Читать книгу Шутка - Роман Шмыков - Страница 14

В уголках глаз хрустело. Ресницы слиплись. Я попробовал вдыхать через нос, но какие-то трубки мне мешали. В лёгких бегал слабый свист. Я попытался часто поморгать, чтобы веки окончательно открылись, но сил не было. Либо я их потратил на первые две попытки. Закрыл глаза. Пусть отдохнут.

Я попытался поднять руки. Правая поддалась. Левая же дёрнулась, оповестив меня о том, что она ещё жива и при мне, но больше ничего не сделала и осталась лежать дальше. Ног я почти не чувствовал, хотя мне казалось, что они немного скрючены, как отросшие ногти. Я попробовал снова открыть глаза – на этот раз удалось. Картинка появилась не сразу. Сначала была вспышка, потом появились предметы. Я в больничной палате. Всё свежее. Всё белое. Откуда-то слева, видимо, из окна, до меня доходит шелест опавших осенних листьев и запах приближающихся холодов. Прямо передо мной на голой стене висит картина с фиолетовыми цветами, а под вазой с ними лежит банан и с ним на маленьком блюдце огромный оранжевый апельсин. Мне на секунду показалось, что я чувствую его немного едкий цитрусовый запах. Я повернул голову направо. Шея хрустела, но мышцы были безумно рады любому движению. Кровь наконец-то забегала по мышцам, не боясь превратиться в густой кисель. Чуть снизу, у подушки, стоит тумбочка, а на ней настоящие апельсины. Там ещё стояла коробка конфет. Открытая и наполовину опустошённая. Золотистые фантики ещё лежали у коробки. Недалеко от тумбочки полуоткрытое окно впускало яркий солнечный свет. Снаружи пахло сыростью и мокрой корой деревьев. Этот запах украдкой пробивался сквозь тонкую щель окна.

Я повернул голову налево. Там всё это время стояла девушка в белом халате, спускающемся примерно до уровня коленей немного тощих ног. Такая неподвижная, что её можно принять за статую. Прядь волнистых каштановых волос падал прямо на абсолютно круглые глаза, уставленные ровно на меня. Она выронила на пол шариковую ручку, когда я только повернулся к ней. В руках её была красная планшетка с торчащими листами бумаги. Всё это она плотно прижимала к груди, которая, казалось, не содрогалась при дыхании.

Я сказал ей «Привет», и она тут же выбежала за дверь, за которой я видел проходящих мимо людей в белом и обычном. Спасибо, что хоть не с визгом. Я чувствовал себя отвратно, и не хотелось бы думать, что ещё и выгляжу так же, хотя нутром я понимал, что так и есть. Я положил голову ровно на подушку. Она точно приняла форму моей головы, как гипсовый слепок. На потолке была плоская лампа, пока не горевшая ввиду самого разгара дня.

Вбежал, судя по всему, мой доктор. Его рыжие бакенбарды и длинный нос, кажется, вбежали куда быстрее него. Размер глаз он точно перенял от медсестры, что сейчас пряталась за его спиной.

Доктор склонился надо мной. От него пахло кофе и средством после бриться. На его левой щеке красовался подсохший порез от бритвы. В его мешки под глазами я мог бы что-нибудь спрятать, если бы мне не мешали его очки с тонкой оправой, но с огромными круглыми линзами. Он достал фонарик и посветил мне прямо в глаза. По его реакции я понял, что они повели себя так, как должны, но я всё равно моментально сомкнул веки от резкого света. Доктор повернулся к медсестре, от чего его лысая макушка пустила по стене солнечного зайчика. В голове свистел назойливый писк, поэтому я не смог разобрать слов, что сказал доктор девушке. Он лишь кивнула и что-то записала дрожащими тонкими руками на листах, прикреплённых к планшетке. Уже новой ручкой. Уверен, если бы я смог посмотреть вниз, то увидел бы прошлую ручку. Странно, что об неё никто не запнулся.

Доктор снова повернулся ко мне, и я видел, как его губы движутся, но вот слов я не разбирал. Гул в моих ушах не прекратился, и я смотрел на него, пытаясь прочитать что-либо мимике, но ничего не удалось. Перед моим взглядом к тому же постоянно мелькали какие-то белые точки, и мне казалось, что я снова провалюсь в небытие. Но мир стал звать меня громче, и я услышал.

– Как твоё имя? Ты меня слышишь? Ты помнишь своё имя?

Голос доктора был слегка хриплым, но полным волнения, от чего иногда его речь прерывалась на нервное проглатывание слюны.

