Читать книгу Шутка - Роман Шмыков - Страница 8

Когда картинка перед глазами вновь появилась, я обнаружил прямо перед собой стопку одежды. Выцветшие дырявые джинсы и кожаная бежевая куртка. Я особо не размышлял, и быстро поменял свою потную грязную больничную накидку на то, что кто-то мне любезно предоставил. Спасибо, кто бы ты ни был.

Куртка поверх голого торса. Выбирать не приходится. Лучше, чем с задницей, видной всякому, кто сможет меня обойти. Скрученные тряпки на ступнях уже развязались, и я отбросил их в сторону. Толку от них теперь уже нет.

Я вышел в коридор. Снова. В который раз я это делаю? Закончится ли он вообще? Меня не покидает ощущение, что я буду здесь вечно. Не хочу, если честно.

Понемногу я стал привыкать к тому, что происходит вокруг меня.

Знакомое чувство, не правда ли?

Эти странные внезапные звуки перестали быть внезапными и странными. Запахи смешались, и я перестал обращать на них внимания. Я провёл рукой по сбившимся в длинные сосульки жирным волосам и поднял голову к потолку. Вдохнул глубоко, так глубоко, что ноги подкосились от избыточного количества кислорода. Знаете что? Мне нравится.

Коридор смеётся надо мной. Ему правда смешно.

«Смотрите, какой потешный. Он не знает, что он тут делает и как тут оказался. Ох, Господи. Ну и хохма! Такой милый, заплутал в своих же мыслях. Убеждения остались коричневой полосой на трусах».

Знаешь что? Я…

Хор. Очень много голосов. Мотивы знакомые. Захотелось поклониться или вовсе сесть на колени. Я пошёл на источник звука. Вижу поворот. За его стенкой будто огромный костёр. Я вижу его свет, отражающийся на зелёной краске стен. Сзади меня образовалась густая тьма, от чего свет огня стал будто заманчивее. Я слышу треск сухих горящих брёвен. Будто маленькие петарды. Я заглядываю за угол и вижу… костёр. Огромный. Над ним высоченный свод купола. На его поверхности странные рисунки. В основном, это обнажённые тела и непристойные надписи. Дым от огня поднимается вверх, но не застилает помещение, а куда-то пропадает.

Вокруг источника тепла сидят люди, и их очень много. На старых деревянных стульях. Большинство из них уже покосившиеся. Они поют. Эхо бегает по стенам и плывёт прямо мне в уши. Словно для одного меня целый концерт.

Они не двигаются. Я решаюсь подойти ближе. На самом деле, если быть честным с собой, я затылком почувствовал, что за мной будто кто-то стоит, и между этим «кем-то» неизвестным, я выбрал то, что я, по крайней мере, вижу.

Они абсолютно неподвижны. Я встаю чуть позади первого ряда стульев. Я вижу, как у всех очень широко, почти безобразно широко, открыты беззубые рты. Они поют общую мелодию. Ни одного перерыва. Они вообще дышат?

Я хотел было дотронуться до плеча одного из них, но тут прямо рядом со мной открылась дверь. Высокая, метра четыре в высоту. Две тяжёлые стены разомкнулись, и оттуда стала выходить невообразимо толстая женщина. Я подумал, что лучше было бы так, чтобы она не знала о моём присутствии, и спрятался за одним из сидящих.

Она была огромной. И ростом и весом. Её груди свисали с живота, который в свою очередь свисал почти до колен. Она была в серой длинной мантии, такой тонкой, что я мог разглядеть её набухшие соски размером с чайное блюдце.

