Читать книгу Полуостров Робинзона - Ирина Васюченко - Страница 18

***

Январь восьмидесятого. Мне тридцать четыре, я лежу в московской больнице в ожидании операции. Чтобы не вникать в разговоры соседок по палате и поменьше думать о предстоящем, при всякой возможности замираю, уткнувшись в «Мельмота-скитальца».

– Все читаешь, оторваться не можешь, – говорит розовая голубоокая пышечка, сама по роду занятий медицинская сестра, то есть женщина по крайней мере со средним образованием. – Что, книга интересная? А мне дашь почитать?

– Дам, – обещаю, про себя уверенная, что старинный тяжеловесный стиль Мэтьюрина с его милым сердцу филолога благородным занудством будет не по зубам моей неразвитой собеседнице.

Однако же она вцепляется в «Мельмота» мертвой хваткой. Зачитывается так, что упускает из виду даже главную свою заботу – как бы побольше есть, чтобы «набираться сил». В том нет большого вреда: вес бедняжки перевалил за восемьдесят кило, и мне сдается, что она набралась их достаточно. Иногда она восхищенно бормочет:

– Ну, книга! Вот это книга так книга! Буду я ее помнить…

Растрогавшись такой неожиданной читательской горячностью, я поневоле начинаю относиться к ней теплее. Тут она улучает момент, когда мы наедине, и подкрадывается с трепетным вопросом:

– Слушай, а почему с ним там все так странно?

Вот тебе раз! Стало быть, она ничего не поняла? Принимаюсь растолковывать, что вот, мол, человек продал душу сатане, получил взамен могущество и долголетие, но теперь его срок истекает, близится расплата. Собеседница умильно кивает: да-да, она так и думала… Наклоняется поближе. Глаза круглы от восторженного ужаса:

– Нон, а скажи, это все в книге – правда?

Вконец опешив, я тупо бормочу что-то про вымысел, «чтобы интересно было». Она слушает вполуха, у нее на уме другое:

– А та женщина, она его не захотела, дьявола этого?

– Нет. Она ведь поняла, кто он.

Моя кустодиевская красавица закидывает руки за голову и сладко потягивается:

– А я бы с ним убежала! Надоел мой мильтон, жмот проклятый! С дьяволом бы оно…

Искушение слишком велико. Тревожно вылупив глаза, я обозреваю стены палаты и, для пущего впечатления помолчав, ответствую сурово:

– Ты бы с этим не шутила. У дьявола, знаешь ли, слух хороший.

Эффект превосходит все ожидания. Шарахнувшись в сторону, толстуха начинает быстро-быстро отмахиваться пухлыми ладошками от незримого инфернального соблазнителя, визгливо выкрикивая:

– Нет! Я не могу! У меня сЫночка! Я ему скажу, что не могу! СЫночка у меня!

Как сейчас ее вижу, бедную, в решающий момент сдрейфившую поклонницу Мельмота. Вспоминаю чаще, чем хотелось бы. Нынешнее массовое зарождение в умах всевозможных туманных верований отдает бабьей мечтой сбежать от постылого мильтона к душке-сатане. И немудрено: представления об этих предметах в народе, мягко говоря, расплывчаты. Помню, в год, когда праздновали тысячелетие крещения Руси, я сидела за машинкой у того же самого, что сейчас, и так же по летнему времени открытого окна. Мимо по улице проходили три старушки. Беседа была громкая, увлеченная:

– Я там сама была, все видела! Крестный ход! Народу тьма тьмущая! Поп кадит, дьяконы всякие… Сто лет Руси – прям жуть!