Читать книгу Обручник. Книга третья. Изгой - Евгений Кулькин - Страница 32

Москва встретила его невиданным, как многие утверждали, бураном.

Причем если учесть, он был бесснежным, то по глазам бил не только песок, но чуть ли не с голубиные яйца камни.

Поэтому в некоторых окнах, вместо стекол красовались фанерные листы.

Первое преимущество, которое порадовало Фрикиша, было более чем очевидным: он жил прямо напротив вокзала, куда пришел поезд.

И окна его квартиры оказались в затишье.

Так что урона какого-либо он не поимел.

Соседка долго смотрела на него пустыми глазами, словно сверяя вчерашний сон с остатками памяти, которые держали в себе что-то реальное.

– Ты Вадька, что ли? – спросила.

И он не стал разочаровывать, что нет.

– В твоей комнате, – продолжила она, – милиция говорила, ктой-то повесился.

И тут он удивляться не стал, ибо висельник в его комнате был задолго до того, как он туда вселился.

И поскольку в Москве для предрассудков, как правило, жилплощадь не предусмотрена, то призрак самоубийцы к нему так ни разу и не являлся.

– И писем тут тебе целый ворох понанесли, – сказала соседка.

Но ворох этот состоял из двух конвертов с одним обратным адресом.

И оба он их послал себе сам, чтоб – на всякий случай – проверить заняли его квартиру или нет.

Если бы письма вернулись с пометкой «адресат не проживает», значит, было бы все ясно.

Пыль жирным слоем восседала даже там, где, казалось бы, ее не должно быть: на потолке и стенах.

Но телефон жил.

И, главное, не был в пыли.

Фрикиш присмотрелся к ковровой дорожке, что вела к тумбочке, на которой стоял телефон.

Дорожка выглядела новой.

И чуть позже, присмотревшись, он открыл, что она – чужая.

У той, что покупал он, на рисунке были птицы.

А здесь какие-то звери.

Да что какие-то!

Львы!

– Вот это да! – сказалось само собой.

А за стеной, где кухня, наверно, все же выбито стекло.

Сюда повеивает сквозняком.

Вышел в коридор.

Вышивки на стенах, которые – всю жизнь – заводит в рамки соседка, от ветра не находят себе места.

Заглянул на кухню.

Окно цело.

Только распахнуто.

Глянул вниз и откачнулся.

Кто-то – распятым – лежал на тротуаре.

– Софья Давидовна! – заломился он в комнату соседки.

В ответ – молчок.

Открыл дверь.

Пусто.

Вернулся на кухню.

Вновь выглянул в окно.

Возле трупа (а это явно был он) стали собираться люди.

Показывают куда-то вверх.

А вскоре и любопытство погасло.

И опять, в который уж раз подряд, объял его ужас.

На асфальте лежала его соседка Софья Давидовна.

Машины с сиренами подъехали одновременно.

Милицейская – с выбитой правой фарой. «Скорая» – с порепанным ветровым стеклом.

– Свидетели есть? – спросил лейтенант с усталым лицом, вытаскивая из планшета перетянутую резинкой тетрадь.

– Я, – ответил Фрикиш и уточнил: – Косвенный.

– Вы уже это сами определили? – спросила женщина в кожанке.

– Это моя соседка.

– Ну и что?

Это спросил лейтенант.

– Вы ее сбросили, да? – напористо поинтересовалась женщина.

– И пришел вам об этом рассказать, – съехидничал Фрикиш.

– Так! – сказал лейтенант. – Еще кто что видел?

Таких не было.

– А кто первый обнаружил?

Опять забрезжил голос лейтенанта.

– Я! – сказала женщина с авоськой. – Она еще была жива и силилась что-то сказать.

– Что именно?

Вопрос бабы в кожанке.

– Что-то такое: «Скажите ему…».

– Сколько вас живет в квартире?

Это лейтенант – ему – Фрикишу.

– Мы с ней вдвоем.

– Предъявите документы.

Это опять она.

– Ну только не вам, – огрызнулся Фрикиш и попросил лейтенанта: – Вас можно на минутку?

Милиционер сомлел.

– Извините! – сказал.

Фрикиш победоносно глянул на коженошку.

– Чего он тебе там сунул?

А у самой задавучести полная пазуха.

– Потом скажу, – ответил милиционер. И обратился к Фрикишу: – Вы разрешите мы осмотрим место?..

– Конечно, – бросил он через плечо и ринулся к подъезду первым.

Уже в квартире женщина в кожаном смотрела на Фрикиша, как на Бога.

То и дело пыталась заглянуть в глаза.

– Я хочу сделать заявление, – сказал Фрикиш.

– Пожалуйста! – она перекрыла собой лейтенанта.

– Но для этого вам надо побывать в моей комнате.

Вошли гуськом.

Баба – первой.

– Видите кругом пыль? – спросил Фрикиш.

Молчанье было ему положительным ответом.

– А ковровая дорожка – как новая. И телефонный аппарат чистый. Кстати, я тут ни до чего не касался.

Женщина достала лупу.

Стала в нее рассматривать столик, на котором стоял телефон.

– Может быть, кто-то, – высказал предположение Фрикиш, – увидев, что я вернулся, решил избавиться от нее, как от свидетеля.

Женщина прокуренно хрипотнула, что подобное могло быть.

Неожиданно в квартире стало тихо.

Вышли на кухню.

Окно, из которого вывалилась Софья Давыдовна, было закрыто.

– Ветром его, что ли, захлопнуло? – произнес лейтенант.

– А шпингалеты кто опустил? – почти безжизненно вопросил Фрикиш.