Читать книгу Понкайо - Евгения Минчер - Страница 10

Лавровый лес тускло озарялся утренним светом. Деревья горбились, постанывали и кряхтели, как древние старцы, будто бы сами страдали от повисшей между стволами вязкой субстанции, которой были вынуждены дышать. Максиму не пришлось далеко уходить. Ему даже показалось, что на дорогу он затратил гораздо меньше времени, чем потребовалось вчера, словно за ночь грибная сокровищница перебралась ближе к лагерю.

Сбросив с плеча пустой рюкзак, Максим вытащил складной нож и хотел уже присесть на корточки, но краем глаза уловил в сторонке массивную тень, повернул голову и среди деревьев различил очертания неизвестного сооружения, похожего на домик лесничего. Максим помедлил, защелкнул лезвие и твердым, но неспешным шагом, старательно глядя себе под ноги, чтобы не споткнуться о кочку, двинулся к неопознанному объекту.

– Привет, старикан… – пробормотал Максим. – Сколько же лет ты здесь стоишь?

Опутанный тенями молчаливого леса, под надежным пологом лавра дремал ископаемый дот. От плотного мшистого ковра на изгрызенных временем стенах не осталось живого места. Максим посмотрел в навигатор на прорисованный маршрут. Укрепление гнездилось совсем рядом с той дорогой, которой они с Лолой возвращались в лагерь вчера вечером. Должно быть, в сумерках они не обратили на него внимания, приняв за обычный холм.

Обойдя сооружение, Максим понял, что на самом деле это полукапонир, а не дот: амбразуры сбоку, а не спереди, огонь велся с фланга в одном направлении. Несущественная разница для многих, почти для всех, но для Максима достаточно ощутимая, чтобы ею не пренебрегать.

Максим осторожно заглянул в ров, огороженный бетонным бруствером, но на двухметровой глубине, кроме папоротника и обломанных сучьев, ничего не было. Из рва на поверхность вел скоб-трап. Проржавевшие ступени выглядели целыми, но Максим все равно бы не рискнул ими пользоваться. Да и что ему делать внизу?

Бетонное укрепление имело форму неправильного прямоугольника и размерами намного превосходило домик лесничего. Подслеповато щурясь черным глазом-амбразурой, полукапонир всматривался за спину Максима, ожидая прихода врага с восточной стороны. Из пулеметного узла соседней амбразуры выглядывал обернутый бронетрубой ствол артиллерийской установки. Под каждой амбразурой находилось отверстие для сброса стреляных гильз. Под крышей торчали бурые штыри для маскировочной сетки – все, что осталось от креплений.

Максим вынул фонарик и вошел в П-образный сквозник с приоткрытой ржаво-зеленой бронедверью и двумя амбразурами по углам для защиты входа от вражеского проникновения. Внутри было холоднее, чем в лесу, и темно, как ночью. Пахло сыростью и землей. Максим прошел в первый боевой каземат, желая одним глазком взглянуть на пушку, ствол которой торчал на улице. Подобное сокровище нечасто можно было встретить в укреплениях.

Увиденное оправдало все ожидания. Это был настоящий окостенелый пережиток истории. Максим никогда не видел артиллерийской установки в таком превосходном состоянии. Сохранился даже приемник для гильз и оптический прицел, и до сих пор можно было различить отдельные цифры на шкале для стрельбы в темноте или по заранее пристрелянным целям. Отсутствовало только сидение наводчика. Максим бережно, почти любовно провел рукой по артиллерийским останкам орудия, но вертеть не рискнул: побоялся сломать. Из пулеметной амбразуры для защиты входа, пропускавшей не больше света, чем дверной глазок, тянуло сквозняком. Максим стоял рядом с окаменелой пушкой, любуясь ею в свете фонарика, пока не продрог.

