Читать книгу Очерки модернизации российской промышленности. Поведение фирм - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 22

Деятельность предпринимательских объединений в России основывается на принципах добровольного членства. Формирование системы бизнес-ассоциаций прошло ряд этапов. Первоначальным импульсом к возникновению бизнес-ассоциаций стал кризис системы планового управления экономикой в конце 1980-х годов. В условиях нараставшего дефицита ресурсов и общей дестабилизации экономики «клубы директоров» стали площадками, в рамках которых руководители предприятий обменивались информацией, самостоятельно находили поставщиков и покупателей. Власть попыталась поставить этот процесс стихийной кооперации под свой контроль, создав уже в 1990 г. такие структуры, как Научно-промышленный союз СССР (позднее преобразованный в Российский союз промышленников и предпринимателей – РСПП), Ассоциацию молодых руководителей предприятий и некоторые другие.

Ликвидация системы централизованного управления экономикой в 1992 г. привела к тому, что ассоциации стали образовываться на базе бывших отраслевых министерств. Так, в 1992 г. был создан Международный союз металлургов во главе с последним министром металлургии СССР С. В. Колпаковым. Стоит отметить, что ассоциации возникали не только в рамках отраслей, но и на уровне регионов. В этом случае их целью было обеспечение контактов и взаимодействия с региональными и местными властями. Некоторые ассоциации заведомо создавались в политических целях. Одним из примеров такого рода является Всероссийская ассоциация приватизируемых и частных предприятий, учрежденная в 1993 г. при участии активистов партии «Демократический выбор России».

Особую роль в системе бизнес-ассоциаций играла Торгово-промышленная палата РФ и ее региональные отделения. Специфика ТПП заключалась в особом правовом статусе, закрепленном в законе о ТПП 1993 г., а также в монополии ТПП на оказание предприятиям определенных видов услуг, связанных с сертификацией товаров для целей экспорта и импорта. Многие ТПП, созданные в советский период, также унаследовали имущественные активы. Все это предопределило финансовую независимость ТПП и обеспечило их автономность от своих членов.

В целом в 1990-е годы для российских бизнес-ассоциаций были характерны организационная слабость и высокая политизированность. При этом реальное влияние предпринимательских объединений на решения, принимаемые в сфере экономической политики, оставалось низким, а крупные предприятия предпочитали напрямую взаимодействовать с правительством, что в литературе рассматривалось как проявление «state capture» [Hellman et al., 2000].

Ситуация изменилась после 2000 г. (более подробно см. [Зудин, 2001; 2006]). Уходя от личных контактов с ведущими предпринимателями, характерных для 1990-х годов, правительство В. Путина стало ориентироваться на создание системы консультаций с представителями разных слоев бизнеса через головные бизнес-ассоциации. Для этого по инициативе администрации президента была проведена реорганизация Российского союза промышленников и предпринимателей. Вместо широкого правления, в котором традиционно доминировали руководители старых промышленных предприятий («красные директора»), основным рабочим органом РСПП стало Бюро правления, куда были приглашены владельцы крупнейших частных бизнес-групп. Тем самым новый РСПП позиционировали как представителя интересов крупного бизнеса. Одновременно были созданы ОПОРА России и «Деловая Россия», которые должны были выражать интересы соответственно малого и среднего бизнеса. Укрепились также позиции Торгово-промышленной палаты РФ, президентом которой стал бывший премьер-министр Евгений Примаков.

Специфика головных бизнес-ассоциаций заключалась в их приближенности к власти, которая являлась важным самостоятельным ресурсом и обеспечивала эффективные возможности для лоббирования интересов членов этих ассоциаций. В состав головных ассоциаций обычно входят наиболее крупные либо наиболее активные предприятия, но в целом они строятся по принципу союза союзов и включают в качестве членов отраслевые ассоциации, а также региональные отделения.

В течение 2000–2003 гг. головные ассоциации участвовали в обсуждении основных вопросов экономической политики, включая налоговую реформу, условия вступления в ВТО, реформу электроэнергетики и т. д. При этом более заметную роль в диалоге с правительством играл РСПП, представлявший интересы крупнейших компаний.

«Дело ЮКОСа» в 2003–2004 гг., однако, привело к серьезному кризису в отношениях между государством и бизнесом (следует отметить, что бывший президент компании ЮКОС Михаил Ходорковский с 2000 г. входил в состав Бюро правления РСПП и принимал активное участие в дискуссиях с представителями правительства). Крупный бизнес перестал восприниматься правительством в качестве равноправного партнера, с которым необходимо согласовывать ключевые решения в сфере экономической политики. Одновременно «дело ЮКОСа», являющееся ярким примером избирательного применения права, способствовало углублению недоверия к правительству со стороны бизнеса (более подробно см.: [Yakovlev, 2006]).

