джеймс Хиллман - Страница 3

Архетипическая психология, обязанная своим названием Хиллману (Hillman, 1970b), изначально стремилась выйти за пределы клинического исследования в приемной психотерапевта и обосноваться в культуре западного мышления. Она представляет собой психологию, явно присутствующую в искусстве, культуре и истории идей и возникающую по мере того, как соответствующие образы возникают из сферы воображения. В отличие от термина «аналитическая», который обычно используется для обозначения юнговской психологии, предпочтение было отдано термину «архетипическая» не только потому, что он отражает «углубленную теорию последних исследований Юнга, в которых была предпринята попытка решения психологических проблем без помощи научных моделей» (Hillman, 1970b), но еще и потому, что термин «архетипическая» принадлежит всей культуре, всем видам человеческой деятельности, не ограничиваясь рамками профессиональной деятельности современных терапевтов. Согласно традио-ционному определению, архетипы представляют собой первичные формы, определяющие жизнь психического. Но их существование не ограничивается пределами психики, поскольку они также проявляются в физической, социальной, лингвистической, эстетической и духовной областях. Поэтому первичными следует признать связи архетипической психологии с культурой и воображением вообще, а не частные отношения с эмпирической и медицинской психологией, которые стремятся свести сферу психологии к позитивистским проявлениям душевных состояний, характерным для XIX в.

Архетипическую психологию можно рассматривать как культурное движение, в задачи которого, в частности, входит ревизия психологии, психопатологии и психотерапии на основе западной культуры мышления.

В одной из ранних работ по архетипической психологии Гольденберг (Goldenberg, 1975) анализирует ее основные направления, рассматривая архетипическую психологию как производную «третьего поколения» юнгианской школы, причем Юнг расценивается как источник, а не как основоположник определенного учения. В дальнейшем мы подробно рассмотрим две характерные особенности тех направлений в архетипической психологии, на которых Гольденберг остановила свой выбор: выделение особой роли психопатологии и радикальная релятивизация и десубстанциализация Эго.

Отцом архетипической психологии несомненно является швейцарский психолог Карл Густав Юнг (1875–1961). Хиллман, Лопес-Педраса, Берри, Куглер, М. Стайн, Гугенбюль и другие упоминаемые ниже авторы прошли профессиональную подготовку как аналитики юнгианской школы. (Однако многие упомянутые в этой книге авторы – Миллер, Кейси, Дюран, Уоткинс, Сарделло – не получили специального юнгианского образования и внесли свой вклад в развитие архетипической психологии, изучая феноменологию, литературу, поэзию, философию и религию). Юнгу принадлежит мысль о том, что основные универсальные структуры психического, формальные модели ее относительных форм являются архетипическими структурами. Их можно сравнить с психическими органами, изначально (конгенитально) снабженными психическим (хотя и не всегда генетически наследуемым) даже в тех случаях, когда они отчасти подверглись изменению под воздействием исторических и географических факторов. Эти модели (или archai) можно наблюдать в искусстве, сновидениях и обычаях всех народов. Столь же спонтанно они проявляются и в психических расстройствах. По мнению Юнга, эти изначальные структуры имеют не только культурно-антропологический, но и духовный характер в том смысле, что выходят за пределы эмпирического мира времени и места и поэтому сами по себе не феноменальны. Архетипическая психология, в отличие от юнгианской, рассматривает архетипическое как неизменно феноменальное (Аvens, 1980), что освобождает ее от кантианского идеализма, в неявном виде присутствующего в работах Юнга (de Voogd, 1977).

Первичный язык этих архетипических структур – это метафорический язык мифов. Поэтому их можно рассматривать как базовые для человеческого существования. Для исследования человеческой природы на базовом уровне необходимо обратиться к рассмотрению культуры (мифологии, религии, искусства, архитектуры, эпоса, драмы, ритуала), в которой данные структуры находят свое отражение. Хиллман фиксирует значение перехода от биохимических, социально-исторических и личностно-бихевиористских элементов человеческой природы к образным началам – «поэтической основе разума». Кроме Юнга, изучением архетипического и психологического значения мифа занимались Эрнст Кассирер, Карл Кереньи, Эрих Нойманн, Генрих Циммер, Жильбер Дюран, Джозеф Кемпбел и Дэвид Миллер.

