Читать книгу Финеас Финн - Энтони Троллоп - Страница 5

Описывая леди Лору Стэндиш в разговоре с Мэри Флад Джонс в Киллало, Финеас нарисовал не слишком лестный портрет. Тем не менее леди Лорой он восхищался – и она была достойна восхищения. Наш герой чрезвычайно гордился и близким знакомством с ней, и тем, что именно она подтолкнула его рискнуть и принять участие в парламентских выборах. Леди Лора была также на короткой ноге с Баррингтоном Эрлом, который состоял с ней в дальнем родстве; Финеас смутно подозревал, что она оказала на родича некоторое влияние, побудив выбрать из всех молодых либералов на роль кандидата от Лофшейна именно его. Финеасу было приятно так думать, пусть он и не был влюблен в леди Лору, как не уставал себе напоминать. Она к тому же казалась ему старше, чем он сам. Тем не менее он был бы рад ее заботе и горячо желал, чтобы связывавшая их дружба стала еще теснее. Нет, он не был влюблен в леди Лору Стэндиш. Ему и в голову не приходило предложить ей руку и сердце. Так он думал и до того, как отправился в Ирландию проводить избирательную кампанию, и после возвращения. Когда он оказался в уголке с бедной маленькой Мэри Флад Джонс, он поцеловал ее, отдавшись естественному побуждению, но он и представить себе не мог, что захочет поцеловать леди Лору. В милую Мэри он, пожалуй, был даже влюблен, по крайней мере в каком-то смысле. Конечно, положение его в жизни, совершенно для него непреодолимое, было таково, что из этой влюбленности ничего не могло выйти. Что же до леди Лоры, в нее он влюблен не был, но надеялся, что из дружбы с ней выйдет очень многое. Он не раз задавался вопросом, что почувствует, когда ею по-настоящему увлечется другой – ведь у нее хватало поклонников! – когда другой полюбит ее и вызовет в ней взаимное чувство. Найти ответ он так и не смог. Это был один из тех вопросов, на которые он отвечал себе, что, видно, его судьба – ходить над жерлом вулкана. «В один прекрасный день меня испепелит взрывом, – рассуждал Финеас, – но это лучше, чем медленно свариться».

Палата общин заседала в пятницу, затем в субботу утром, после чего обсуждение ответного обращения отложили до понедельника. В воскресенье Финеас отправился с визитом к леди Лоре. Она говорила, что по воскресеньям всегда дома, и с трех до четырех часов дня ее гостиная, вероятно, будет полна гостей. Во всяком случае, кто-то будет приходить и уходить, мешая серьезному разговору. И все же наверняка удастся улучить минутку наедине – а Финеасу не терпелось проверить, найдет ли он в своем новом качестве, как депутат парламента, более теплый прием у леди Лоры, чем у прочих своих знакомцев. До сих пор нигде в Лондоне он такого не удостоился, за исключением разве что старой доброй миссис Банс.

Леди Лора Стэндиш была дочерью графа Брентфорда – и единственной женщиной в его доме. Графиня давно умерла, а леди Эмили, младшая дочь, которую признавали непревзойденной красавицей, вышла за русского дворянина, ради которого упорно отвергала всех английских женихов, и жила теперь в Санкт-Петербурге. Имелась еще тетушка, старая леди Лора, которая приезжала в город в середине мая, но, за исключением шести недель светского сезона, коротала свои дни в деревне. В семейном особняке на Портман-сквер обитал также некий лорд Чилтерн, сын и наследник графа, но упоминать о нем в окружении леди Лоры было не принято, и Финеас, бывая в доме, ни разу его не видел. Лорд Чилтерн был молодым аристократом, о котором разные люди придерживались весьма различных мнений; боюсь, однако, что наибольшее хождение в Лондоне имело то, которое приписывало ему склонность к разгульному образу жизни и близкое знакомство с Ньюмаркетом – миром скачек и коннозаводчиков. Финеас никогда не говорил с леди Лорой о лорде Чилтерне. С ее отцом он был знаком и полдюжины раз ужинал у них в доме. В лорде Брентфорде его больше всего поразило безграничное доверие, которое тот, похоже, питал к своей дочери. Леди Лора, казалось, могла делать все, что ей заблагорассудится. Едва ли она пользовалась бы большей свободой, будь она не дочерью графа Брентфорда, а женой; в доме она была полноправной хозяйкой.

