Читать книгу Шутка - Роман Шмыков - Страница 16

Ночь прошла быстро – я крепко спал, и к счастью всех, кто за меня переживал, и к моему личному счастью тоже – я не впал обратно в небытие. Мне снились странные сны, точнее не сны, а какие-то попытки моего разума вновь запустить старые механизмы. Мне снились геометрические фигуры, меняющие цвет. Потом буквы и цифры, складывающиеся в слова, предложения и числа. Никакого смысла и сюжета – я просто смотрел, как ментально оживает моё тело.

На утро мне принесли поднос с завтраком. Медсестра кормила меня с ложки овсяной кашей. Потом поставила капельницу и вновь удалилась, и до самого обеда я смотрел, как за окном практически бушует ливень. Деревья метало из стороны в сторону, и пусть был полдень, но снаружи было темно, как вечером, резко переходящим в глубокую ночь. Огромные капли дождя били по стеклопакету, и я уверен, что слышу их звук даже сквозь такой толстый слой стекла. Или мой разум сам дорисовывает так не хватающие мне звуки этого мира.

Медсестра кормила меня в обед манной кашей. Потом дала маленький стакан сока и унесла капельницу. Сказала, что на сегодня она больше не потребуется и скоро ко мне зайдёт мой физиотерапевт. В тот момент она не знала, что до физиотерапевта у меня будет личный посетитель.

Я несколько часов лежал один. Мой доктор с бакенбардами обещал подключить телевизор в моей палате, который на данный момент тот до сих пор висел на стене огромным чёрным полотном, заменив картину с натюрмортом. Там отражались я и моя кровать. И всё. Такое себе зрелище. Я бы поставил такому шоу не больше одной звезды. Я бродил по закоулкам своих воспоминаний и пытался вспомнить хоть что-нибудь, но большую часть моих поисков занимала одна мысль – как я впал в кому?

Я ничего не помню. Точнее, помню вообще всё, кроме тех минут до провала. Минут тридцать, максимум сорок, из моей памяти были будто жадно вырваны, и в моей голове свистит в этом месте ветер.

Медсестра, та самая девушка с тонкими ногами, сегодня была в джинсах, от чего её некритическая костлявость не так бросалась в глаза, принесла мне книгу. «Десять негритят» Агаты Кристи. Она сказала, что ей очень понравилась эта книга. Я поблагодарил её. Она вышла, и я открыл первые страницы – голова сразу разболелась, как только я попытался прочесть первые строки. Я положил книгу на тумбочку справа и больше к ней не прикасался. Теперь она превратилась в элемент скудного интерьера моей палаты.

Доктор зашёл ко мне со странным выражением лица. Точнее, никаким выражением, но в его глазах читалось сильное волнение. Он сказал, что у меня посетитель, и что если мне вдруг станет дурно, то я сразу должен нажать тревожную кнопку, что прикреплена слева к кровати, прямо под рукой. Почему он мне про кнопку сказал только сейчас, я ума не приложу, но вот только волнение от такой внезапной информации на меня нахлынула толстой высокой волной. Он вышел, и тут же поменялся местами с ней.

Лена.

Она держала зонт и сумку в руках, но при этом всё равно была вся мокрая. Её чёрные волосы сосульками висели на плечах и прилеплялись к милому овалу лица. Такие родные и знакомые черты. Но сейчас она опустила голову и стояла у порога, даже не смотря на меня. Я искренне не понимал, почему я вижу именно такую реакцию, я был уверен, что сейчас она утопит меня в поцелуях и объятиях. Мне очень хочется знать, почему я ошибался.

Она сняла синее пальто и повесила его на спинку стула. Оно было мокрым, поэтому, сев, она не прислонялась к нему спиной, а сложила руки на коленях и немного наклонилась, уставившись в пол. На её макушке я увидел корни начинающейся седины. Сумку она поставила под ноги, а зонт просто бросила на пол, словно у неё не было сил его держать.

Мы просидели в полной тишине около пяти минут, пока она не заговорила.

