Читать книгу Квартиранты - Эдуард Козачек - Страница 42

Бывает так, вертишь в руках телефон, горит экран, открыт циферблат. Номер уже набран или занес палец над именем в телефонной книге. Еще не услышав гудков уже с легким содроганием выдыхаешь, планируя дальнейший разговор. Торгуешься с собой. Откладываешь. Ждешь момента, когда будешь готов. Уговариваешь себя – этот звонок самый обычный, этот голос в трубке ничем не отличается от твоего собственного. Но расшатанные нервы шалят, выдают тебя.

А потом все как будто оборвется. Адреналин отхлынул, а ты остался посреди высыхающей линии его прибоя. В голове пусто, во рту сухо. Стоишь и думаешь «какого черта?». И нажимаешь «вызов».

«Сколько мы не виделись, а?»

Много лет.

Здесь нет ни высоких сводов, ни просторного зала ожиданий, ни бесконечного лабиринта между массивных стен – ничего не напоминает о четырнадцатом отделении.

Здание банка в Червоных Маках, дверь с облезшей зеленой краской. В центре огромный «глазок», окошечко оставшееся в наследство от здания советской планировки. Стекло наверняка бронированное и если кто-то разнесет эту дверь в щепки однажды, стекло уцелеет.

Внутри скрипят доски, скрипят петли. Скрипят старые воспоминания, появляясь на свет с пыльных полок. Звук каблуков глушит замаранный грязью и истертый до дыр рядом с кассами линолеум. Старые черные решетки заменили на толстые стеклопакеты, все остальное продолжает отдавать долг своему уродливому советскому прошлому. Если поискать, можно найти дыру в штукатурке, которую проделал два десятка лет назад пятикопеечной монетой. Тогда было также скучно, как и сейчас.

Шум, гам, «когда будет пенсия?» и «я только спросить». Охранник спит с газетой в углу. Кто-нибудь будит его, когда он рискует клюнуть в пол или чтобы вытолкал какого-то пьянчугу, пытавшегося улечься на столике с примерами квитанций. Кассир чуть не высовываясь из окошка, кричит что-то подглуховатому деду. Дед отвечает что Сталина на них нет и удаляется. Из другого окошка на повышенных тонах вылетает брезгливое «Вы што ни видите? У нас абед!».

Старая леди перед Николаем поблагодарила кассира и отошла. Николай деликатно отступил, пропуская и ее и повернулся к стеклу кассы. Он пришел сделать денежный перевод отцу, но забыл об этом едва взгляд провалился через стекло кассы.

Девушка сидела к нему спиной. Длинные волосы завиваясь, стекали по спине. Шикарно ложились на рубашку в фирменных цветах – голубом и желтом – до пояса. Спинка выгнута. Тонкая лента пояска вокруг талии. Нежно-желтые манжеты.

– Одну секунду. – сказала она и повернулась.

Она все еще сидела вполоборота, украшая клавиатуру своими прикосновениями. Светлая кожа на изгибе щеки словно светилась, попадая в блик окна. Из под локона качнулся тонкий обод широкой серебряной серьги. Она что-то сказала и пришлось глотнуть, чтобы звон в ушах притих.

– …говорю, вы квитанцию помяли.

Как оглушенный, он посмотрел вниз, где в левой его руке смяло серый листок, а в правой хрустел, рассыпаясь, пластиковый край стойки.

Девушка в окошке кассы смотрела на него терпеливо. Ногти с белой окантовкой маникюра деликатно постукивали по столу. Зеленые глаза медленно моргнули. Чтобы не провалиться в них, он ухватился за стойку обеими руками. Пол пошел по кругу, скрипнули жалобно стены. Горизонт мира начал заваливаться…

– Я же не знал. – прошептал он сдавленно. – Я не видел. Ты не должна быть там.

Люди вокруг исчезли, словно пол под ними провалился и единственное, что держало его – выступающий вперед край белой столешницы. А она не сводила с него глаз. Таких же испуганных, таких же не узнающих его.

– Ты не должна быть там. – с безграничной обидой сказал он. – Дверь… Дверь! – он саданул что было силы по стойке.

Машинально высвободился из чьих-то цепких рук и в последний раз склонившись к разделявшему их стеклу, замолчал. Лицо его исказилось, словно раздавленное непроходящей ноющей болью.

– Дверь! – крикнул он в последний раз и обессилев добавил. – Дверь была непрозрачная.