В Киллало Финеас объявил, что леди Лора шести футов ростом, что у нее рыжие волосы, большие руки и ноги и размашистые движения. На самом деле росту в ней было около пяти футов семи дюймов, и этот рост ей шел. Ступала она с большим достоинством и потому казалась на несколько дюймов выше. Волосы у нее и правда были рыжими – глубокого красноватого тона, совсем как у ее брата. Их отец щеголял такими же, пока его голову не убелило время. У младшей сестры локоны были мягкого каштанового оттенка и на момент ее замужества величались прекраснейшими во всей Европе. В наши дни, впрочем, рыжие волосы стали цениться и потому не считались изъяном для леди Лоры. Лицо ее было красиво, хотя чертам не хватало той мягкости, которую мы так любим в женщинах. Глаза – большие, яркие, очень ясные – смотрели прямо, в них не мелькала тревога, они не опускались застенчиво, не вскидывались в смятении и ничуть не смущались собственной власти. Ничто в облике леди Лоры Стэндиш не выдавало страха или неуверенности. Нос, идеально очерченный, но довольно крупный, имел слегка намеченную горбинку. Рот был тоже крупным, но выразительным, зубы же – поистине совершенны. Обладая очень светлой, белоснежной кожей, она, однако, никогда не краснела: цвет лица был ровным и неизменным. Ее друзья утверждали, будто она столь хорошо управляет собственным сердцем, что никакие силы не могут вызвать в ней внезапного прилива крови. Что до упреков в размашистых движениях, они происходили из недоброжелательного описания ее манеры сидеть. Леди Лора грациозно ходила и стояла, но когда садилась, наклонялась вперед, словно мужчина, и жестикулировала по-мужски, то поднимая руки к лицу, то запуская пальцы в волосы, казалось, она презирает ту плавность и умеренность движений, которые принято находить очаровательными в представительницах ее пола. Руки и ноги у нее и впрямь были крупны – как и вся ее фигура. Такова была леди Лора Стэндиш, и Финеас Финн не был вполне честен, когда, говоря с Мэри Флад Джонс, описывал ее в пренебрежительных выражениях. Надо сказать, однако, что, несмотря на все его старания, Мэри из его слов вполне уяснила, как высоко он ценит леди Лору.

Итак, в воскресенье пораньше Финеас отправился на Портман-сквер, чтобы выяснить, встретит ли там интерес к своей особе, которого до сих пор не нашел ни в ком. Все были с ним сухи и неприветливы, успех пока не принес долгожданных плодов. Конечно, он еще не встречался ни с кем из друзей, кроме членов своего клуба и других депутатов палаты общин. В клубе некоторые, вероятно, завидовали его удаче, другие же не видели ничего из ряда вон выходящего, потому что сами занимали то же положение многие годы. Настало время встретиться с другом, который, как он надеялся, сможет разделить его радость; с этими мыслями Финеас явился на Портман-сквер воскресным утром, то есть около половины третьего. Да, леди Лора была в гостиной – швейцар не стал этого скрывать, хоть и явно был недоволен тем, что его раньше времени оторвали от обеда. Впрочем, Финеаса его недовольство нимало не обеспокоило: если леди Лора будет с ним холодна, ноги его больше не будет в этом доме. Наш герой в этот момент был особенно раздосадован: почитаемый им человек – тот самый адвокат, у которого он изучал право последние три года, – только что битый час убеждал его, что он встал на путь к разорению.

