Читать книгу Понкайо - Евгения Минчер - Страница 8

Первые двести метров каменистые склоны белели оголенными камнями, среди которых нет-нет да попадались маленькие островки неприхотливых растений, но чем выше взбирались Лола и Максим, тем гуще зеленела местность. Низкорослые пальмовые и хвойные кустарники поблекли на фоне пушистых можжевельников с незрелыми сизо-зелеными шишкоягодами и величавых кипарисов с серо-коричневой бороздчатой корой, выдававшей древний возраст дерева. Седовласые великаны вгрызались в каменистые россыпи своими крепкими упругими корнями, а их голубовато-зеленая хвоя была такая обильная и плотная, что оставалось только удивляться, откуда они черпают жизнь для ее роста и плодоношения.

Лола и Максим отдыхали в прохладной сени кипарисов, сидели и лежали на камнях и мощных, выступающих из-под земли корнях, окидывали неторопливым взором цветастые верещатники, призрачные холмы и леса, расстелившиеся по острову, точно сотканное узорами покрывало. Разговаривали мало: жарко. Чай пили понемногу, чтобы не отяжелять организм и не сбивать дыхание, долго не рассиживались, но привалы делали часто.

На подходе к вершине кипарисы сменились рядами белоствольных дубов и могучих платанов. Местность более-менее выровнялась, ступени вытянулись широкими плитами, подниматься стало легче. Сухой воздух смягчился, появились затененные участки, где кроны деревьев почти смыкались над головой. Кора платанов была покрыта наростами, на некоторых деревьях треснула у основания и теперь зияла широкими черными дуплами. Лола подобрала пушистое соплодие платана, похожее на круглый помпон, однако не успела она переложить его в другую руку, как оно рассыпалось и, подхваченное ветром, разлетелось по склону.

На дубах зеленели неспелые желуди в бледных шляпках, под ногами хрустели иссохшие плюски, но прошлогодних зрелых желудей среди них не было. Между мшистыми камнями росли стройные кусты мирта и подмигивал розовыми цветками душистый тимьян. Стояла удивительная тишина. Ни птичьего пения, ни царапанья острых коготков по веткам, только задорный перезвон воды…

Отыскать источник не составило труда. Прозрачные ручейки разливались по камням в тени веерообразного пальмового кустарника, весело прыгали вниз, а там сливались воедино и бесследно исчезали в траве. Чуть выше Лола и Максим обнаружили бьющий из-под земли ключ, любовно облагороженный тесаными камнями, выложенными вкруговую, как ступени винтовой лестницы. Кладка должна была удерживать родник внутри, но два камня в нижнем ряду просели и треснули, узник выскользнул из каменного заточения и устремился на волю.

Лола хотела последовать примеру Максима и подставить голову под родник, но вода была совсем ледяная, и девушка не отважилась. Вместо этого она щедро ополоснула лицо, шею и плечи, мокрыми пальцами зачесала волосы. Это помогло освежиться. Лола вылила остатки чая из походных фляг и наполнила студеной водой.

Каменистая тропа вела от родника под небольшой уклон к щедро увитой лиановыми косами большой каменной арке и оттуда прямо в развалины стародавнего поселения. Лола и Максим с интересом оглядывались, но разом обо всем забыли, едва в глаза им бросились пушистые хвосты финиковых пальм, украшенных крупными бело-желтыми гроздями соцветий, похожих на воздушную кукурузу. Максим сбросил рюкзак, снял очки, вынул предусмотрительно захваченную с собой веревку и полез наверх. Он проверил все пальмы до единой, но плодов не было – ни зеленых, ни спелых, никаких.

– Похоже, мы опоздали. Местное зверье расхватало угощение. – Максим утер взмокший лоб.

– Может, это были те, с кем мы разминулись?

Максим сидел на корточках и сматывал веревку, но, услышав слова Лолы, замер, поднял голову и посмотрел на нее, озаренный догадкой.

– А ведь ты права, Лола… Только это были не случайные гости, а жители Мельтахо. Вот что хочешь готов поставить: они собирают здесь урожай. Чего добру пропадать? Нам осталось только дождаться их возвращения. Мы же не знаем, что еще растет на острове.

Лола возликовала и в порыве чувств бросилась Максиму на шею. Он приобнял ее.

– Нужно обязательно сказать Руслану! – радовалась она. – Скоро мы вернемся домой!