– Мне было трудно. – Её голос звучал измождённо. У меня чуть слезы не навернулись от всего лишь трёх слов, упавших с её трясущихся губ. А я опять молчал. Я хотел сказать очень многое, но вот сделать этого не мог. Мне было нечего сказать сейчас.

– Всё это произошло как-то странно, – начала она, – то одно, то другое. А потом ещё и это. Я не знала, что делать.

Она всхлипнула и вытерла тыльной стороной ладони ямку между верхней губой и носом. Глубоко вдохнув, она продолжила, всё ещё не смотря в мою сторону.

– Я несколько дней ничего не делала. Я кормила малышку, но находилась в каком-то… какой-то странной… не знаю. Я будто с тобой впала в кому. – Её голос задрожал. – На работе мне дали безвременный отпуск, но я всё равно отвезла Настю своим родителям. У меня буквально опустились руки. Я не хотела никого видеть – вообще никого. Кроме тебя. Я приходила к тебе почти каждый день, а ты сох у меня на глазах.

Она опустила руку и достала из сумки поломанный желтый цветок.

– Чёрт знает, зачем я его купила. – Она подняла голову, и я увидел уставшие заплаканные глаза, всё ещё смотрящие в сторону. – Смотри, он такой был почти сразу, чуть надломанный стебель и лепестки скоро отпадут, но я торопилась к тебе приехать и схватила почти первый, что попался на глаза. Тогда он мне показался самым красивым. Но теперь мы оба видим, что это не так. Верно?

Теперь она посмотрела прямо на меня. Меня будто молния ударила и пробила насквозь от темечка до пятки. По спине побежали огромные мурашки и грудь сократилась в нервном вдохе.

Такие родные глаза Лены теперь полны боли. Они наполнены ею до краёв. Я не хотел её обрекать на это.

– Прости меня… – слова из меня вырвались почти случайно.

Она легко усмехнулась и стала вертеть цветок в пальцах, рассматривая его, как алмаз.

– Я давно тебя простила. Я была уверена, что ты понёс самое страшное наказание. Даже слишком страшное.

Она опустила опять голову и убрала цветок в сумку, небрежно смяв его в глубине. Я услышал тихий хруст стебля.

– Лена… я… ничего не помню…

Она округлила глаза и посмотрела на меня расширенными зрачками.

– Это правда? Ты правда не помнишь?

– Не то, чтобы совсем ничего. Но вот того, как я попал сюда. В эту кому и больницу… нет, ничего.

– Ты просто… – она подбирала слова, будто смакуя их на языке, прежде чем сказать. – Ты просто упал посреди комнаты. У дивана. Я подбежала к тебе и положила на колени. Я думала, что это обычный обморок, но когда я поняла, что это вряд ли он, то вызвала скорую, и тебя увезли. И вот теперь мы здесь. Мы снова говорим. Прошло почти три года, Коль.

Меня затрясло, я повернулся к потолку, потому что слёзы теперь обрушились из моих глаз, и потекли даже из вертикального положения моей головы. Мне стало так обидно, что я буквально выпал из жизни. Я был вычеркнут из жизни дорогих мне людей на долгих три года, валяясь здесь, как напоминание, что я был когда-то жив. Лена положила руку мне на предплечье. Для этого ей надо было чуть подвинуть стул и нагнуться.

– Теперь всё будет хорошо. – Сказала она, но я понимал, что не всё. Не должно было быть всё хорошо. Было ли это видением бреда, или я правда не был честен с ней. Алиса.

– Я помню ещё кое-что, – мне понадобилась вся смелость, чтобы начать. Алиса была точно, потому что появилась за несколько месяцев до этого инцидента. – Я был с… у меня была другая… Лена… прости.

– Я знаю. – Она убрала руку, но не перестала смотреть на меня.

– Прости меня, я должен был сказать.

– Ты не должен был начинать, Коля.

Эта фраза будто залепила мне сильную пощёчину. Она права. Что я несу? Я повернулся к ней, и огромная слеза прокатилась по щеке, упав на подушку и сделав огромное мокрое пятно на белой наволочке.

Она плакала, но где-то внутри. Её слезы были на исходе. Ей пришлось столько всего пережить, да ещё и за такой краткий период жизни. Она просто иссякла.

