Читать книгу Тихий дом - Эльвира Абдулова - Страница 12

Даже после поступления в серьезный институт, время, проведенное в Доме Культуры, Клару не отпускало. Разумом она прекрасно понимала, что сделала свой выбор и ничего такого, что она испытывала накануне выступлений, в ее жизни больше не будет. Того азарта, трепета, восторга, той радости, переполнявшей душу, больше ей не испытать, но сердце слушаться не хотело. Даже после занятий в институте она шла в Дом Культуры, где танцевали и готовили к празднику новую пьесу уже другие дети, но ей нравилось дышать этим воздухом, чувствовать, как пахнет сцена, пыльные костюмы, ощущать свою причастность, быть полезной Фаине Михайловне. Ее тянуло туда даже чаще, чем она могла себе это позволить. Она сдерживалась, потому что боялась быть навязчивой и выглядеть в чьих-то глазах смешной. Эти визиты, конечно, хранились втайне от родителей, как и теплые, доверительные отношения, что сложились у нее с Фаиной Михайловной. Ее супруг теперь относился к Кларочке иначе: шутил, как со взрослой, приглашал на чай, позволял себе делиться какими-то событиями из их семейной жизни. Фаечка смотрела на него с легкой укоризной, но не перебивала. Клара уже давно стала для них больше, чем просто ученицей. Это ей, конечно, льстило, с одной стороны, и позволяло рассмотреть модель идеальной семьи получше, с другой стороны. Таких отношений она никогда не видела. Нежность, с которой смотрел на Фаину Михайловну муж, ее восхищала.

Клара наивной никогда не была, но сейчас о своем первом замужестве думала как о величайшем заблуждении. Рому, с которым она познакомилась в Доме Культуры, навещая Фаину Михайловну, Клара, конечно, придумала таким, каким, по ее разумению, он должен был быть. Наделила его качествами, которые существовали только в ее воображении. И даже не могла допустить, что глубоко заблуждается и что отец в целом совершенно прав. В своей душе она хранила образ, который отвечал ее тогдашним помыслам. Рома-музыкант, игравший на гитаре, был похож на романтического героя, почти Трубадура, который увезет прекрасную принцессу в светлое будущее. И там обязательно будет этот запах кулис, пыльная сцена, свет софитов и с восторгом глядящая на кумиров из темного зала публика.

Он был необычным молодым человеком: тоже рыжие волосы, разного цвета глаза, тонкие черты лица, хрупкая мальчишеская фигура, хотя им обоим было около двадцати четырех. Но было в нем нечто такое, что сводило ее с ума, притягивало как магнит, очаровывало всех девчонок вокруг. Клара себя красавицей не считала, но знала, что хороша, а когда Рома выбрал ее, ей показалось, что они вдвоем смогут завладеть всем миром. Довольно долго они были просто друзьями, здоровались и переглядывались, когда она навещала Фаину Михайловну, а потом вдруг он стал родной душой. Их взаимопонимание ее просто изумляло!.. Клара решила, что она ждала именно его с тех пор, как начинаешь кого-то ждать. И он каким-то образом связал ее с любимым в детстве делом, с музыкой и театральным кружком.

Они подолгу болтали обо всем и ни о чем. Одиночество ее больше не пугало. Чужой и никому не нужной она больше себя не чувствовала. По сути это была ее первая настоящая любовь – школьные влюбленности и переглядки в счет здесь не шли. Рома внес в ее жизнь свет, он был никак не привязан к быту и обязанностям, которыми жила ее семья. Ее нереализованное желание он вполне понимал: сам бредил сценой, и с тех тринадцати лет, когда сам заработал на первую гитару, разгружая вагоны и собирая яблоки, с музыкой больше не расставался.

О своей семье он почти ничего не рассказывал, да и что тут говорить… Родители его жили в деревне, зарабатывали физическим трудом, отец – работяга, мама – доярка. Они никак не могли принять выбор сына. Музыканты, по их представлению, были людьми несерьезными, сильно пьющими, которых приглашают на свадьбы и похороны, наливая напоследок водки и давая бутылку с собой. Других музыкантов они в своей жизни не видели, только в школе и в клубе, где собиралась молодежь на танцы. Никто из тех, кто связал свою жизнь с музыкой, счастлив, на их взгляд, не был. Для сына они выбрали бы профессию агронома или ветеринара – вот это люди уважаемые, их чтет вся деревня. Сын их очень разочаровал, уехав после школы в город брынчать на гитаре.

