Читать книгу Квартиранты - Эдуард Козачек - Страница 25

– Извини, мужик! – настаивал Ник.

– Да ничего страшного. – ошарашенно отвечал Слим. – Ты извини.

– Хорошо, что ты не попал. – сказал Ник, нервно улыбаясь.

Они рассмеялись, взглянув на разбившийся о дверной косяк кирпич, но напряжения это не сбросило.

– Сколько лет, сколько зим. – сказал наконец Ник.

Они осторожно обнялись и несколько секунд неловко хлопали друг друга по спинам.

– Нет, серьезно. Извини, я не должен был так врываться.

– Все в порядке, – Слим как мог улыбнулся, – не часто призраки прошлого выходят из дверей собственного дома.

У него перед глазами все еще мелькал черный прямоугольник приоткрытой двери. Изнутри тянуло сквозняками, не чувствовалось ни капли тепла. В просвете окна слабо парила на ветру штора. Дверь была открыта давно и неизвестно как долго. Слим подумал, что его грабят и пошел за кирпичом. Но все оказалось куда хуже.

– Я подумал раз открыто, значит ты где-то неподалеку. Честно, не хотел напугать!

Оба замолчали, смотря друг на друга в упор. Черный пиджак, запонки, блестящие туфли с острыми носками. Дорогой резкий парфюм и припаркованный во дворе SUV. Николай Молчанов собственной персоной.

– Проходи, что мы стали на пороге… – сказал Слим с трудом. – Я сам виноват, никогда не закрывал. А теперь здесь и выносить то кроме меня нечего.

– Ты прям побледнел весь. – разуваясь, признался Ник. – Как когда Адскому Деду в окно запустил. А снаряд прошел в сантиметрах от его полицайской кепки!

Слим кивнул и неуверенно улыбнулся.

Одна за одной вспыхивали лампочки, некоторые висели голыми на проводах. Заурчал в углу кухни холодильник. Здесь не было шторы и черный проем окна уставился на них с безграничным нездоровым любопытством. Слим убрал со стола открытую пачку отсыревших чипсов. В полупрозрачном отражении темного голого окна Ник выгрузил на стол сыр, колбасу, лимоны и небольшую бутылочку армянского коньяка.

– Я захватил с собой немного.

Слим кивнул – явно больше, чем было в его холодильнике.

– Предлагаю стресс сгладить, причем немедленно.

Они сгладили по трети бокала и жуя наспех порезанные куски сырокопченой колбасы, медленно изучали друг друга.

– Ты почти не изменился. – соврал Слим.

Хотя изменилось все. Лицо огрубело. Движения рук стали неторопливыми, движения глаз – острыми. Если бы они встретились на улице, Слим бы не узнал лица. В момент, когда покрытая черными волосами голова вынырнула из дверного проема, он понял кто перед ним только по гулко упавшему в желудок сердцу.

– По второй. – сказал Николай.

В комнате становилось теплее. Бледность отступила. Со стороны могло показаться, что хозяин дома немного расслабился. Хотя продолжал сидеть ровно, все еще не опираясь на спинку стула. Ник стянул пиджак, закатал рукава, бурно жестикулируя. Застолье переместилось на кофейный столик в зале у неработающего камина.

Николай рассказывал о себе. Бегло – о проблемах продаж автомобилей Mitsubishi в Нижнегородской области. О том, как им задрали план продаж, о менеджере нетрадиционной ориентации и о долге по премиальным в полгода.

Бутылка коньяка закончилась и не пойми откуда возникла новая. А Слим обнаружил, что рассказывает почему в его доме ценности остались только в гаражах.

После школы он немного подрабатывал в мастерской вместе с Яриком Танаджи. Работали они хорошо, но в минус. Хозяева наконец задолжали до того, что их выкупили. Благо выкупил их Кирилл Евгеньевич Пятерка, мужик славный и как друг, и как начальник. Дела пошли в гору. Хотя ни акциями, ни скидками, ни ценами их СТО особо не отличалось. И тем не менее третье по времени открытия, оно очень быстро стало первым. Кирилл Евгеньевич дневал и ночевал в мастерской, выполняя всю организаторскую работу, а в моменты сильного завала – и техническую.

– Поперло настолько, что через три месяца работы нам с Яриком пришлось нанимать подмастерий. А через год мы смогли нанять по второму и у нас наконец появились выходные. – усмехался, вспоминая Слим. – Примерно тогда мы и познакомились с Норой.

Она была приезжая, откуда-то из-под Николаева. Жила в богатой семье, ни в чем себе не отказывала. Но с собой в Киев взяла только презрение к мужчинам и безграничную страсть к дорогой косметике. После переезда преподавала музыку в школе. Вечерами играла на арфе в каком-то клубе, пытаясь держаться на плаву. Однажды по дороге от родителей в самый пик после первого снега она переобувала шины на своем ржавом жигуленке тыквенного цвета в их мастерской.

– В столице не нашлось СТО?

– Кирилл Евгеньевич – дядя Норы. И ей просто было по пути из Николаева.

– Зачем она вообще уехала?.. Нет, дай догадаюсь – золотая клетка? Никто не считался с ее амбициями? И она сбежала.

Слим улыбался. Разговор о Норе явно приносил ему удовольствие.

