Читать книгу Квартиранты - Эдуард Козачек - Страница 37

Они шли через посадку из тонких старых деревьев. Сквозь густую высокую траву. Мимо редких огромных камней. Под покровом ночи в свете огрызка молодой луны. Ник вел, крепко и осторожно сжимая ее ладонь. Элизабет ступала след в след. Шум выпускного остался в кафе. Ему на смену пришел плеск реки и одинокие цикады.

Прохладная роса оседала на туфлях. Темные кроны взмахивали в высоте над головами, как силуэты исполинских крыльев. Лето набирало полные легкие горячего воздуха и сдувало с парочки школьную пыль.

На открытых местах Ник оглядывался, смотрел как она идет следом. Элизабет смотрела под ноги и иногда замечая его взгляд, улыбалась в ответ. Ник переносил ее через заболоченные низины, хлюпая купленными накануне туфлями в топкой жиже. Когда по долгу не попадалось даже топких луж, он притормаживал, делал озабоченный вид и брал ее на руки, чтобы спасти прекрасный светлый наряд от невесть чего взявшегося на пути. Она беззаботно охватывала его шею ладошками и с интересом рассматривала притаившийся ночной пейзаж, все то, на что днем обычно не хватает времени.

Она молчала так приятно, что он бы просил бы ее молчать так еще и еще, если бы позволил себе самому нарушить эту хрустальную тишину.

Они обходили Червоные Маки по бесцветным в лунном свете низинам и полям. Тучи все чаще закрывали луну, на доли секунды начиная ярко тлеть по краям, как подожженная бумага.

Земля пошла вверх. И безымянная тропинка вывела их на небольшой холм с перекинутым через реку мостом. На мосту ее рука мягко потянула назад и они остановились посередине. Мерцали далекие желтые огоньки Червоных Маков. Она коснулась его подбородка своей щекой, как будто втираясь в объятия. Внизу мерно шуршал Крапивный Шлях. Уходила в городок небольшая река.

Они простояли обнявшись целую вечность. Элизабет прижималась к нему спиной, кутаясь теплыми ладонями. Когда она вздрогнула от холода спокойной ночной реки, Ник опомнился. Настало время двигаться дальше.

Отец Серафим был довольно состоятельным для человека, живущего на подаяния. Чтобы это понять, не обязательно было читать витиеватые надписи на дорогущих бутылках в его баре и даже заглядывать в гараж, где хранились все его пять машин, из которых сам лично он не водил ни одну. Достаточно было взглянуть на трехметровый забор из дикого камня, чтобы понять его состоятельность.

Из всех существующих грехов, более всего отец Серафим был подвержен зеленому змию. Змия настоятель собирал и коллекционировал в стекле. А потом по поводу и без, в одиночку или с компанией, беспощадно с ним расправлялся. В Маках это знали все. Про его бар ходили легенды. Сомнительные очевидцы поговаривали, что он занимает целую комнату. И когда шампанского нигде раздобыть не удалось, Николай с Лизой переглянулись и одновременно сказали «священник».

Разыскать имение протоиерея на улице Дальней было задачей не из трудных. Массивный двухэтажный дом по высоте занимал столько, сколько обычно у людей уходит на три. Забор на фоне дома выглядел довольно обычным и только при ближайшем рассмотрении оказалось, что вскарабкаться будет не легко.

– Либо у тебя есть веревка. – сказала Элизабет задумчиво. – Либо из нас перелезет только один.

В четвертом классе Ковбою подарили пластмассовый черный пистолет, стреляющий желтыми круглыми пульками. Мишень выдумывали всей компанией. Круг из туалетной бумаги подходил плохо и Ник, вдохновленный увиденным накануне боевиком, предложил собрать бутылок и тренировать технику стрельбы на них. Женя вызвался помочь их добыть.

На следующий день довольно прилично одетый дедуля надрал им уши прямо у мусорного бака на рынке. Они попытались унести две пустые пивные бутылки, которые как оказалось дед уже выковырял из недр помойки для себя.

Операция потерпела фиаско. Леночка пообещала принести из дома несколько бутыльков, но ее идею заюраковали. Нужны были именно бутылки, а не бабушкины бутыльки под закатку.