Клара услышала очень знакомую для себя историю. Только ее стремление, ее страсть к сцене не были такими сильными и всепоглощающими, поэтому она по-своему восхищалась решимостью и смелостью своего избранника. Он не будет проживать чужую жизнь, а Клара всегда его поймет и поддержит, обнимет и утешит. Он принес ей свет и музыку, а она даст ему недостающую почву под ногами и стабильность.

Через полгода они решили сообщить о своем решении родителям. Клара заканчивала учебу, и они надеялись пожениться и снять комнату. По праву территориальной близости первыми они должны были осчастливить родителей невесты, а потом уже съездить в деревню и познакомиться с родными жениха.

Отношение папы стало ясно, как только она рассказала о том, чем занимается Рома. Клара не удивилась бы, если бы отец отказался выйти из комнаты, сказавшись больным. Как-то раз, когда приезжала его двоюродная сестра, которую он не мог терпеть с детства, большую часть вечера они просидели за столом без отца. Он лежал в спальне, уткнувшись в подушку лицом, страдая от головной боли, а когда гости уже собрались уходить, вышел и поприветствовал сестру, которую не видел двадцать лет, и ее взрослого сына.

На этот раз не было тех приготовлений, что помнила Клара. Циле и Яше отец был рад, дым столбом на кухне и беготню матери он одобрял, а здесь буквально бил ее по рукам, запрещая устраивать торжественный ужин. «Вот если бы он пришел, как положено, с родителями, тогда другое дело!..» – твердил отец. Яша на фоне горе-музыканта казался завидным женихом и, главное, перспективным. Что мог дать их дочери, без пяти минут с высшим образованием, этот уличный музыкант?!?

Рома явился с опозданием и без цветов, но с бутылкой вина. Эта роковая ошибка, по мнению отца, сразу подтвердила его догадку о нездоровых пристрастиях жениха. Одно дело стопочка водки под вкусный обед, приготовленный любимой женой, и совсем другое – спивающийся с юных лет гитарист.

Рома ел с аппетитом, а Кларе кусок не лез в горло. Мысленно она уже прогоняла речь, которую ей предстоит услышать, и почти со всеми словами она угадала. Рома честно рассказал о своей работе, о поездках в другие города, о своих родных тоже сказал всю правду, не утаив ни слова. Отец счел этот брак неравным и потому смотрел на хрупкого пьющего гитариста не прямо, а через зеркало большого шифоньера, в котором отражались все обедающие. А когда Рома вышел покурить, отец спросил Клару, уже готовую отразить удар: «И что? Такие мужья бывают?»

Дальше следовала поездка в деревню к матери жениха. Та осмотрела городскую фифу с ног до головы и после чая поставила перед невестой… ведро картошки. Проверяла девушку по-своему, по-деревенски: пригодна ли к труду, не боится ли замарать пальцы, не срежет ли полкартошки. Клара, хоть и росла в городе, к хозяйству была приучена, в их семье любили готовить. Почистила аккуратно, тоненькой лентой падали вниз картофельные очистки.

Второе явление Ромы было уже с матерью. Отец каким-то образом на это согласился. Свекровь вела себя агрессивно, спрашивала, где будут жить молодые, есть ли у родителей невесты подходящий угол. Вела себя так, будто для Клары такой брак – великая честь и последний шанс устроить свою личную жизнь. Отец ответил, что угол будет, пусть сначала поженятся. На роспись Рома опоздал: несся с какого-то концерта, и это тоже не понравилось родителям. После свадьбы, обычного праздничного обеда с приглашением родни, молодые остались жить у родителей Клары. Рома обещал через месяц-другой снять жилье, как только придут деньги за концерт. Ездил он с ребятами по всей области, платили, конечно, мало, но Клара к тому моменту уже работала в аптеке и приносила свою зарплату вовремя.