– Меня зовут… – мой голос был намного хуже. Рот совсем меня не слушался, и половину моего лица кренило куда-то в сторону при каждом звуке, исходящем из меня. Каждая буква давалась с трудом, но я всё-таки мог говорить, и вполне понятно. – Меня зовут Николай…

Доктор снова посмотрел на медсестру, а кожа той почти слилась с цветом её халата. Доктор кивнул, и она опять сделала пометку.

– Ты помнишь фамилию? Отчество? Что ещё ты помнишь?

– Я… моя фамилия… Вепрев. – Это слово очень долго всплывало в моей голове, и по реакции доктора я понял, что ответил правильно. – Моего отца зовут Константин.

Я почему-то не мог произвести из имени моего папы моё отчество. Мозг просто сопротивлялся осилить этот простой процесс. Во лбу будто забит гвоздь, а его пытаются выдернуть, причём очень неаккуратно, выдирая половину внутренностей моей головы.

Мои уши почти избавились от лишнего шума, и я стал различать и другие звуки. Из коридора я слышал голоса. Женские, мужские. Голоса взрослых и детей. Они смешивались в один поток, но это не причиняло мне дискомфорта. И я услышал отрывистый писк. Рядом со мной стоял кардиомонитор, постоянно рисующий пики. Он поглотил всё моё внимание, и я не смотрел на доктора и не слушал его вопросов, если они вообще были – я наблюдал за амплитудой биений моего сердца. Вот я – на экране. Тонкая полоса равномерно пикающих высот.

Доктор глубоко вдохнул, и почему-то именно это меня отвлекло от монитора и вернуло в более реальный мир. Медсестра поднесла ему стул, и он сел рядом со мной. Мне показалось, что он сейчас возьмёт меня за руку и погладит, такой у него был странный взгляд, но он просто сидел и смотрел на меня, как на чёртову Пирамиду Хеопса.

– Удивительно, – произнёс он, чуть не пустив скупую слезу. – Света, ты всё записала?

– Да. – Дрожащим голосом ответила медсестра. Она до сих пор тряслась как осиновый лист.

– Тогда отнеси все документы в мой кабинет. В верхнем шкафчике…. Кхм, – он не очень правдоподобно поперхнулся, – ай, Света, в верхнем шкафчике справа от моего стола стоит бутылка вина. Ты иди и достань её, только аккуратно. Отнеси Игорю Николаевичу в двести девятый. Он знает, за что.

– Хорошо. – Медсестра кивнула и выбежала, чуть не запнувшись об маленький порожек у входа, и закрыла за собой дверь.

Доктор откинулся на спинку деревянного стула, обнажив бэджик с именем и фотографией, Михнёв В. А., снял очки и принялся их протирать халатом. Он всё ещё смотрел на меня. Думаю, он до сих пор не верил, что я сейчас тоже на него смотрю.

– Знаете, вам очень повезло, – начал он, надевая очки, – процент выхода людей из комы третьей степени крайне мал. Даже правильнее будет сказать, что его практически нет. Но вот вы – лежите прямо передо мной и даже отвечаете на мои вопросы. Я бы хотел спросить у вас – как это возможно? Но не уверен, что вы знаете ответ.

Я лёжа дёрнул плечами, как делал всегда. Говорить не хотелось, хотя я молчал, судя по моему тощему телу, достаточно долго.

– Лааааадно, я пришлю ещё медсестёр. Такой случай – первый на больницу, вас будут изучать и помогать реабилитироваться. Я скажу им, чтобы глубоко не залезали, а то своими силами вы не справитесь с ними.

Я улыбнулся, будто мне смешно.

Доктор сложил пальцы в замок и хрустнул костяшками. Он уже обернулся ко мне, а я увидел мятый халат на спине. По-моему, там даже было большое светло-жёлтое пятно на всю спину. Только он взялся за ручку двери, как резко обернулся ко мне и как-то странно улыбнулся, обнажив лишь верхний ряд зубов.

– Ваши родители тоже здесь. Мне их позвать? Они сейчас в столовой. – Я посмотрел на него как безумец. Мне стало страшно и в какой-то степени стыдно. – Сначала не хотели идти туда и перебивали голод конфетами, но я смог уговорить их нормально пообедать.

Моё дыхание участилось, а сердце буквально стучало в рёбра. Я приподнял голову от подушки, словно пытаясь разглядеть их за дверью в коридоре.

– Я позову, да? Хорошо, я за ними. Никуда не уходи, а то разминётесь.

– Договорились. – Ответил я. Коротко и тихо, но доктор услышал.

В. А. уже приятно улыбнулся, и вышел, храня на лице эту улыбку. Я положил голову обратно на подушку и выдохнул абсолютно весь воздух, что был в лёгких.