Максим наблюдал за ней нечитаемым взглядом, с тенью улыбки на губах. Спустя некоторое время поток возбужденных эмоций схлынул, девушка вспомнила, где находится, и предложила осмотреть развалины.

По обеим сторонам от узкой улочки застыли каменные скелеты давно покинутых жилищ. Раздетые временем донага, они зияли пустыми глазницами дверных и оконных проемов, являя взору пустое чрево. В травянистых зарослях покоились останки крыш; по известняковым стенам взбиралась усыпанная белыми цветками колючая лиана, вздыхала на ветру и что-то тихо себе нашептывала. Прячась от солнца в тени стен, вился в трещинах папоротник-костенец. Его мелкие листья напоминали узоры клевера. Природа латала прорехи, как могла.

Местность вокруг поросла быльем. Не уцелело ни одной крыши, но на удивление хорошо сохранились резервуары для сбора дождевой воды и низенький колодец, выложенный из камня и глины и накрытый идеально круглой каменной плитой. Максим провел по ней ладонью, смахивая известняковую пыль, но двигать не стал. При наличии двух родников он не видел необходимости тревожить старый колодец.

Вокруг разросся можжевельник и обильно цвел душистый тимьян. Раскаленный ветер шуршал тяжелыми пальмовыми хвостами. Почему здесь нет птиц и мелких животных, думала про себя притихшая Лола. Внезапно девушке стало неловко и даже немного стыдно за недавний всплеск бурных эмоций, но почему, откуда взялось это ощущение, она не могла понять. Навеяло грустящим ветром или видом узких улочек, погребенных под останками домов и укрытых пылью безгласных воспоминаний? До чего же странное место… Лола не знала, как к нему относиться. Здесь не было изогнувшихся в корчах деревьев и окутавшей их мрачной атмосферы, как в лавровом лесу, но все же витала непостижимая скорбь, ощущение утраты, всегда присутствующее в тех местах, где людей силой заставили бросить родной кров.

Лола и Максим в необъяснимом смятении бродили по развалинам, вполголоса переговаривались, сконфуженные, чуть озадаченные, и уже готовились вернуться к роднику и там устроиться на привал, а после двинуться в обратный путь, но Максим решил заглянуть в одну из пристроек.

Мелкие пристройки, по виду явно для хозяйственных нужд, чуть ли не вплотную лепились к жилым сооружениям и с виду не представляли особого интереса. Максим из любопытства проверил одну из них, и каково же было его удивление, когда он увидел в углу каменную лесенку, ведущую вниз, к дверному проему.

По другую сторону на незваных гостей смуро пялилась угольная чернота. Сердце Лолы тревожно екнуло, но девушка постаралась взять себя в руки.

– Такого я не ожидал, – признался Максим, сдвинул солнечные очки на лоб и полез в рюкзак за фонариком. – Подождешь здесь? Я быстренько проверю, что там.

– Я пойду с тобой.

Лоле совсем не хотелось спускаться туда, но отпускать Максима одного девушка боялась.

Эта лестница сохранилась куда хуже той, что по горному массиву вела к поселению. Не осталось ни одной мало-мальски целой ступени, камни сточились дождями, искрошились, просели. Максим подал руку, чтобы Лола не оступилась и не упала, предупредил смотреть под ноги и аккуратно свел вниз. Девушка насчитала восемь ступеней. Внизу Максим отпустил ее руку, и Лола с фонариком наготове застыла рядом, решительно вглядываясь в непроницаемый мрак и бросая вызов давним страхам. Изнутри пахнуло сыростью и холодом. Лола зябко поежилась и вошла вслед за Максимом, стараясь держаться ближе к нему.

Громкий хруст известняковой крошки под ногами отражался от низких кремово-белых сводов и бил по барабанным перепонкам. Разогнанные по углам тени безмолвно жестикулировали, передразнивая незваных гостей. Лучи двух фонариков скрещивались между собой, вырывая из темноты проушины для ламп, держатели для факелов и углубления-полки для хранения корзин, кувшинов, бутылок, деревянных ящиков и прочей домашней снеди.

– Да это же погреб, – прошептал Максим.

Они прошли через истертую сводчатую арку во второй зал с каменными столами по углам. Аккуратно обтесанные квадратные столешницы держались на постаментах, выложенных такой же каменно-глиняной кладкой, что и колодец во дворе.