Родители неодобрительно следили за жизненными перипетиями старшей дочери, но понимая, что могут ее потерять, старались себя сдерживать и не устраивать скандал всякий раз, как хотелось. Дуэли, конечно, могли бы быть и чаще, но, посмотрев на жизнь молодой семьи со стороны, отец приказал матери выделить им в холодильнике отдельную полку. Пусть они надеются на себя, а молодой муж наконец почувствует себя ответственным главой семьи. Клара, если уж возомнила себя женой, пусть готовит и учится планировать бюджет семьи, а не надеяться всякий раз на то, что дожить до зарплаты помогут родители. Рядом жила Милка, которая тоже собиралась замуж. Там, конечно, сценарий будет совсем другим: Циля заберет, как и положено, невестку к себе. Примаков отец не одобрял – это стало понятно с первого же дня, как, впрочем, и то, что зять не торопится снимать обещанное жилье.

Вы можете подумать, что та злосчастная полка в холодильнике Клару обидела? Нет, это было не так. Глубоко внутри она понимала, что отец прав, а Рома в качестве жениха и в роли мужа – два совершенно разных человека. Многое стало ей видеться иначе, как только прошла эйфория и она поездила в выходные дни с ребятами по областям и районным центрам. Новая любовь грозила разлететься в прах, когда она увидела пьющего мужа, очень сильно пьющего, после успешного концерта или наоборот неудачного. Теперь она стала понимать, куда уходит гонорар. Утром он просыпался помятым, неопрятным и смотрел на Клару с некоторым удивлением. Ей казалось, что он мог легко представить на ее месте кого угодно.

Мама к возвращению детей на полочку подкладывала еду. Голодными они, конечно, не были, но Кларина зарплата как-то незаметно утекала между пальцами, а Рома, редко бывая дома, о съемном жилье не упоминал. По счастливому стечению обстоятельств, кто-то из подруг сосватал комнату в доме чистенькой и верующей старушки, где на окнах висели накрахмаленные занавески, а на кровати пирамидкой высились белые подушки. Комната, как и хозяйка, Кларе сразу очень понравилась. Она перевезла свое нехитрое приданое и к возвращению из поездки мужа ждала его в новом уютном жилье. Мария Тимофеевна выделила молодым такую же полку в старом холодильнике, и Клара была снова очень счастлива и воодушевлена. Казалось, все у них снова стало налаживаться, жизнь молодой семьи начинала медленный разбег. Клара страстно возилась на кухне, стараясь перенять мамино правило: к возвращению мужа на столе должен быть горячий обед.

Отец к отъезду молодых отнесся скептически, втайне надеясь, что это лишь ускорить процесс разделения, послужит, так сказать, катализатором. Клара доносила до родителей только хорошие новости, стремясь демонстрировать мужа исключительно в лучшем свете. Говорила о его успехах, о возможном переезде в более крупный город, о том, что Рома мечтает о мотоцикле. Когда пришло время расплачиваться за жилье, Клара незаметно перехватила у Фаины Михайловны недостающую сумму, потом взяла подработку, и все в конце концов управилось. Рома на жену сердился: не могла перетерпеть в доме у родителей и подождать немного? Нужно было умерить свои хотелки, быть скромнее. Правильно говорила его мама: ты слишком многого хочешь от жизни, а жить нужно по средствам.

Клара, конечно, от несправедливости плакала на кухне. Мария Тимофеевна ее успокаивала, тихо гладила по голове и по-старушечьи что-то успокоительно бормотала. Когда Клара вошла в комнату, Рома уже крепко спал. Она посмотрела на него с нежностью, поискала в себе недостатки, успешно их нашла, мужа простила и улеглась рядом.

Окончательный разрыв случился тогда, когда Рома явился домой, пропав на три дня, вцепившись в бутылку шампанского. Беспокойство жены он не понял, приняв его за упреки, и толкнул ее так, что она отлетела на два метра и больно ударилась ребром о край стола. Утром она не смогла встать с кровати. Вызванный на дом доктор в падение на улице не поверил: слишком тяжелой была обстановка вокруг, уж очень встревожено причитала бабушка, а молодой муж, от которого несло перегаром, нервно ходил из угла в угол. Это был ушиб, но он заживает долго, предупредил врач. И еще целый месяц боль давала о себе знать, стоит только чихнуть или кашлянуть.