Сидя между деревьев за асфальтовым заводом они выдвигали планы один другого смелее. Ник хотел искать на других мусорках или даже пойти на свалку за городом. Ковбой предлагал договориться с мусорным дедом. Женя выдвинул идею брать бутылки силой, не обращая внимания на опасность, а в случае чего «отстреливаться» каштанами. Тогда Слим впервые предложил избавить отца Серафима от пустой тары. Тем более что он уже несколько раз перелезал огромный забор за крупными красными яблоками. Правда бедолага не решался нарушать заповеди и воровать их. Так что надкусывал яблоки прямо на ветках.

– Нам во-он туда. – сказал тихо Ник, указывая на толстую ветку старой груши, свисающую через забор отца Серафима. – Если ты конечно еще хочешь шампанского.

Элизабет в ответ загадочно улыбнулась.

– Только ты первый. – поставила она условие и поправила платье.

Дверь легонько скрипнула. В остальном в доме было тихо. Темнота звучала пусто и воздух был затхлый, как будто дом давно не раскупоривали.

Комнаты первого этажа были пусты. Здесь давно никто не жил. На многих ручках пыль была такая, что чувствовалась на ощупь. В холодильнике нашлось два лимона, десяток яиц, банка горчицы и пустая коробочка с кривой надписью от руки «Хрен с майонезом». На двери стояла начатая Borjomi. Морозилка была завалена льдом.

Ко второму этажу они осмелели и стали включать свет, предварительно задернув шторы. Дом оказался полностью пустым, если только хозяин не прикорнул прямо в своем широком гараже. Поиски стали продвигаться быстрее и спустя несколько минут увенчались успехом в кабинете без стола, зато с огромными шкафами до потолка.

– У него нет шампанского. – проговорила Элизабет и нахмурилась так, будто сама себе не поверила.

Перед ними в дорогом деревянном баре в три ряда стояли массивные и замысловатые, длинные и пузатые, круглые и угловатые бутылки с содержимым цвета крепкого черного чая.

– Виски. Коньяк. Бурбон. Коньяк. Коньяк. Виски. Да что ж такое. – проговаривал Ник, поднимая и вертя за горлышки бутылки с разными этикетками.

Элизабет повисла на его левом плече и скучающе вздыхала каждый раз, пока Ник разочарованно зачитывал названия. На десятом виски она тихо бессильно засмеялась и несколько раз легонько стукнулась лбом в плечо.

– Смотри, – позвал Ник, открыв соседнюю дверцу массивного шкафа из черного блестящего дерева, – в баре место закончилось, так он их вместо посуды начал ставить.

– А я думала зачем стопка тарелок на ковре стоит.

– И вместо книг. Здесь тоже только коньяк. Видимо дешевый какой-то. Зачем ему столько?

За огромной иконой Элизабет нашла стенной сейф.

– Могу поспорить там тоже коньяк. – мрачно сказала она.

Внизу хлопнула дверь. Они успели так свыкнуться с мыслью, что в доме никого нет, что даже не сразу дернулись на этот звук.

Ник схватил из бара первую подвернувшуюся квадратную бутылку с золотистой крышечкой. Элизабет потушила торшер в кабинете. На цыпочках они прошли к лестнице, но бежать было уже поздно. Внизу послышался стук шагов.

В кабинете было негде прятаться, кроме того окно там было старое с маленькой форточкой. И Ник нырнул в комнату с красивой дверью справа. Он рассчитывал, что это будет спальня или гостиная. Может так бы оно когда-то и стало, но сейчас здесь был ремонт. Внизу скрипнули ступени. Ник потянул Элизабет за собой и прикрыл дверь беззвучно.

Комната была почти пустая, но из нее выходило целых четыре окна. Дальняя половина стены ждала своих обоев. В углу осталась заляпанная белой краской стремянка. У окна в пятне лунного света был одиноко приставлен стул. Сам подоконник был застелен несколькими газетами, на которых осталась яичная скорлупа и полиэтилен от сосисок. Под окном притаилась пустая сумка, заляпанная той же белой краской для симметрии.

Элизабет подобрала с полу сумку и, забрав у Ника бутылку, сунула ее внутрь.

– Ты дома, старая тряпка? – послышался голос с лестницы.

Ситуация вышла из-под контроля, но от того казалась только более смешной и они давились истеричным смехом, прикрывая рты.