– Можешь себе представить, что когда-то здесь хранились запасы еды и бочки с пальмовым вином? Селяне торговали с Мельтахо и взамен получали необходимые продукты, которые не могли вырастить сами… Поразительно.

Лола не ответила, занятая наблюдением за излишне прыткими тенями, чье поведение странным образом изменилось, едва она следом за Максимом прошла во вторую комнату. Чего они так разволновались, чего заметались?..

Узкий закуток с рядами стенных полок обозначил тупик. Здесь уже не так отдавало сыростью, как в первом зале, воздух был суше. Максим скользнул фонарем по пустой стене слева, и мощный луч провалился в кромешную тьму за едва различимой овальной решеткой, то ли сдерживающей мрак, то ли выступающей извне как часть его самого. Лола покрылась мурашками и неосознанно отступила назад. «Давай уйдем отсюда, пожалуйста!» – хотела попросить она, но слова не шли с онемелого языка.

Максим бесстрашно шагнул навстречу просверленному темнотой жерлу и подергал решетку.

– Заперто. Странно, засовов и замков не видать…

Он просунул фонарик через квадратное плетение и посветил вдаль. Направленный пучок света, бьющий на дальние расстояния, выхватил кружащую известняковую пыль и беспомощно рассеялся во мраке.

– Какой-то туннель… Интересно, как открывается решетка. Может, здесь нажимная плита в стене? Как раз под стать местному антуражу.

Лоле было не до шуток.

– Ты собираешься идти туда?.. – ужаснулась девушка. Собственный голос показался ей низким, гулким, незнакомым.

– Нет, конечно. Я бы туда не пошел, даже если бы решетка была распахнута настежь. Мало ли какая протяженность у этого туннеля и в каком он состоянии. Может, тут ловушки остались. Кто знает, что творилось в головах у местных.

Погреб имелся в каждой пристройке, и в каждом был свой таинственный туннель, о назначении которого оставалось только догадываться. Намертво закрытые решетки разжигали любопытство Максима. Хотя соваться внутрь он не собирался, это не мешало ему с живостью обсуждать находку и перебирать варианты.

– Похоже на туннели для отступления, – бросил Максим, надевая очки. Они обследовали последний погреб и наконец-то вышли на солнце. – Вот почему на решетке нет ни засовов, ни замков: чтобы никто не понял, как попасть внутрь. Держу пари, она закрывалась по принципу герсы: обрубил за собой веревку, решетка упала – и все, враг не пройдет. Не удивлюсь, если выяснится, что все погреба соединены между собой такими туннелями. И один общий коридор – или сеть коридоров, что вероятнее – выводит в какое-нибудь безопасное место. Например, в лес. Или в пещеру… Нет, скорее всего на поверхность.

Максим достал флягу и пригубил воды. Лола слушала его молча и дышала полной грудью, радуясь про себя, что больше не нужно бродить под гулкими сводами и всматриваться в угольную черноту за решеткой. Шею и руки приятно покалывало зноем, ледяные пальцы и ступни медленно отогревались под сонным трепетом раскаленного ветерка. Лола сняла кепку и заново перетянула резинкой нечесаные, влажные от пота волосы.

– Ты что-то притихла… Устала?

– Немного…

– Привал? – предложил Максим.

– Мы еще не все осмотрели. Давай закончим, а потом сделаем привал. Только не здесь, а у родника, ладно?

Они поправили рюкзаки, вышли на улицу и направились к обрыву в дальнем конце поселения. Максим предусмотрительно взял Лолу за руку, и она сжала его крепкую ладонь в своих пальцах. Восточная часть острова раскинулась перед ними, как настольная карта-игра с уменьшенными деревьями, гладкими перекатами холмов и васильково-синим полотном, обозначающим бескрайние воды Тихого океана. Лола с легкостью угадывала места, где проходила с Максимом. Остров переливался сочными красками, и только неприветливый лавровый лес уныло хмурился вдали. На его фоне пушистые кроны каштанов и грабов зеленели особенно ярко.

Горизонт отсвечивал приглушенной желтизной. По небу шла легкая перистая рябь и ближе к Понкайо таяла прямо на глазах. На кобальтовой глади океана сиротливо белела крошечная щепка. Максим снял с пояса рацию и попытался связаться с Русланом, но походная малышка не сумела покрыть такое большое расстояние. В ответ звучали только помехи.