Второй боевой каземат пустовал и оттого показался значительно больше первого, но ничего интересного рассказать о себе не смог. В третьем помещении, которое, по всей видимости, служило хранилищем, у стены стояли деревянные стеллажи для боеприпасов, невесть каким образом выдержавшие испытание временем. На стенной трубе для подачи боеприпасов в соседний боевой каземат осталась металлическая заслонка. В дальнем углу, жадно глотая свет фонаря, чернел открытый люк на нижний ярус. Крышка, судя по искореженным петлям и раме в наростах ржавчины, отсутствовала уже давно. Максим присел на корточки и посветил вниз. «Интересно, сколько здесь ярусов, два или три, – отвлеченно думал он, водя фонариком по обломкам скоб-трапа на пыльном бетонном полу. – И соединяются ли они как-нибудь с теми туннелями в развалинах. Может, где-то на острове есть катакомбы?.. Понкайо, а ты, оказывается, не так-то прост…»

В последнем помещении располагался командный пункт со второй пулеметной амбразурой. На полу лежали останки свисающей с потолка перископной трубы. На прикрученном к стене столике прежде размещались карты, радиостанция и прочее необходимое оборудование, но теперь он заржавел и был засыпан плотным слоем бетонной крошки.

Полукапонир значительно выигрывал на фоне остальных укреплений, где Максиму доводилось бывать вдвоем с Русланом и потом втроем с Лолой. На стенах не было ничего, кроме мха, трещин, насекомых да проступающей из-под бетона ржавой армирующей сетки. На полу ни окурка, ни бутылки, ни бумажки. Преимущество удаленности от цивилизации всегда на пользу природе и памятникам истории, но эта польза весьма сомнительна для человека.

Через обычный и противохимический тамбур Максим вышел в сквозник и оттуда на улицу. Часы показывали десять утра, но в лесу нисколько не посветлело. После стылого воздуха полукапонира снаружи было душно, как в теплице.

Потревоженные кусты зашелестели под чьими-то уверенными стремительными шагами, но прежде чем Максим обернулся, приготовившись к встрече с разгневанным товарищем, в затылок ткнулось что-то твердое.

Сухо щелкнул, избавляя от вопросов и сомнений, взведенный курок.

– Не дергайся, гоблин, не то мозги вышибу. Сними рюкзак и подними руки.

Захваченный вихрем самых разных вопросов – кто это такой, откуда взялся, что ему нужно, где Лола и Руслан? – Максим беспрекословно подчинился, и пустой рюкзак с легким шелестом упал на землю. Незнакомец отточенными движениями охлопал Максима по карманам кителя и штанов, изъял рацию и складной нож, фонарик и навигатор, после чего грубо развернул к себе.

Перед Максимом стоял небритый парень лет двадцати пяти, с серебристым кольтом М1911 в руке и такими же стальными глазами. Неровно подстриженная бородка сужала удлиненное скуластое лицо, придавая ему довольно хищный вид. Кожа на лице выдублена солнцем и ветром, в уголке потрескавшихся губ красной кнопкой выделяется разлизанная болячка. Нижняя челюсть немного выдается вперед, за большим ртом угадываются крупные зубы. Идеально ровный нос портили белые лохмотья обгоревшей кожи. Миндалевидные глаза опушены густыми ресницами и могли бы принадлежать девушке, если бы нервный электрический блеск не умертвлял в них жизнь и взгляд не казался таким диким. Правильной формы череп обтягивала черная бандана с длинными завязками, обсыпанная белой пылью. Под расстегнутым кителем цвета хаки проглядывал растянутый ворот не то футболки, не то майки; на шее висел кожаный шнурок с желтовато-белым зубом какого-то хищника.

