Читать книгу Квартиранты - Эдуард Козачек - Страница 36

Старый Chrysler притормозил прямо посреди полосы. Тихо урчал двигатель. Хлопнули двери. От легкого их толчка несколько капель ночной росы скользнули вниз по черному кузову. В свете фонаря над входом больницы из темноты выделялся только хромированный бугель микроавтобуса.

Двое крепких ребят вытащили из багажника трепыхающееся тело и бесцеремонно уронили его в кювет. Несколько раз съездили по торсу носки блестящих туфель, извлекая сдавленные проклятия из своего странного музыкального инструмента.

– Был у меня как-то знакомый. – хрипло сказал мужчина с начищенными туфлями. – Ваня Джинн. Он любил цифру три. – Чиркнула зажигалка и в темноте затлел оранжевый огонек. – Всегда давал то три секунды на размышления. – продолжил голос после затяжки. – То три последних желания, то три попытки… То еще какую ересь. – наклонившись, он извлек из кузова бутылку и подкинул в руке несколько раз. – Однажды он дал клиенту три секунды форы, и тот расплескал его мозги донышком бутылки по барной стойке.

Голос смолк на миг и огонек некоторое время горел ярче.

– Я к чему. – огонек опустился ниже, бережно звякнуло донышко об асфальт. – Дела надо делать быстро. Первое предупреждение, уважаемый. Если ты не уберешься из Маков до конца недели, оно станет последним.

В подкрепление своих слов и на прощание он лениво пнул каблуком по ребрам.

* * *

– Верочка, ты спишь?

Верочка не спала. Она одиноко сидела на сестринском посту и читала книгу в желтом свете настольной лампы. Мозг немного притормаживал. Образ, такой живой секунду назад рассыпался в пыль.

– Не сплю. – сказала она и сладко зевнула. – Что случилось? Опять кто-то выписывается?

Монотонно щелкали дешевые китайские часы. Половина второго ночи. Через несколько гулких шагов свет лампы вырисовал дежурную сестру из реанимации.

– Гости к тебе, девочка. Точнее гость.

– Ко мне? – удивилась Верочка.

Это мог быть Слим. Пьяный, пришел просить взаймы на апельсины, как в прошлый раз. Мог быть Сережа Квадратная Борода. Сдал вечернюю смену и заскочил по пути домой. Брат не мог быть – он только месяц назад ушел в рейс и уже отзвонился из Тайланда.

Сережа кстати сказать к этому времени обычно тоже пьяный. А такие гости здесь не нужны, подумала она. Может вообще не идти? Опять будет свои бредни развешивать, опять «давай убежим», «только tu y yo, bebé», «el dinero не проблема». Нет, деньги-то как раз не проблема. И к его ужасному испанскому тоже можно привыкнуть. Проблема в том, чтобы зубы каждый день чистить. В том, чтобы дезодорант купить для своих толстых бицепсов. И научиться уже наконец менять носки после качалки. Она даже поежилась от воспоминаний. «Детка», брр.

– Ну что ты сидишь? Я что, зря через все крыло ковыляла? Пойдем.

– Вы знаете, я наверное не пойду.

– Как так? – возмутилась дежурная, чувствуя как срывается первоклассный сплетенный сюжет.

– Никого не хочу видеть, кто бы там не пришел.

Как нарочно голая сухая ветвь акации скрипнула по стеклу тонко и уныло.

– Ага. – коротко сказала дежурная сестра, неожиданно замолчав. – Только он не пришел. К нам, как понимаешь, сами не приходят.

* * *

Человек выброшенный на обочине шевельнулся и заматерился сквозь зубы. Руки были обмотаны скотчем в кистях. Он натужно засопел, пытаясь разорвать серую ленту, но слой был слишком толстым. По щербатому пыльному асфальту плеснуло тонкой полоской масляного света. Вдалеке по улице понеслась машина.

Человек на обочине спешно перевернулся на живот, но обнаружил что ноги перемотаны. От досады он замычал, не в состоянии разлепить рта. Времени разбираться не было и он извиваясь гусеницей пополз прочь от злосчастной проезжей части. Машина пронеслась мимо на больших скоростях, но это явно были не те ребята, что обещали не тревожить его до пятницы.

Громко чихнув, человек поднялся на колени. Немного постоял шатаясь и отдыхая. Кое-как сгреб горлышко оставленной бутылки. И постанывая сквозь заклеенный рот, принялся скакать на связанных ногах вдоль низенького белого заборчика на свет.

* * *

Каблучки Верочки стучали грозно и быстро. Ее спутница только перед Злыднем разыгрывала старушку. Сейчас же без проблем и одышки поспевала за молодой сотрудницей.

– Значит, припрыгал?