У Норы конечно же оказались большие амбиции. Только золотая клетка ей совершенно не мешала. Скажем так, ее отец – не последний чиновник в Николаеве – не оценил ее рвения к разбазариванию золотых прутиков из ее клетки. Пытался приобщить к бизнесу, но здесь злую шутку сыграло общественное мнение. Горожане были уверены, что он взял в заместители любовницу. Среди приближенных пошли слухи, что он устал и собирается передать «трон» по наследству. Пришлось решать вопрос кардинально. Фактически отец сослал ее сюда, к дядьке… ну то есть не сюда – в Маки – а в Киев. Спустя пару месяцев отца убили. Мать через какое-то время переехала в Польшу. И Норе больше некуда было возвращаться.

Слим случайно попал на спектакль в каком-то независимом новомодном театре, где Нора играла соло на арфе.

– Каков случай! – восхищенно воскликнул Слим.

Ник кивнул. Безусловно невероятное везение. Особенно учитывая то, что до этого момента о театре Слим знал только то, что слово театр заимствовано из французского языка, а французского Иисус не ведал, поэтому еще порцию ремня… А в самом театре при жизни матери он побывал только раз – в рамках школьной поездки выходного дня в пятом классе.

– И волосы у нее были ровные, длинные как струны. – Слим улыбнулся каким-то далеким воспоминаниям. – Я остался после выступления, подошел к ней и сказал, что если она сейчас сыграет Fear of the Dark, то я весь принадлежу ей и она может со мной делать все, что захочет.

– И что она?

– Делала со мной все, что захочет. – кивнул он и допил остатки коньяка.

– А Fear of the Dark?

– Она сказала, что старье 90-х она играть не будет. И сыграла мне Master of Puppets.

– Намного новее, ничего не скажешь. – Ник расхохотался. – Но не из 90-х хотя бы!

– Так мы и сошлись…

Не сразу конечно – ему пришлось проявить настойчивость и постоянство. Они давали представление в неделю. Он отходил тридцать четыре и пропустил за это время только одно, когда ему вырезали аппендицит.

В конце концов она согласилась и переехала в Маки. Жили вместе. Работали. Однажды она уговорила его переехать обратно в столицу. И он бросил все – дом, СТО, Ярика и Кирилла Евгеньевича. В столице они открыли свой автосервис. Она работала с клиентами, он управлял мастерской. Получалось довольно неплохо, но радости почему-то больше не приносило. Довольны оставались только клиенты.

Вместе они проработали несколько лет и уже почти окупили все стартовые затраты. Все шло гладко, по большей части благодаря тому, что они позиционировали себя как СТО понятное и приятное женщинам, в частности богатым дамам богатых мужчин. Но все чаще и чаще он вспоминал про оставленных ребят в Червоных Маках.

– Наши вечерние споры еще не дошли до скандалов, когда СТО «Пятерка» сгорело. – горько усмехнулся Слим, сжав губы.

Ник даже повернулся всем корпусом, внимательно слушая.

– Народный гнев?

– Поговаривали – банда Жоры Карасевича… ты слыхал про него наверное. Милиция взяла его ребят. Но обвинение развалилось еще до суда. Ты же понимаешь, как это бывает.

Ник только вздохнул.

– И хотя мы все равно вернулись, ни Кирилл Евгеньевич, ни Ярик больше не хотели этим заниматься. Я думал у меня как-то получится зажечь их опять. Но в итоге мы даже разговаривать перестали. Кирилл Евгеньевич никогда больше об этом не упоминал, а Ярика эта ситуация очень изменила. Он ушел в себя, стал домосед. Какое-то время в ментовке проработал водителем. – Слим покивал каким-то своим мыслям. – И тогда я стартовал здесь сам, перевез инструмент, переоборудовал гараж.

– Но она не поняла. – мрачно предположил Ник.

– Нет, не поняла. – Слим устало откинулся на спинку. – Хотя ушла она совсем не потому.

Несколько секунд он молчал, воскрешая картины в памяти.

– Однажды вернулся со своей обычной утренней прогулки. Я гуляю по утрам, тут… недалеко. – пояснил он.

– Я знаю. – остановил его Николай.

Слим посмотрел на него долгим взглядом и кивнул.

– Я вернулся рано, но она уже оказывается встала. Удивился еще, даже завтрак ей приготовить не успел. Усмехнулась криво, вручила мне в руки большой такой апельсин.

Слим слепо уставился в шкаф, взгляд его заканчивался где-то за пределами комнаты, под полом в паре метров под землей.

– Собрала чемоданы. Быстро так. Как будто… а может и правда с вечера готовилась. Я помог ей погрузить…

– Ты что ей еще и вещи помог вывезти?

– Она попросила. – виновато ответил Слим. – Кроме того ей и помочь-то некому. У нее здесь, в Маках, никого кроме меня нет. Разве что Пятерка… – Слим махнул рукой. – А у меня кроме нее никого нет и подавно. В общем, – он обвел руками пространство вокруг, – почти все вещи оказались ее. После переезда наш дом опустел в самом прямом смысле. – он тяжело и протяжно вздохнул. – Я не видел ее почти одиннадцать месяцев. И вот сегодня… ты не поверишь. – на лице его заплясали оттенки каких-то сильнейших и едва сдерживаемых эмоций. Но они уже не были связаны с его странным гостем.