В результате с середины 2000-х годов уровень консультаций с бизнесом снизился, однако масштабы их даже расширились, – это было связано с созданием с 2005 г. при федеральных ведомствах системы общественных и экспертных советов, а также с инициативами отдельных министерств по расширению контактов с представителями отраслевых ассоциаций. В частности, анализ состава общественных и консультативно-экспертных советов экономического профиля, созданных за последнее десятилетие при администрации Президента РФ, правительстве, федеральных министерствах и ведомствах, показал следующее. В 115 из 135 таких советов входили представители бизнеса, в том числе в 96 случаях (71 % всех советов) это были представители бизнес-ассоциаций. При этом головные ассоциации чаще участвовали в деятельности совещательных органов при правительстве и федеральных министерствах, а отраслевые ассоциации – в советах при федеральных службах и агентствах.

Таким образом, в России сложилась двухуровневая система предпринимательских объединений. На первом, более высоком уровне, дающем возможность контактов с высшими представителями власти, к концу 2000-х годов действовали четыре головные ассоциации: РСПП, ТПП, ОПОРА России и «Деловая Россия». На втором уровне функционировали множество отраслевых и региональных объединений.

Отсутствие какого-либо нормативного регулирования деятельности предпринимательских объединений в России (за исключением закона о ТПП) затрудняет количественную оценку масштабов сектора бизнес-ассоциаций. Некоторые эксперты считают, что в стране действует около 5 тыс. объединений предпринимателей. Однако число реально действующих ассоциаций явно не столь велико.

По нашему мнению, косвенным индикатором численности реально работающих отраслевых и региональных ассоциаций могут быть данные о коллективных членах головных бизнес-ассоциаций, которые, как уже отмечалось выше, строятся по принципу союза союзов. Дело в том что участие в головных объединениях сопряжено с регулярной уплатой членских взносов. Например, в РСПП для рядовых членов они составляют 150 тыс. руб., или около 5 тыс. долл. в год. При этом в настоящее время, в отличие от 1990-х годов, ассоциации следят за своевременной уплатой взносов. Соответственно, эти издержки имеет смысл нести только тем организациям, которые ведут собственную профильную деятельность и для которых участие в головных объединениях является осмысленным.

Анализ членской базы трех головных объединений предпринимателей (РСПП, ТПП и ОПОРА России), по которым в Интернете доступны данные о коллективных членах, показал, что в их состав входит около 300 отраслевых и региональных бизнес-ассоциаций. Вместе с тем данный индикатор скорее характеризует нижнюю границу численности активных ассоциаций, так как судя по нашим интервью для ряда небольших региональных или отраслевых ассоциаций, имеющих бюджеты в 1,5–2 млн руб. в год, расходы по членству в головных ассоциациях могут представляться неоправданными.

Другим источником для количественных оценок могут служить результаты обследования 957 фирм обрабатывающей промышленности, проведенного ИАПР в 2009 г. Отвечая на открытый вопрос: «Являетесь ли Вы (или другие руководители Вашего предприятия) членами какой-либо бизнес-ассоциации/союза? Если да, то в каких конкретно ассоциациях/союзах Вы состоите?», – респонденты назвали около 300 различных предпринимательских объединений[17]. Таким образом, можно предположить, что в России в настоящее время реально действует несколько сотен бизнес-ассоциаций.

Первой эмпирической работой, посвященной анализу бизнес-ассоциаций в российской экономике, по-видимому, является статья Ф. Реканатини и Р. Ритерман [Recanatini, Ryterman, 2001]. Опираясь на выводы известной работы [Blanchard, Kremer, 1997], авторы статьи полагали, что одной из отличительных черт переходных экономик является дезорганизация хозяйственных связей, которая обусловлена разрушением системы централизованного планирования и которая в отсутствие альтернативных механизмов координации действий поставщиков и потребителей приводит к резкому падению производства. В этом контексте Ф. Реканатини и Р. Ритерман рассматривают бизнес-ассоциации как институт самоорганизации, обеспечивающий координацию между фирмами и уменьшающий издержки трансформации. Их анализ, проведенный на основе данных обследования Всемирного банка в период с 1992 по 1994 г., показал, что в начале 1990-х годов в России фирмы – члены бизнес-ассоциаций испытывали меньшее падение выпуска, в особенности в тех случаях, когда соответствующие ассоциации объединяли как поставщиков, так и потребителей. Вместе с тем эти выводы были сделаны на очень маленькой выборке, охватывавшей всего 157 фирм, из которых только 58 являлись членами бизнес-ассоциаций.

В дальнейшем взаимодействие российских предприятий с бизнес-ассоциациями, включая факторы, влияющие на участие предприятий в бизнес-ассоциациях, а также те выгоды, которые получают предприятия от членства в ассоциациях, анализировались в ряде эмпирических работ, опиравшихся на более представительные выборки. В числе этих работ можно выделить статьи Т. Фрая, В. Пайла, В. Голиковой и С. Маркуса, основанные на результатах больших формализованных опросов предприятий.