– Как на духу говорю. – голос дежурной был подозрительным. – Милицию я уже вызвала. Разбудила санитаров. Ваську правда не добудилась.

В ее голосе смешались странное сомнение и растерянность. Как будто где-то по пути ей повстречался джедай и одним мановением ладони объяснил, что это не те дроиды, которых она ищет. У своего кабинета спутница остановилась.

– Если что ты кричи. – сказала дежурная. – Я буду в подсобке. – добавила она и закрыла за собой дверь на замок.

Несколько секунд Верочка убеждала себя, что настоящую ее сотрудницу не похитили инопланетяне. Но скоро эта странность ушла далеко на второй план.

В конце коридора у стола на посту виднелась высвеченная в тусклых лампах широкая спина. А-ля гангстерский пиджак в тонкую белую полосочку на плече. Пыльные разводы. Воротник рубашки вздернут.

Подходя, она невольно улыбнулась и тут же подавила улыбку. Неужели Сережа запомнил. Всего четыре свидания, а он запомнил, какой пиджак ей больше всего понравился… Ну что, он действительно рассчитывает вот так вот явиться на пятое свидание посреди ночи? Похитить, как обещал? Она опять улыбнулась в ладошку. По телу побежали мелкие мурашки.

«Но что если он опять пьян?» – с опаской подумала она. Единственный положительный момент – пьяным он не становится хуже. Видимо хуже он уже быть просто не может.

Мощный запах нового парфюма. Будоражащий, терпкий. О боже, пусть это будет не для того, чтобы скрыть запах перегара. Левой рукой. Нет, правой. Правой выйдет сильнее. За то, что осмелился прийти в таком виде. И цветы бросить в лицо. Лучше бы это были розы. Она почти почувствовала их запах. Пусть будут розы… чтобы лицо ему поцарапать. А если не розы? Если герберы, как в прошлый раз? Тогда бросить в лицо и растоптать потом этот веник! И уходить так, чтобы волосами так резко, хлестко. Да. И цокать, цокать погромче.

Плоские каблучки зазвучали сильнее, увереннее. Мужчина стоял спиной, руку он держал у лица. Он что, еще и курит здесь?

– Когда я сказала прискакать за мной, я имела в виду на коне. – звонким голоском заявила она.

Он повернулся. По всему его лицу была кровь. Потеки по бровям. Капала с засохших разводов на подбородке. Пропитала воротник белой рубашки. Волосы мокрые от крови. Некоторые пуговицы сорваны. Штанина брюк на колене стерта вместе с кожей под ней, как будто его тащили по асфальту. Как будто его били… его били.

Ноги чуть не подогнулись. Робко она остановилась перед ним. Слишком близко, потому что приняла его за другого.

– Николай. – прошептала Верочка и зрачки ее расширились, как расходящиеся круги по воде. На большее ее голоса просто не хватило.

Николай улыбнулся в ответ. В стыках его безупречных зубов краснела кровь.

* * *

– Да, Майя, все хорошо. … Точно, я уверена. Это мой старый знакомый. … Очень старый. … Нет, не в этом смысле.

Она посмотрела на Николая.

– Я сняла побои. Он к вам завтра сам зайдет. … Нет, не будем госпитализировать. … Разве что в тридцать первую палату. … Хорошо, спасибо. – Верочка положила трубку. – Как тебя только угораздило. – заворчала она, беспощадно возя по ссадине ватной палочкой. Рукава стерильно белого халатика были закатаны.

– Гулял.

Он посмотрел в ее ироничные глаза и зашипел, когда она полила на скулу перекисью.

– Завтра тебя ждут в участке.

– Майя, насколько я понимаю… Она симпатичная? – спросил Ник с интересом.

Он зашипел еще раз, когда она с силой приложила к скуле спирт, хотя это было уже лишним. Губки ее, блестящие яркой алой помадой, были строго сжаты. Вся она выглядела очень по-деловому. И это делало ее невероятно миленькой. Ник старался поймать ее взгляд. Иногда улыбался, смотря вдоль длинного неосвещенного больничного коридора.

– Ты же помнишь… какой я бываю романтик и балбес.

– Уж не знаю, помню ли я вообще, кто ты такой. – укоризненно сказала она.

Ник осекся. Верочка взяла чистую ватную палочку. Руки ее ловко обрабатывали колено чуть ниже закатанной штанины. Голова опущена. Темные волосы зачесаны назад, уложены ровно, идеально. Сложены в кудрявый хвостик под белым колпаком.

– Я не сразу тебя узнала.

– Я так сильно изменился? – довольно спросил Ник.

– Надеюсь. – сказала она, поймав его взгляд.

Ник улыбнулся. Глаза четко подведенные тонкими линиями угольно черной туши заглянули прямо в его душу и он поторопился отвести взгляд.