– Если испортится погода или с яхтой что-нибудь случится, можем переехать сюда. – Максим повесил рацию обратно на пояс. – Родник в двух шагах, горизонт просматривается еще лучше, чем с берега. Что ночью, что днем – любой сигнал будет виден за полста километров.

– Здесь очень красиво…

– Да, приятный островок. Неудивительно, что сюда приезжают.

Лола и Максим неторопливым шагом побрели вдоль обрыва и через пару сотен метров наткнулись на остовы неизвестного сооружения, плотно обсаженные буйно цветущим олеандром. Сейчас уже не представляло возможным определить, что это было за строение и для чего, но, судя по основанию, оно превосходило размерами все остальные постройки.

На привал устроились прямо на земле рядом с родником. Растомленные дневным зноем и долгой ходьбой, усталые, они с наслаждением вслушивались в его успокаивающий напев и тянули к нему руки. Над головой шелестела тяжелая листва дубов и платанов; близ воды ветерок посвежел и было уже не так жарко. Солнце игриво подмигивало из-за перины золотисто-розовых приплюснутых облаков. Погода обещала остаться благоприятной.

– Славно прогулялись, я очень доволен. Столько всего увидели и узнали. Теперь хотя бы знаем, что это за остров. Сейчас еще посидим… или поспим немного… – Максим с блаженным оханьем вытянулся на камнях и забросил руки за голову. – И назад потопаем.

– Русик, наверно, уже волнуется, – задумчиво произнесла Лола, протирая носовым платком пыльные солнечные очки.

Максим вытащил руку и быстро глянул время.

– Начало седьмого… До темноты должны вернуться. Я предупредил его, что мы можем припоздниться, но это же камрад. Скорее всего, уже подыскал прочную палку, чтобы задать мне трепку. Главное, чтобы не пошел нас искать.

К биваку возвращались той же дорогой. Они не выпускали из рук навигаторы и время от времени сверялись с компасом. В лавровом лесу, примерно в полукилометре от пальмовой рощи, им повезло наткнуться на валежник, щедро усыпанный мелкими опятами с нежно-коричневыми шляпками, похожими на поджаренные сдобные булочки. Лола переложила все лишнее к Максиму в рюкзак и принялась с горящими глазами набивать свою сумку.

Максим с трудом заставил девушку остановиться и чуть ли не в охапку утащил прочь, напоминая, что если они не вернутся в лагерь в ближайший час, Руслан пойдет их искать. Они предупредили его по рации, что уже подходят к биваку, но взвинченному Руслану эти слова не принесли никакого облегчения. Не стоит мучить его дополнительным ожиданием. Лола согласилась, но, прежде чем уйти, вбила координаты сокровищницы в навигатор, чтобы завтра вернуться сюда с Русланом или Максимом и забрать остальное.

На берег вышли в половине девятого и, дабы не тратить время даром, ругались уже по пути на яхту. Лола первой отправилась в душ. Вымывшись и переодевшись в чистую одежду с бельевой веревки, они наконец-то сели ужинать. Руслан еще долго ворчал и метал на Максима убийственные взгляды, но потом успокоился, задобренный лаской сестры, вестью о двух найденных родниках и умопомрачительным запахом грибов.

На горизонте готовился погаснуть последний отблеск догорающего вечера. Небесный купол потемнел и зажег свои навигационные огни. Какие-то из них будут гореть еще несколько тысяч лет, в то время как другие уже давно угасли, но их свет продолжает жить и блуждать по бескрайним степям Вселенной, отражаясь всюду, где его могли увидеть.

После насыщенной прогулки по острову Лола валилась с ног. Многомесячное пребывание на яхте с редкими променадами по встречным атоллам расслабили организм. Икры забились; ныли одеревенелые колени. Голова перегрелась на солнце и теперь пылала жаром. Лола смочила полотенце холодной водой и приложила ко лбу, но не прошло и минуты, как оно стало теплым. Череп сдавливало каленым обручем, мозг пылал, точно в микроволновке. Сразу после ужина ребята отправили девушку в палатку. Лола хотела уговориться насчет дежурства, но голова так трещала, что спорить с категоричным отказом не было сил.

Лола забралась в спальный мешок и тотчас провалилась в сон. Через пятнадцать минут снаружи пикнули часы Максима: десять.