От родителей Клара все скрыла, но для себя решила, что это конец. Хотя муж извинялся и утверждал, что она его провоцирует сама, Клара понимала: это плохое начало. Расставались, конечно, тяжело, Клара похудела и изменилась до неузнаваемости. Вернулась домой, заплатив все, что нужно, Марии Тимофеевне. Та девушку обняла, перекрестила на прощание и сказала: «Все правильно, девонька… Зачем тебе это нужно? Ты молодая, встретишь еще свое счастье…»

В голосе отца и матери не звучало торжество, не было даже намека на осуждение. К ее большому удивлению, они зажили так, будто и не было этого недолгого брака. Десять дней она мрачно просидела дома, взяв больничный. Рома пытался с ней связаться, но она на контакт не шла. Что-то произошло с ней тогда. Травма была, конечно, глубочайшей, но она отчетливо вдруг увидела: ничего хорошего их впереди не ожидало, слишком разными они были по жизни. Как ни осуждала Клара своих родителей, как ни говорила себе, что материальное в этой жизни не имеет значения, сейчас она ясно поняла, что хочет жить в теплом и уютном доме, растить детей, строить планы на будущее, делать карьеру, быть успешной и востребованной, а главное – счастливой. Ничего из этого Рома ей дать не мог.

В целом жизнь после развода пошла в гору. Клара пришла в себя, перешла в другую аптеку, что в центре города и побольше, стала пользоваться еще большим успехом у мужчин. Ее внешность – мальчишеская стройность, высокая и гордая грудь, копна рыжих волос – приносила ей много радостей и почти никаких разочарований. Все это давало ей большой заряд энергии и здоровья, о браке она вспоминала как о нелепом и глупом явлении. О содеянном тогда не жалела, такими были обстоятельства, а огорчение пришло гораздо позже.

Через месяц после возвращения домой, поселившись в своей детской комнате, она обнаружила, что беременна. За помощью пошла не к маме, а к любимой Фаине Михайловне. Она все поймет и обязательно поможет. Та действительно знала все и даже видела, как на праздновании Нового года в Доме Культуры подвыпивший Рома замахнулся на жену.

Фаина Михайловна нашла врача и отвела к нему Клару. Отлеживаясь десять дней дома, Клара приходила в себя после всего того, что случилось с ней за год. Себя матерью она тогда не представляла. Ей хотелось забыть все как страшный сон: и искаженное от злости пьяное лицо мужа, и кабинет врача, и успокоительную ложь, которой она пичкала маму. Вторя полуграмотной старушке, Фаина Михайловна гладила ее по рыжим волосам и говорила почти те же слова: «Не волнуйся, Кларочка, все еще у тебя будет: и любимый муж, и дети, просто сейчас это было не вовремя…»

Ей хотелось закричать, швырнуть об пол чашку, разбить все, что попадалось ей под руку, и рассказать обо всем маме. Потом бы они обе рыдали и гладили друг друга по голове, сидели бы обнявшись и плакали в глубоком отчаянии и примирении, как в страшном сне, а потом бы мама сказала: «А пойдем-ка, дочь, поставим тесто! Пирожки все поправят!» И позвали бы Милку с Яшей, отца, накрыли стол и, глядишь, все бы наладилось, встало на свои места, но Клара не смогла. Не смела, не решилась. Боялась, что мама не поймет…

Все это сейчас Клара видела будто во сне. Не было уже в живых тех людей, что поселились в ее памяти, все казалось привычной и хорошо знакомой картиной, но с неуловимыми изменениями, которые она раньше не видела, не замечала. Эти изменения тревожили, внушали недоверие и подозрение. Сейчас она видела многое из того, что не замечала прежде. Странная реальность, подкрепленная даже запахами. Она могла поклясться, что чувствует тот пыльный запах сцены в Доме Культуры, боль в левом подреберье и ужас, который сковал ее в кабинете врача. Иногда ночью ей виделся малыш. Махал приветственно рукой и исчезал. Наверное, был мальчик…