– Неужели Лилька тебя так отделала? – стараясь вернуть голосу прежний тон, спросила она спустя паузу.

– Лилька? Лилька здесь не при чем…

– Я видела тебя сегодня на рынке. – тихо призналась она. – Случайно услышала ваш разговор.

– А я тебя не заметил.

– Я была за прилавком подростковых вещей… может быть прилавок слишком высокий. – Ник пропустил эту самоиронию мимо ушей.

– Так ты доктор или торговка? – удивился Ник.

– Приходится. И я не доктор, я медицинская сестра.

– Надеюсь никто тебя не заставляет работать на двух работах сразу.

– Никто, кроме моего внутреннего тирана, пустой кредитки и брата, который оставил на меня бизнес, а сам ушел в рейс.

Ник рассмеялся и тут же зашипел опять.

– Я не нарочно. – соврала Верочка, подавляя улыбку, но не особо стараясь.

– У тебя ангельские руки… Чтобы работать на рынке. – неловко добавил он. – Разве нет каких-то альтернатив? Чего-то более подходящего?

– Написать книгу…

– Ну вот!

– …«Как работать в государственной медицине и выжить».

– Ах, вот оно что!

– У нас бывает водитель скорой за собственные деньги машину в последние дни месяца заправляет. Так что неприбыльная работа.

Они помолчали.

– Как поживает Лиля?

– Я не знаю. – улыбнулся загадочно Ник.

Она посмотрела на него, подняв тоненькую бровь вопросительно.

– Мы в основном обсуждали ее участок.

Верочка только хмыкнула.

– Давай сходим куда-нибудь. – предложил Ник.

Верочка уставилась на него. Потом с деловым видом наклонила его голову к себе и стала рассматривать со всех сторон.

– Что ты делаешь?

– Смотрю цела ли голова.

– Ну у тебя же в руках заключение врача!

– Оно то у меня. Только это направление к психиатру, а он уже прости, – она взглянула на наручные часы, – десять часов, как отбыл смену.

– Ну и что же там написано?

– Написано: физически здоров. Возможно с головой не бум-бум.

– Так и написано: «не бум-бум»? – усмехнулся Ник.

– Ага. – Верочка еще раз подняла на него взгляд смеющихся глаз.

Словно усталость, которая до этого жидкой свинцовой массой перекатывалась из одной части головы в другую, вдруг растаяла, вылилась. И стало так легко. Давно уже не было так легко, так просто.

Как после душного офиса выйти прямиком на безлюдный берег океана. Как после долгой дороги проснуться в хвойном лесу. Как упасть спиной в мягкую траву после изнурительной прогулки.

– Так что, все-таки случилось?

– Посреди дороги меня перехватили какие-то спортивные ребята. – нехотя заговорил Ник. – Вежливо уточнили кто я такой. И втроем долго вытирали об меня подошвы ботинок в кузове их фургона. А, цитирую, «чтобы я не дай бог не сдох», меня связали по выпирающим частям тела моим же скотчем и выбросили практически у вашего крыльца.

– Куда же ты направлялся в час ночи, позволь спросить?

– Да так. – Ник махнул рукой. – В гости шел.

– Со скотчем? – уточнила Верочка.

– Со скотчем и со скотчем, все так. – усмехнулся Ник, кивнув на пыльную бутылку на столике. – Так, хотел кое-что напомнить одному человеку… – он встряхнул головой. – Теперь уже не важно.

– Давай заканчивать формальности и я пойду. – сказала она неожиданно сухо. – У меня еще дел тьма.

– Да-да. – понимающе сказал Ник, пялясь в пустой коридор.

Она кивнула и зарылась в бумажки и журналы. Пришлось приложить массу усилий, чтобы смотреть в документы. Она бегала глазами по строчкам, но не могла прочитать и слова. В коридоре вдруг кончился весь воздух. Температура резко подскочила. Буквы в строчках плыли и сливались в черные линии. Сердце колотилось так сильно, что казалось даже Николай через стол слышит этот стук.

– В принципе ты можешь идти.

– Вер… – тихо сказал Николай. – Помнишь про скотч?

Глаза ее остановились.

– Что? – спросила Верочка. Ее голос сфальшивил.

Она не должна была помнить и вообще этого знать.

– Я хотел спросить, помнишь ли ты про скотч? – спросил громче Николай и коснулся ее ладони.

Она помнила. Она знала. Ее бросило в жар. Щеки горели. Пришлось расстегнуть воротник и несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы остаться в сознании. А когда она открыла глаза он был совсем близко, непозволительно близко.

И тогда она заплакала. Тихо так, лишь иногда судорожно всхлипывая.