Опираясь на данные обследования 500 фирм из всех отраслей экономики (за исключением сельского хозяйства и социальной сферы), проведенного в восьми регионах Российской Федерации в 2000 г., Т. Фрай показал, что участие фирм в бизнес-ассоциациях расширяет возможности лоббирования нужных им изменений в нормативных актах, особенно на региональном и местном уровнях. Так, по данным Т. Фрая, вероятность того, что фирма – член бизнес-ассоциации окажется успешным лоббистом на уровне регионального правительства, составляла 0,31 – против 0,11 для фирм, не входящих в бизнес-ассоциации [Frye, 2002, p. 1027]. Фрай также показал, что фирмы, получающие поддержку от правительства, сталкиваются с дополнительными издержками – в виде регулирования цен на их продукцию, более частых проверок со стороны различных инспекций, более высоких барьеров для ведения бизнеса [Ibid., p. 1029]. Это дало основание Т. Фраю говорить о формировании системы обменов между предприятиями и властями (прежде всего на региональном уровне).

В статьях [Pyle, 2007; 2009] на данных обследований 2003–2004 гг. было показано, что предприятия, являющиеся членами ассоциаций, гораздо чаще привлекаются к участию в рабочих группах и консультационных советах, действующих при органах власти. При этом предприятия, входящие в ассоциации и участвующие в рабочих группах, в значительной степени оказывают влияние на разработку новых нормативных актов. Далее В. Пайл обратил внимание на то, как предприятия реагируют на незапланированные проверки со стороны контрольно-надзорных органов (например, пожарной и санитарно-эпидемиологической службы). При проведении опроса респондентов просили указать, обращались ли они с жалобой на проведение излишних, по их мнению, проверок и опротестовывались ли результаты проверок, с которыми они были не согласны. Исследование показало, что при прочих равных условиях предприятия, входящие в бизнес-ассоциации, чаще обращаются как в арбитражный суд, так и к представителям властных структур для защиты от несправедливых действий контрольно-надзорных органов.

В другой статье из этого цикла [Pyle, 2006] исследуются функции, которые ассоциации выполняют в рамках горизонтальной координации между предприятиями, их роль в распространении полезной для предприятий информации и в оказании услуг последним. В. Пайл отмечает активное использование предприятиями возможностей, предоставляемых бизнес-ассоциациями, включая обучение персонала, результаты маркетинговых исследований, содействие осуществлению инвестиций, распространение инновационных практик. Важно отметить, что респонденты в целом достаточно высоко оценивали полезность услуг, предоставляемых ассоциациями. Кроме того, в данной статье была рассмотрена зависимость между членством в ассоциациях бизнеса и показателями эффективности предприятий. Регрессионный анализ обнаружил положительную связь между фактом участия в ассоциациях и ростом выручки и продаж предприятия. Эти результаты недостаточны для определения причинно-следственных связей. Тем не менее они дают основание полагать, что в России уже в начале 2000-х годов в состав бизнес-ассоциаций входили более активные предприятия, которые предъявляли спрос на содействие в привлечении инвестиций, были заинтересованы в освоении инновационных практик и одновременно демонстрировали более высокие темпы роста.

В числе исследований, посвященных изучению факторов, влияющих на членство предприятий в ассоциациях, и той роли, которую ассоциации играют в деятельности предприятий, следует отметить работу [Golikova, 2009]. Ее исследование было основано на проводившемся в 2005 г. опросе, в котором приняли участие 822 акционерных общества в промышленности и связи. В дополнение к результатам, ранее полученным В. Пайлом, регрессионный анализ данных этого обследования показал, что одним из важных параметров, влияющих на членство предприятий в ассоциациях, является статус населенного пункта – места расположения предприятия. Так, московские предприятия чаще других участвовали в ассоциациях, затем следовали предприятия, расположенные в региональных столицах, и наконец, самый низкий уровень участия наблюдался в провинциальных городах и поселках городского типа. В. Голикова также показала, что членство предприятия в ассоциациях было тесно связано с помощью, получаемой от региональных и местных органов власти. Участие в нескольких ассоциациях положительно влияло на вероятность получения как финансовой, так и организационной поддержки от властей (при контроле по другим параметрам, включая размер фирм).

В статье [Markus, 2009] была выдвинута гипотеза о том, что в условиях слабых правовых институтов разного рода альянсы предприятий с их контрагентами (иностранные инвесторы, власти, другие фирмы из той же отрасли или региона) могут выступать в качестве неформальных механизмов защиты прав собственности. В рамках этого подхода С. Маркус рассматривал участие предприятия в бизнес-ассоциациях как индикатор его интеграции в бизнес-сообщество, обеспечивающий предприятию большую защиту от незаконного давления со стороны представителей властных структур и недобросовестного поведения контрагентов. Данная гипотеза была основана на обобщении теоретических работ, а также на анализе 67 интервью с представителями бизнеса и власти. В статье приводится ряд примеров, когда бизнес-ассоциациям удалось организовать противодействие незаконным действиям чиновников.

Для проверки выдвинутой гипотезы С. Маркус проанализировал результаты проведенного в 2007 г. опроса 516 предприятий (преимущественно промышленных), расположенных в России и Украине. Результаты регрессионного анализа свидетельствовали, что членство в ассоциациях было положительно связано с оценками предприятиями их защищенности как от противоправных действий со стороны представителей власти, так и от недобросовестного поведения контрагентов.