Незнакомец жадным взором бродил по лицу Максима, выискивая следы страха, и медлил, рисуясь, давая возможность прочувствовать всю безысходность своего положения. За спиной молодого супостата приветливо улыбался вооруженный автоматом бородач. «Приезжие?» – промелькнуло в голове у Максима. Он скользнул быстрым взглядом по видавшему виды автомату с сетью царапин и потертостей на стволе. На играх они с Русланом так часто сталкивались с электропневматическими приводами автоматов Калашникова, что сейчас Максим без труда опознал в руках бородача АК74. И хотя качественно выполненные приводы внешне от настоящего оружия не отличались, Максим с уверенностью мог сказать, что столкнулся не с опьяненными свободой туристами-страйкболистами. Он скорее поверит, что это любители ежевики.

В черных зарослях на лице бородача блестела едва заметная седина; глаза под длинным козырьком кепки, воспаленные, точно после недосыпа, но лишенные всяких признаков усталости, горели юношеским азартом, как у возбужденного охотника, поймавшего свою первую добычу. Максиму так и не удалось определить его возраст. Он явно принадлежал к тому типу людей, которые не стареют на протяжении десятилетий, вводя тем самым окружающих в заблуждение, а потом резко усыхают буквально за одну ночь. Но пока бородач выглядел полным сил и здоровья. В отличие от стройного поджарого спутника он был крепко сбит и широкоплеч. Рукава его темно-синей футболки распирались от бицепсов, на груди отчетливо прорисовывались мышцы. Максим не удивился бы, узнав, что в прошлом бородач занимался боксом.

Супостаты были одеты сравнительно одинаково и напоминали одичавших вояк: отщепенцев или предателей. Рисунок на камуфляжных штанах – темно-зеленых у молодого парня и песочно-серых у бородача – выцвел, края накладных карманов пообтрепались, но сами брюки выглядели добротно. Черные военные ботинки с высоким берцем матово поблескивали каплями лесной росы. Бородач поправил кепку, и на запястье мигнул экран хороших электронных часов известной марки.

Максиму стянули руки нейлоновыми хомутами и резким ударом по ногам поставили на колени. Молодой супостат – очевидно, вожак – привычным движением сунул пистолет в кобуру на поясе, где рядом с охотничьим ножом висела громоздкая рация военного типа, и Максим понял, что их не двое, а больше. Сколько? Где остальные? Что с Лолой и Русланом? О них узнали? Может, их поймали и под нажимом заставили Руслана признаться, где искать Максима?

Блеснула, отражая темные купы деревьев, зеркальная сталь зазубренного ножа. Цепкие зрачки вожака расширились, в металлических глазах вспыхнул оголенный высоковольтный провод. Ноздри лихорадочно раздулись, в порыве самозабвения сбилось дыхание. Агрессор угрожающе осклабился, но Максим выдержал безумный взгляд.

– Жить хочешь? – с издевкой спросил вожак, нависая над ним, как мясник над неразделенной тушей. Мягкий голос пронизывался электрическими разрядами неконтролируемой нервозности. – Тогда спикай правду, только правду и ничего, кроме правды. Любой финт – и тебе хана. Усек?

– Усек, – послушно отозвался Максим.

– Сейчас посмотрим. Итак, фланер, сколько вас здесь?

Максима как в ледяную воду окунули. За долю секунды разом вспыхнули десятки вопросов, но угасли прежде, чем молчание Максима превысило допустимые пределы. Они не знают, сколько их здесь? Это правда? Значит, наткнулись на него случайно, повезло? И о Лоле с Русланом пока не известно? Есть ли возможность спасти девушку? Или это хитрая проверка?

– Двое, – наудачу брякнул Максим.

– Женишок молодой? – ощерился агрессор. Максим напрягся. Неужели наблюдали за берегом и увидели Лолу? – Кралю свою привез? Да кто на тебя, рыловорота, клюнет?

– Двое парней.