– Я ви-идел све-ет! – протянул голос, бродя где-то внизу. – Я знаю, что ты там. Наверху. Бухаешь.

Вряд ли это был сам отец Серафим, обладатель рекордного бара по меркам Червоных Маков. Но как бы там ни было пришедший знал о доме отца Серафима, и о самом батюшке очевидно больше, чем его несовершеннолетние гости.

Нужно было импровизировать. Но вариантов было немного. Комната была тупиковая. Вещей за которыми можно было бы спрятаться не осталось. Окна хоть и открывались, но ни крыльца, ни карниза под ними не было. Была только чистенькая ровно уложенная тротуарная плитка – твердая и неприветливая с высоты высоченного второго этажа.

Ник поймал взгляд Элизабет в полутьме. От дыхания белая ткань платья на груди быстро поднималась и опускалась.

– Я тебя ви-иде-ел! – звучал мужской голос со ступеней. – У тебя завтра двойные крестины, венчание и похороны, болван! Я тебе пробку от коньяка в глотку затолкал бы, если бы ты так хорошо не отпевал.

Ник бросился к стремянке. Он хотел спустить ее через окно, но механизм заклинил и не складывался, а разложенной она не пролезала. Элизабет заявила, что он потешный, смотря как он изо всей дури колотит по механизму складывания.

Выглядывая во двор, Ник заметил припаркованную у самой решетки ворот машину. Внутри помигивала синим светодиодом активированная сигнализация. Несомненно машина гостя, потому что когда они входили ее не было. Нужно было немножко сменить приоритеты нежеланному ночному посетителю.

Ник выбрал с полу банку с краской. Подошел к открытому окну. Взвесил в руке орудие. Элизабет с интересом и улыбкой наблюдала, подперев подбородочек пальчиком. Ник отошел на пару шагов. Схватил банку поудобнее. Прицелился, раскрутил ее и бросил.

Банка пролетела в окно, но не долетела. До машины долетели только брызги. Нужна была другая банка, полегче.

– Фи-има-а! – позвал голос уже совсем рядом.

Ник подобрал с полу другую банку. Отошел и бросил. Он торопился и банка угодила прямо в подоконник. От удара крышка вылетела и краска брызнула во все стороны. Попала на одежду немного. От неожиданности Элизабет вскрикнула.

– Что ты сказал? – раздался голос у двери.

Ник замер посреди комнаты, как ошпаренный. А в следующий момент тоже вскрикнул. Но вскрикнул уже совсем не так.

В его немногочисленных сексуальных опытах и он и девушка старались быть как можно более беззвучными. Но благо видеотека брата Ковбоя дала ему кое-какие познания в области криков от удовольствия. И пришлось напрячь все свое актерское мастерство, чтобы изобразить что-то из воспоминаний.

Элизабет поняла его мгновенно. И тут же застонала – громко, сыто и не скрываясь. У нее получилось настолько хорошо, что Ник сам почувствовал себя неловко. Оба притихли, вслушиваясь. Гость молчал. Но без сомнений он все слышал.

Ник решил закрепить успех и повторил свой стон. Элизабет подхватила.

– Я внизу подожду. – донесся виноватый и уже чуть стихший голос из-за стены.

И когда они «простонали» еще по разу, шаги были снова слышны от лестницы.

– Он и не думает уходить. – сказал с досадой Ник.

– Значит нужно поддерживать легенду до тех пор, пока он устанет ждать. – сказала Элизабет.

Ник еще раз громко застонал и посмотрел на нее, довольный, тем, как они проучили незнакомца. Но Элизабет его восторга не разделяла. Она смотрела на него совсем по-другому. Хищно. Вызывающе и в то же время так хитро.

Не отводя глаз, она нащупала в сумке что-то и с удивлением достала моток строительного скотча. Отложив его в сторону, она выудила бутылку виски, свинтила крышечку и хорошенько отхлебнула. Передавая ему бутылку, она застонала свою партию.

Пока он пил, она задумчиво вертела в руках моток скотча. Когда бутылка вновь нырнула в сумку, она отдала моток скотча Нику, а сама медленно прошла к стулу, стоящему в луче лунного света. Было слышно, как шуршат пуговицы. Скользнуло вниз платьице. Она мягко уселась на стул. А руки покорно скрестила за спинкой.