– Когда я услышал новости, я, конечно, решил, будто вы получили крупное наследство, – сказал мистер Лоу.

– Наследства я не получал, – ответил Финеас. – Ни пенни. И никогда не получу.

На это мистер Лоу вытаращил глаза, печально покачал головой и присвистнул.

– Я так рада, что вы пришли, мистер Финн, – сказала леди Лора, идя навстречу Финеасу через большую гостиную.

– Благодарю, – он взял протянутую ему руку.

– Я ожидала, что вы захотите повидать меня прежде, чем здесь соберутся остальные.

– Говоря откровенно, я именно этого и желал, хотя едва ли могу сказать почему.

– Я сказала бы вам почему, мистер Финн. Но это неважно. Проходите и садитесь. Я так рада вашему успеху! Так рада! Помните, я говорила, что перестану вас уважать, если вы не решитесь хотя бы попытаться?

– И поэтому я попытался.

– И преуспели. Вам известно не хуже меня, что удача любит смелых. Полагаю, пробиться в парламент – это долг каждого. Каждого, хочу я сказать, кто надеется кем-то стать. Но, конечно, не каждому удается достичь этого к двадцати пяти годам.

– Все мои друзья говорят мне, что я себя разоряю.

– Я не стану говорить такого, – сказала леди Лора.

– И вы стоите всех прочих, вместе взятых. Какая отрада – найти того, кто скажет хоть слово ободрения!

– У нас вы не услышите ничего иного. Папаˊ сможет ободрить вас лучше, чем я, ведь на его стороне опыт и мудрость. Он всегда повторял, что чем раньше человек пойдет в парламент, тем лучше. Там ведь можно многому научиться.

– Но ваш отец говорил о людях состоятельных.

– Вовсе нет. Он имел в виду и младших сыновей, и адвокатов, и прочих, кому приходится зарабатывать себе на жизнь, как вам. Послушайте, приходите к нам ужинать в среду. Это, конечно, не будет настоящее празднество, но папаˊ захочет пожать вам руку, а вы, член палаты общин, по средам обычно свободны.

– Буду счастлив, – сказал Финеас, чувствуя, однако, что от лорда Брентфорда едва ли стоит ждать подлинного понимания.

– Будет мистер Кеннеди. Вы же знаете мистера Кеннеди из Лохлинтера? И мы пригласим вашего друга мистера Фицгиббона. Больше никого. Баррингтона Эрла сейчас, конечно, не поймаешь.

– Но если говорить о том, что я, быть может, стою на пути к разорению… – начал Финеас, немного помолчав.

– Не тревожьтесь об этом.

– Не думайте, что меня это пугает. Я хотел сказать, что есть вещи похуже, чем разорение или, во всяком случае, чем опасность разорения. Допустим, мне придется покинуть Англию и заняться стрижкой овец… Что с того? Мне не нужно ни о ком заботиться, и я могу распоряжаться собой, как мне будет угодно. Нельсон сказал: «Пэрство или Вестминстерское аббатство!» Я же воскликну: «Успех в парламенте или стрижка овец!»

– Заверяю вас, мистер Финн, стричь овец вам не придется.

– Что ж, тогда мне ничего не угрожает.

В этот момент распахнулась дверь, и в комнату быстрыми шагами вошел человек, но, пройдя пару ярдов, развернулся и скрылся вновь, захлопнув за собой дверь. Это был мужчина с короткими густыми рыжими волосами и густой ярко-рыжей бородой. Лицо у него было багровое, почти в тон волосам, даже глаза показались Финеасу красными. Во внешности пришельца было что-то дикое, отчего наш герой невольно содрогнулся.

Когда дверь закрылась, на какое-то время воцарилось молчание.

– Это мой брат Чилтерн. Полагаю, вы с ним еще не встречались, – наконец сказала леди Лора.