Бородатый клеврет за спиной вожака басовито хохотнул. Он уже закончил обшаривать рюкзак Максима и теперь сидел на корточках и с жадным любопытством наблюдал за допросом. Черные глаза полыхали, как два уголька, с губ не сходила добродушная улыбка компанейского человека. Заслышав ответ Максима, он развеселился и принялся потешаться над ними, называть обалдуями, которые ничего не смыслят в настоящем отдыхе, здравом для тела и духа.

– Кому взбредет в голову фестивалить на яхте в сугубо мужской компании, без приятного женского общества? Только безнадежным сундукам! – гудел он, посверкивая глазами и обнажая в широкой улыбке желтые зубы курильщика.

Сердце пропускало удары. Если пиратам не известно, сколько человек высадилось на остров, значит, сигнал бедствия они не слышали, яхту заметили случайно, за лагерем не следили и о Лоле не знают. Последнее лишь вопрос времени. Если он не скроет существование девушки, о ней узнают так или иначе. В любую минуту Руслан может выйти на связь и обронить имя сестры. Что же делать?

– Кто остался на яхте? – услышал Максим отрывистый вопрос молодого супостата и механически бросил:

– Никого.

Он лихорадочно думал. Что они здесь делают? Что им нужно? Откуда взялись? В этой части Тихого океана нет и не может быть свободно разгуливающих пиратов. И тут его осенило. Свежие следы возле ежевичных кустов… обнесенные финиковые пальмы… недоступная южная сторона Понкайо… Они живут здесь? В это слабо верилось. Им бы не удалось скрыть свое существование от всего мира. И все же они здесь… Но за каким дьяволом?

И тут словно в ответ на невысказанный вопрос молодой супостат притянул Максима к себе и острием клинка коснулся шеи в той точке, где под ненадежной плевой кожи билась сонная артерия.

– За сельпо меня принимаешь?! «Никого», а потом выяснится, что капитан, кок и целая команда? – Скуластое загорелое лицо, спокойное минуту назад, перекосилось резкой вспышкой злобы. Неистовые электрические искры в глазах не оставляли сомнений, что вздумай он убить заложника, его рука дрогнет только от экстаза.

– Там никого нет, – отчеканил Максим.

Агрессор недоверчиво щурился, примериваясь к его словам.

– Мы проверим. Если ты решил турусы на колесах подпустить, я отрежу тебе язык. Усек? – Клинок вжался в трахею с такой силой, что любое неосторожное движение могло стать для Максима последним. – Вдуплил, спрашиваю?!

– Вдуплил.

Походная рация недовольно зашипела, прерывая допрос, и заговорила раздраженным голосом ничего не подозревающего Руслана:

– Макс, прием. Я уезжаю на яхту. Где ты ходишь?

«Он на свободе, он цел. Лола наверняка с ним, о ней пока не знают».

– О, вот и корешок объявился! – хохотнул бородатый клеврет, снял с пояса изъятую рацию и передал вожаку.

Максим под бешеный перестук сердца мысленно взывал к Руслану, заклиная не упоминать о Лоле.

– Где твой кореш?

– Ходил за водой, – машинально отстучал Максим, застыв подобно статуе, не живой и не мертвый, весь в мурашках и противоречивых мыслях. – Где он сейчас, я не знаю.

Что же делать? Забрать автомат, перестрелять их?..

– Термит, на связь! Где ты? Прием!

– «Термит»? – насмешливо плюнул агрессор.

– Мой позывной, – объяснил Максим, скованный не только хомутами, но и внутренним напряжением, сдавившим все органы. В голове царил сумбур, а сердце так сжималось, еще немного – и расплющится.

Максим сидел на коленях, уставившись в землю, и прикидывал шансы. Скользнуть бородачу за спину, выпустить очередь в его соратника, потом разобраться с ним… Это может стоить жизни, но как еще спасти Лолу, если Руслан обмолвится о ней, Максим не представлял.

Если только…

– Термит, чтоб тебя, где ты?! – Смешанная с волнением ярость заставляла Руслана чуть ли не кричать. – Если рация барахлит, возвращайся немедленно! Мне надо ехать, но я не могу, пока ты не вернешься! Ответь, прием!

