Читать книгу Шутка - Роман Шмыков - Страница 4

Я очнулся в больничной палате. Так резко дёрнулся, будто упал с полуметровой высоты. Я вдохнул столько воздуха, сколько вообще могли вместить мои уставшие лёгкие. Больничный халат на мне был почти жёлтым и вонял просто отвратительно. Я б его снял, но кроме него вокруг ничего не было, чтоб его заменить. Я его оставил.

Глаза болят. Лоб чугунный, и словно этим чугуном я с разбегу ударился о стену. Стены. Что с ними? Облупленные. Серые. Справа от меня стоит ваза с засохшими цветами. Над ними стая мух. Такие жирные, что в желудке забурлило. До этого зрелища я чувствовал лёгкий голод. Хорошо, что я был голодным – иначе мой обед оказался бы на полу.

Я попытался встать с кровати. Руки такие худые! Как два костыля. Ими я еле упёрся и опустил вниз две тощие ноги. Мои ступни покрыты венами. Пальцы скрючены, а ногтями можно резать по дереву. Я упал, как только убрал руки с постели. Головой прямо об пыльный кафельный пол. Вся сухая грязь взмыла в воздух и забила моё горло горькой пробкой, а я не могу встать, чтобы хотя б вытереть лицо. Я пытаюсь, но тело меня не слушается. Оно всё трясётся, а мои сигналы до него не доходят. Я начинаю задыхаться. Собрав единственные силы, что бились где-то глубоко в моём теле, я перевернулся.

На глазах мутная плёнка. Я протёр её пальцами, сухими и кривыми, словно ветки умершего дерева. На потолке висела лампочка и светилась жалким бледно-жёлтым оттенком. На окне, прямо рядом со мной стоят толстые решётки. За окном светло, но пыли так много, что кроме этого случайно попавшего в комнату света ничего больше не видно. Я повернул голову направо – там деревянная, заколоченная заплатами в виде досок, дверь с кормушкой прямо посередине. Там шаги.

Всё громче и ближе. Тяжёлые шаги и звук металлических толстых цепей. Я слышу звериное дыхание. Когда это прошло мимо моей двери, все стены затряслись и пыль с них упала на и без того грязный пол. Дверь приоткрылась, и я услышал дыхание, будто соединённое из двух – человеческого и свиного. Тяжкие шаги сменились на бег и пропали где-то во тьме пространства за дверью. Я опёрся на локти и привстал. Передо мной открытая дверь, за ней – тьма. Так вот, к чему я пришёл.

Из этой черной бездны вылетел маленький белоснежный мотылёк. Он пролетел комнату по периметру и сел между моих ступней. Мне казалось, будто он изучает меня, и я как заворожённый смотрел на него, как вдруг из за полуоткрытой двери ко мне ворвался голый обезображенный старик. На его лысом черепе были шелушащиеся бардовые коросты, крошащиеся при каждом его шаге. Охристая кожа напоминала покрытие ботинок. Он вертелся вокруг своей оси с криком, будто на вдохе, а из его рта вылетали точно такие же белые мотыльки. Он пытался их поймать и снова засунуть обратно, но как только он разжимал беззубые челюсти, из него вылетали ещё мотыльки и кружились над нашими головами.

С потолка медленно начала осыпаться серая штукатурка. Запахло мокрым асфальтом. Время будто замедлилось и комнату наполнил звук моего дыхания. Я аккуратно стал ползти спиной к стене, пытаясь отдалиться от старика. А он, будто ощущая запах моего страха, двигался в мою сторону, хотя я был уверен, он слеп. Его почти полностью белые глаза напоминали два треснутых шарика от пинг-понга.

Я описываю круги по комнате, всё так же бесшумно ползком перебираясь из угла в угол, а он медленно шлёпает своими необычно огромными ступнями по голому полу. Через раз я слышу, как его длинные ногти на ногах клацают по бетону. С каждой секундой он всё ближе и ближе и скоро сможет буквально дотянуться до меня. Но всё произошло чуть быстрее. За торчащий из стены гвоздь я зацепился халатом, и достаточно громкий звук рвущейся ткани подсказал старику, где меня ловить.

Он словно почувствовал меня и упал ровно передо мной на колени, схватился за ворот моего халата и прижался почти носом к моему носу. С его губ, покрытых чешуйками крыльев насекомых, капала прозрачная жидкость.

– Помоги! Сука! Помоги мне!

С каждым его словом комнату заполняли сотни летающих белых точек.

– Что я? Как я могу помочь?! – завопил я, стараясь отползти от него хотя бы на сантиметр. В его глазах была пустота. Сплошное бельмо.

– Поймай их!

Он отпустил меня и отклонился назад, всё так же сидя на коленях. Старик принялся с безумной скоростью царапать себе грудь, а из-под его ногтей, будто из пульверизатора, летели микроскопические капли тёмной багровой крови. Вскоре он убрал руки от груди и сильно изогнул спину, подняв голову к потолку, и истошно закричал. Тут его рёбра разошлись, и целая туча мотыльков вылетела наружу. Старик захлёбывался теми, что вылетали из его горла и ноздрей. Он расставил руки в стороны и бился в конвульсиях. Вылетевшие насекомые принялись стучаться о стекло и почти закрыли весь скудный свет, проходивший внутрь. Лампа на потолке разбилась, мелкие осколки посыпались на нас, а вот глаза старика светились как прожектор на маяке. Когда последний мотылёк покинул тело старика, тот упал, медленно, как лист бумаги, рядом со мной. У меня сбилось дыхание. Точнее, почти пропало. Эта жуткая картина до сих пор стоит в моей голове словно фотография.

Тощее тело начало растворяться в воздухе и вскоре совсем пропало, будто и не существовало никогда. Дверь с оглушающим скрипом открылась полностью. Я бы поставил всё на кон в споре – её точно кто-то открыл, но я никого не видел в полумраке коридора снаружи.

Медленно встав, я похромал к двери. Ноги гудели, словно были утыканы сотней другой тонких игл. Сердце стучит равномерно, но так быстро, что виски пульсируют, а чёткость зрения увеличилась в несколько раз. Когда глаза более-менее привыкли к полумраку, я увидел два длинных коридора – направо и налево. По обе стороны, что и моя, были комнаты, бесконечное их множество. Но ни единого звука.

Вообще никакого.

Ни случайного сквозняка, ни шороха шагов. Мотыльки за моей спиной испарились. Я один посреди всеобъемлющей тишины.

На полу битое стекло, а я на босую ногу чуть не ступил прямо на зелёные осколки. Бутылки? Обернулся и придумал, как мне исправить положение. Я оторвал от старой почти коричневой простыни, вонявшей одеждой, пролежавшей слишком долго во влажном шкафу, несколько полотен и туго, в несколько слоёв, обмотал ступни. Попробовал ступить за порог. Удачно. Осколки не впивались в кожу, а это значит, что я могу выйти от сюда, чем бы это место ни было. Хотя бы в теории. Я пошёл налево.