На её лице была маска, закрывающая лишь область вокруг глаз. Её губы. Они… они восхитительны. Чуть пухлые, ровные линии. Накрашены в светло-красный. Она улыбнулась, увидев людей у огня. Белые, ровные зубы были оголены и будто осветили помещение сильнее, чем костёр. Я чуть не вышел ей на встречу, как за её спиной появились два карлика мужчины. Они были в чёрных мантиях. На лицах читалось какое-то заразное отчаяние. Они вытащили огромную трибуну, при этом пыхтя как шахтёры, и поставили перед женщиной. Рядом поставили мешок с неизвестным мне содержимым. Откланялись, и ушли за её спину, закрыв огромные двери за собой

– Я так рада! – начала она нежным голосом, текущим, словно мёд. – Нас с каждым днём больше. Смотрите, нет, вы только посмотрите, какие вы все красивые!

Люди так и сидели с открытыми ртами и смотрели все на неё.

– Так приятно осознавать, что дело твоей жизни приносит плоды. – Тут она подняла с пола мешок и принялась бросаться маленькими яблоками в людей. В некоторые рты она попадала со снайперской точностью, но в большинстве своём яблоки стучались о неподвижные лица и падали на пол. – Я вас сегодня накормлю, а завра у вас будет важный день, важнее, чем вчера. Я вам это говорю и не устану говорить – делай больше сегодня, чтобы завтра получить вдвойне. Этому меня ещё учила мама, а её – её мама, а её – её мама.

Внутри у меня начало нарастать беспокойство. Да, я вижу странную картину, но где-то внизу живота будто сверло заработало, или сотни маленьких зубов стали скоблить внутреннюю часть моих кишок.

– Но, послушайте меня, мои бесценные, – продолжила она. Я увидел, как от каждого слова трясутся два её дополнительных подбородка под основным. Как у пеликана. – Сегодня у нас особенный день. Всё верно, он ещё более особенный, чем вчерашний. Посмотрите.

Тут все люди, сидевшие со стульями, с молниеносной скоростью обернулись ко мне. И даже те, кто сидели ко мне спиной… при этом не поворачивая тела. Глухой хруст пощекотал мою кожу и я вздрогнул. Я выпрямился, больше не было смысла прятаться. Мне стало страшнее, чем раньше.

– Вот он! – голос женщины с нежного изменился на хриплый. – Вот корень всех наших проблем.

Она подняла толстую, с болтающимися жирными складками руку, и указала на меня. Её глаза залились чёрной смолью. Люди начали вставать и медленно двигаться ко мне. Я попятился назад, но спиной напоролся на ещё одних. Обернулся я понял, что лицом почти коснулся того, чей рот открыт так, что подбородок почти касается ключиц, а во взгляде ничего. Расширенные зрачки и стеклянный блестящий белок. Я увидел слезу, капающую из такого глаза.

– Возьмите его!

Они так же синхронно, как и пели, бросились на меня. Я не смог ничего сделать. Десятки рук обвили моё тело, схватили за руки и ноги и подняли вверх. Я будто плыл по горячей воде, но при этом не мог пошевелиться – у меня никак не хватило бы сил противостоять этому потоку.

Меня бросили прямо под её ноги. Ногти на её пальцах были длинными и грязными. Щиколотки покрыты жуткими оранжевыми наростами и прыщами. Я поднял голову. Она смотрела прямо на меня, а я видел только её глаза и лоб. Из-за её живота больше ничего не удалось бы разглядеть.

– Вы же все видите, – обратилась она к своим приспешникам. – Как он безобразен? Он ничего не знает об истине! Он не читал наших книг! Место ему сами знаете, где.

– Стойте! – жалко крикнул я.

Зачем закричал? Всё равно меня тут же схватили и опять понесли к каменному постаменту. Уложили мягко, но так туго привязали за все мои четыре конечности, что я в форме звезды так и остался лежать, пока из толпы не появилась вновь эта толстуха. Маску она сняла, и я увидел, что та скрывала фиолетовые, почти чёрные синяки.

– Срежьте с него одежду.

После её слов воздух со свистом разрезали четыре лезвия и одним движением полностью лишили меня штанов. Куртка подо мной разошлась чуть позже от ножей над моей головой. Я только что получил одежду, и тут же её лишился. Спасибо, кто бы ты ни был… но теперь это оказалось лишним.