– Можно ответить? – Максим поднял голову и посмотрел на вожака.

Молодой супостат взвесил в голове все за и против, опустился на корточки и поднес рацию к его губам.

– Ляпнешь что-нибудь не в тему, – зашипел он, обдавая заложника кисло-прокуренным смрадом, – и мы размажем твои мозги по земле.

Бородатый клеврет поднялся и встал сбоку. Максим почувствовал у виска жесткое дуло автомата.

– Макс, я иду к тебе. Если выяснится, что ты никуда не провалился, а просто ворон считаешь, клянусь, я сверну тебе шею.

– Какой у тебя хороший друг, – засмеялся бородач.

Молодой супостат предостерегающе глянул на Максима – серо-стальные глаза покрылись изнутри льдом – и нажал кнопку рации.

– Тридцать седьмой на связи. Сигнал пропадает.

Зрачки вожака сузились от бешенства. Он выпрямился и наотмашь ударил заложника по лицу зажатой в кулаке рацией. Максим упал на землю с разбитой скулой. Вожак скрутил его за шкирку, рывком усадил и острием заточенного клинка коснулся кожи в опасной близости от глаза.

– Понял тебя, сигнал пропадает. Скоро… – Рация захрипела, проглотила окончание фразы, всхлипнула и смолкла. Молодой супостат пропустил сообщение мимо ушей – или только прикинулся, что ничего не слышал.

– Что это сейчас было, а?! – Он остервенело встряхнул Максима, продолжая удерживать его за воротник. – Вздумал играть с нами, гаплонт?! – бесновался он, все сильнее надавливая клинок, с трудом сдерживая себя. Глаза полыхали жаждой крови. – Я сейчас тебя так разукрашу – никаких ниток не хватит, чтобы зашить!

– Мы страйкболисты. Это всего лишь мой позывной. Случайно вырвался… – проговорил Максим медленно и вкрадчиво, словно обезвреживал голосом взрывчатку.

– Позывной, значит? – прорычал агрессор. – А как же «Термит»?

– Это вербальный позывной, прозвище. – Максим не двигался. – «Тридцать седьмой» – цифровой позывной.

– А гробового позывного у тебя нет?! – Молодой супостат запрокинул ему голову, подставил лезвие под кадык и судорожно облизнул губы.

– Мы страйкболисты, – с расстановкой повторил Максим, не теряя с ним зрительного контакта. Дикие свинцово-серые глаза сверкали хмельным возбуждением. Через плотную ткань банданы Максим чувствовал влажную руку психопата, но смотрел на него без вызова и ненависти. – У нас несколько позывных.

– Макс, как меня слышишь? Прием.

Вожак помедлил, но к чему бы еще придраться, не нашел, с неохотой отвел клинок и сунул рацию под нос.

– Скажи, чтоб отвалил.

Под нажимом автомата Максим глухо произнес:

– Нормально тебя слышу. Все в порядке, иду обратно. Конец связи.

Молодой супостат с пренебрежением оттолкнул Максима. Тот не удержался и рухнул на землю, но вожак даже бровью не повел, бросил походную рацию своему спутнику, который ловко ее поймал, и снял с пояса громоздкое чудовище. Максим к тому времени сумел кое-как сесть, благо руки стянули спереди, а не сзади.

– Мы на месте. Двое бздыхов. Сцапали одного.

– А почему они раздельно гуляют? – прорвался сквозь помехи удивленный мужской голос.

– Вот сам и спросишь! – брызнул ядом вожак. – Он ваш. Берите либо на огрызке, либо на берегу.

– Ладушки, Оскар, мы все поняли.

Бородатый клеврет поставил Максима на ноги, развернул и небрежно толкнул в плечо, беззлобно усмехнувшись:

– Шагом марш, спортсмен.