Вторым основоположником архетипической психологии является Генри Корбин (1903–1978), французский ученый, философ, мистик, интерпретатор философии ислама. Корбину принадлежит мысль (1971–1973) о том, что мир архетипов (mundus archetipalis) является миром воображаемым (mundus imaginalis). Это особый мир воображаемых реальностей, для исследования которого требуются иные методы и способности восприятия, чем для исследования духовного мира, лежащего за пределами этих реальностей или эмпирического мира обычного чувственного восприятия и наивных формулировок. Мир воображаемый предлагает онтологический способ определения архетипов психического как фундаментальных структур воображения или как существенно имагинативных явлений, трансцендентных миру ощущений, если не по виду, то по своей ценности. Их значимость заключена в их теофанической природе, в их виртуальности или потенциальности, которая онтологически неизменно выходит за пределы актуальности. (Они должны являться в качестве феноменов, но являются воображению или в воображении.) Мир воображаемый дает архетипам (при необходимости) оценочно-космическое начало, совершенно несводимое к таким понятиям, как биологический инстинкт, вечные формы, числа, социально-лингвистическая передача, биохимические реакции, генетическое кодирование и т. д.

Поместив архетипические реальности в онтологический контекст, Корбин выдвинул еще два утверждения: а) фундаментальный характер архетипа прежде всего доступен воображению и в первую очередь предстает в виде образа; поэтому б) метод архетипической психологии имагинативен. Ее изложение должно быть поэтическим и риторическим, а рассуждения не обязаны иметь логический характер. Поэтому ее терапевтическая задача состоит не столько в социальной адаптации и личностной индивидуации, сколько в работе над возвращением пациента к имагинальным реальностям. Психотерапия ставит своей целью развитие чувства души, срединной области психических реальностей. Поэтому метод психотерапии заключается в развитии воображения.

В архетипической психологии, наряду с развитием традиции Юнга и Корбина, осуществлялось возвращение к предшественникам, в частности, к неоплатонической традиции через Вико, к Ренессансу (Фичино) через Прокла и Плотина, к Платону («Федон», «Федр», «Менон», «Диалог», «Тимей») и далее – к Гераклиту. (Наряду с работами Корбина об Авиценне, Ибн Араби и Сухраварди, к этой традиции относятся работы Кетлин Рейн об Уильяме Блейке и Томасе Тейлоре, который перевел на английский язык основные произведения Платона и неоплатоников.)

Развитие этой традиции Хиллманом в эраносских[1] лекциях и статьях (Lopez-Pedraza, 1973а), Миллером на семинарах в Сиракузском университете, Лопесом-Педрасой в Каракасском университете, Муром (Moore, 1982) и Бором (Boer,1980) в исследованиях работ Фичино вносит в архетипическую психологию многие новые элементы по сравнению с юнговской психологией, в которой сильнее ощущается германская (Ницше, Шопенгауэр, Карус, фон Гартман, Кант, Гете, Экхарт и Беме), христианская, психиатрическая и восточная традиции. Архетипическая психология развивается более уверенно к югу от Альп.

В частности, вышеупомянутая неоплатоническая традиция остается явлением чисто западным даже при отсутствии эмпиричности в методе, рационалистичности в понятии или духовности в проявлении. Эта традиция рассматривает душу как первопринцип, помещая ее в качестве третьей первоосновы (tertium) между корневыми метафорами тела (материи, природы, эмпирики) и разума (дух, логика, идея). Душа как тертиум (tertium), как перспектива рассмотрения характеризовалась в качестве герметического сознания (Lopez-Pedraza, 1977), как esse in anima[2] и место расположения мира воображаемого. (Корбин и неоплатоники писали о посредниках или фигурах метаксы[3]). Тело, душа и дух составляют тройственную антропологию, еще более отделяющую архетипическую психологию от обычной западной дуалистической конструкции, возникшей еще до Декарта. Ее история ведется по меньшей мере с IX в. (Вселенский Константинопольский собор 869 г.) и включает, в частности, средневековую победу аристотелизма Аверроэса над платонизмом Авиценны. Последствия этого дуалистического подхода до сих пор ощущаются в том, что психическое стало неотличимым от жизни тела, с одной стороны, и жизни духа – с другой. В дуалистической традиции психическое никогда не имело своего собственного логоса. Здесь не могла возникнуть подлинная психология. Первая методологически состоятельная попытка ее фиксации в философском ключе была сделана в рамках архетипической психологии (Christou, 1963).