– Я обещаю, что…

– Нет смысла ничего обещать. – Прервала меня Лена. – Я тебя простила. Возможно, я ошибаюсь, но я хочу тебя простить. Я… мне трудно…

– Лена…

– Просто я до сих пор люблю тебя…

Теперь и её глаза намокли, она закрыла лицо ладонями и прижалась головой к коленям. Её спина содрогалась в рыданиях. Я собрал все силы в своём теле, чтобы положить свою костлявую венозную кисть ей на плечо. Она тряслась, и мне понадобилось ещё сил, чтобы удержать свою руку. Но она почти сразу отбросила мою ладонь, встала и обняла меня, прильнув почти всем телом к моему. От такой неожиданности я вскинул обе руки вверх, даже не сразу обняв её в ответ.

– Извини, – начала Лена вставая и вытирая лицо обеими руками. – Тебе, наверное, сейчас тяжело. Я пришла… прости, что не сразу. Я чуть не потеряла сознание, когда увидела сообщение от твоей мамы. Мне даже на секунду показалось, что через пару минут меня сделают твоей соседкой.

Она усмехнулась, и я тоже. У меня такой груз свалился с души, но всё ещё мне казалось, что она слишком добра ко мне. Я чувствовал, что не до конца заслуживаю такую женщину и её любовь, столь чистую и безграничную.

– И я люблю тебя, Лена.

Она улыбнулась, и точно могу сказать, не соврав ни на йоту, что дождь успокоился, и за окном снова засияло солнце. Хотя моё личное солнце сейчас сидело прямо передо мной и улыбалось так, что я не смог не заулыбаться тоже.

– Давай начнём заново. – Мой голос дрожал, но я был полон решимости. Пора было признать, что я совершил много ошибок, но у меня всего одна жизнь, и та слишком коротка, чтобы упустить такую, как она. Она была моим всем и до сих пор им остаётся. – Давай?

– Я согласна. – Эта фраза полностью меня успокоила, и я не смог сдержать широченную улыбку от уха до уха. Мне даже пришлось напрячься, чтобы не оголить зубы. – Но сначала восстановись. Я помогу тебе. Мне сказал Владимир Алексеевич что к тебе приехал хороший врач с Урала. Я видела, как они общались снаружи. Кажется, они оба хотят с тобой поговорить. А я поеду домой, к родителям, заберу малышку и приеду сюда. Я уже нашла съёмную однушку, совсем рядом с больницей, чтобы далеко не пришлось ходить. Буквально вчера зашла в объявления и вечером съездила и поговорила с хозяйкой. Утром уже перевезла несколько вещей. Так что до встречи, Коля.

Она встала и сперва убрала ещё мокрый свёрнутый зонт в сумку.

– Блин, забыла. – Она выковыряла цветок и выбросила его в урну у двери. – Так, давай. Я сегодня со всеми делами разделаюсь и завтра утром мы придём вместе с Настей. Так что не скучай и не расстраивайся – всё наладится.

Моя дочь. Настенька. У меня сердце начало отстукивать быстрый марш

Она ещё раз поцеловала меня, но в лоб, сказав, что изо рта у меня пахнет хуже, чем от Настиного подгузника, и на ходу забрала пальто со спинки стула. Я проводил её взглядом, успев увидеть через сужающуюся щель между дверью и стеной, что она говорит с двумя мужчинами в кристально белых халатах. Мне стало легко. Казалось, что я сейчас буду поднят ветром и смогу улететь в окно, болтаясь в воздухе как лист бумаги.

Доктора зашли почти сразу. Знакомый мне, лысый и в очках, Владимир Алексеевич, и неизвестный, который представился Антроповым Виталием Александровичем. Столько имён не сразу умещались в моей опустошённой голове, так что я не раз ещё спрашивал, как их зовут. Мы говорили с физиотерапевтом ещё некоторое время после того, как мой доктор оставил нас наедине. Мы обсудили всю программу реабилитации и пообщались на многие личные темы. Мне он понравился. Всё это внушало надежду. Теперь я знаю, что всё должно встать на круги своя, и встать в скором времени.