Она подошла со стороны моих ступней. Усмехнулась, глядя прямо на мой пах.

– Вот он. Тот корень проблем. Видите? Такой мерзкий, покрыт безобразными волосами. А под ним кожаный мешок с самых слабым их местом. Давайте примем его в свои ряды? Вы согласны?

Из настежь открытых ртов полился громкий, приводящий в ужас визг. Так не визжат даже маленькие дети. От этого визга картинка перед глазами смещается, а уши закладывает моментально.

Она улыбается. Эта жирная сука улыбается. Я хотел было что-то ещё выкрикнуть, но тут мне поверх рта повязали тряпку, воняющую чем-то болотным, и завязали на затылке.

Ну всё, приехали.

Я увидел, как она тянется к моему члену. Схватив его в свою липкую руку, она возбуждённо хмыкнула. Она приблизилась к нему лицом и понюхала, облизывая пухлые губки. Я почувствовал, как вокруг моего пениса исчез почти весь воздух. В промежности стало холодно и щекотно. Это абсолютно мерзко, и мне показалось, что я сейчас потеряю сознание от этого.

Она будто увидела, что я вот-вот отключусь и сжала член в руке. Мне стало больно, я хотел поднять ноги и защититься, но привязан я был крепко, поэтому мне удалось лишь чуть оторвать спину от плоского камня подо мной и завопить сквозь кляп.

– Тише, – она прикрыла притягательные губы лезвием кривого ножа с декоративной сверкающей ручкой. В её глазах отражался огонь. – Ты не успеешь почувствовать боль. Я это обещаю.

Но только она взмахнула ножом, а я почти завизжал сквозь кляп, словно собака, как лезвие так и зависло в воздухе. По залу прокатился громкий шёпот. Слов я не понял, но она точно поняла. Толстуха уставилась прямо мне в глаза. Она будто увидела там что-то, чего раньше не замечала. Я даже подумал, что не хотела замечать. В её взгляде я прочитал такой страх, который даже я не испытывал в данный момент. Она отпустила мой член. Она опустила и лезвие вниз, а затем выронила его. Люди с открытыми ртами моментально подняли нож и унесли куда-то в глубь толпы.

– Извините. – Промямлила она.

Она перешла на Вы?

Она приказала отвязать меня. Затем женщина отвернулась, и по её дёргающимся дряблым плечам я понял, что она плачет, а плачь равномерно переходит в рыдания. Она, не глядя не меня, махнула рукой куда-то в мою сторону, и люди отвязали меня, снова подняли над головой, но уже нежно, словно кого-то важного, и понесли в сторону ворот, из которой вышла сама толстуха.

Открытые ворота всасывали меня и толпу как пылесос. Я услышал даже характерный звук. Тьма, а затем вновь светло. Я увидел позолоченную исповедальню, освещённую невидимым для меня источником. Медленно спустив с поднятых рук, меня поставили прямо перед шторой. Я обернулся к ним, а они смотрят как один на моё тощее и опять голое тело. Медленно пробираясь через толпу, ко входу в исповедальню подошла великанша с заплаканными глазами. От обильных слёз помада с её губ почти стекла, обнажив глубокие порезы. Подняв голову, она закричала куда-то в пустоту: «Простите меня!».

Я вздрогнул, но остался стоять на месте. Она опустила голову, всхлипнула ещё раз. Из толпы ей поднесли одежду. Это белая ряса с жёлтыми полосами. Она аккуратно взяла её и передала мне. Я трясущимися руками принял этот неожиданный подарок.

– Отдохни. – Полушёпотом сказала женщина, потупила голову и отвернулась. Она стала медленно уходить, а за ней пошли и люди с открытыми ртами. Я остался один. Золотая исповедальня и больше ничего. Надо мной что-то источает свет, и я вижу лишь четыре квадратных метра вокруг себя.

Мои глаза были округлены, и этими обезумевшими шариками я всматривался в уходящую толпу. Звук закрывающихся дверей сказал мне, что я побуду немного один.