Читать книгу Агент Геката - Сергей Тюленев - Страница 4

Еще раз мысленно проходя весь план, сама того не замечая, она наклоняла голову то влево, то вправо, мысленно проговаривая наиболее вероятные реплики предполагаемых жертв, представляя их действия. Все складывалось; все было продумано до мелочей. Сколько идеально продуманных убийств терпели фиаско из-за каких-то ошибок в расчетах или из-за вмешательства непредвиденных обстоятельств! Как в путешествиях с несколькими пересадками: опоздаешь на одной станции, и вот пошло-поехало, все планы рушатся, тут не успеваешь, потом там – эффект домино. Поэтому она учла чужой опыт и научилась на чужих ошибках. Главное – максимально полный контроль всех «вводных», тогда нужный результат будет обеспечен.

За окном красиво садилось солнце. «Достойно романа, только в детективах пейзажи не самый популярный прием, нужно действие, действие, экшен! А зря…» – подумалось ей. В реальной жизни и к окну подойти успеваешь, и о пейзаже вот подумать… Ноябрьские деревья уже обтрепал ветер; голые, они торчали из мерзлой земли как натыканные черные палки, за которыми, как за частоколом, прощаясь, блистало – не меньше! – светило. Но сбоку уже призраком просвечивала луна, богиня Геката. Геката всегда влекла ее, но тогда она, конечно, не могла догадываться, какую роль богиня сыграет в ее судьбе.

Отошла от окна. Еще раз обвела комнату взглядом. Все на месте, ничего подозрения не вызовет. Все просто, обыденно, даже скучно. В углу застыл обрюзглый шкаф. Рядом тахта лакейски прогнула спину, садитесь, мол, пожалуйста. Стулья окружили стол, который будто приглашал: ну, ставьте, ставьте свои бокалы с отравленным вином…

Нет-нет, слишком банально, избито! В ее сценарии никаких бокалов, в которые незаметно подбрасывают таблетку или порошок, которые, шипя, растворяются. Дурной тон! Весь этот средневековый драматизм! Пошло! Нет, она была дама утонченная.

На столе стоял свежезаваривавшийся чай, печенье, джем, розетки, чашечки на блюдцах. Рядом со столом стоял небольшой секретер с (как бы) небрежно оставленной недавно читанной книгой (женский роман). Книга лежала поперек альбома с фотографиями в темной бархатной обложке. В углу рядом с окном держался молодцом фикус. В общем, все как обычно и как везде, ничего примечательного…

О миссис Клэр Бэйтс было известно, что она была матерью двоих детей, которые гостили где-то у ее тетки в Бретани. Многие считали ее хоть и довольно симпатичной, но, в сущности, ничем не примечательной женщиной. Одевалось неброско, но всегда опрятно и, можно сказать, буржуазно. Конечно, заметим мы в скобках, этот образ себя она создала сама. Все эти рюши, банты, длинноватая по нынешним модам юбка… Подружилась с местными, как она сама думала о них, «индейками с трюфелями»; смотрела на молодежь обоих полов с опаской, опасаясь их природного радикализма; неизменно сообщала в полицию, когда становилась свидетелем или обнаруживала молчаливые, но не менее красноречивые результаты актов вандализма общественной собственности, типа поломанных скамеек в городском парке и т.п.; когда пила чай, держала чашечку, несколько жеманно отгибая мизинец; была мастерица, когда нужно было, играть погруженность в себя, которая, однако, никогда не отпугивала, ее всегда можно было окликнуть, и она с готовностью возвращалась в окружающую ее реальность. Несмотря на то что она прожила в городе Миддлсборо всего-то пару месяцев, к ней уже привыкли, ее узнавали, с ней здоровались, обменивались светскими новостями – одним словом, ее приняли.

Сцена была подготовлена. Пришло время начаться действию. И оно вот-вот начнется. «Вот-вот» – это прямо сейчас…

В дверь, будто подслушав ее мысли, постучали.

«Наконец!»

Когда она открыла дверь, перед ней предстали две старушки, два божьих одуванчика, сестры Вудбридж. Они заохали, заахали, замахали руками, полезли в объятия и, конечно, с поцелуйчиками в щеки.

– Ох, мы так замерзли. А у Вас так тепло, так уютно!

– Ах, Вы видели закат? Ну, просто с картины!

(«Да уж, закат специально для вас».)

– Пожалуйста, проходите в гостиную, – остановила Клэр обрушившийся

на нее поток любезностей. – Пожалуйста, чай, свежая выпечка.

– Ох!

– Ах!

– Как у Вас мило, дорогая!

Сестры-сластены (она это знала), как маленькие дети, набросились на печение, джем, лишь изредка вспоминая о том, что надо бы запивать все это чаем.

Задача – показать семейный альбом. Им, конечно, пока они не прикончат печенья, трудно будет сконцентрироваться, но ей их концентрация или искренность интереса были совершенно неважны.

Казалось, никакие правила приличия не могли оторвать сестер от стола. Мэдж, младшая из сестер, держала два одинаковых печенья в обеих руках. «Дорвалась!» – подумала Клэр и мило улыбнулась. Только время от времени, сменяя причмокивания и, реже, прихлебывания, раздавались дежурные вопросы о том, нравится ли ей здесь, не скучно ли, ведь жизнь здесь изо дня в день так монотонна, они-то привыкли, а вот новичку, небось, непросто…

– В этом-то и прелесть!

– А Вы устали от шума?

– Ну, знаете, когда двое детей. Подростки. Мне и их достаточно, но они ведь еще друзей водят!

– Ох!

– Ах!

– У нас самих сосед, такой шумный, такой шумный! – Это Морин, старшая, вставила свои две лепты.

– Да ему уж лет тридцать, Морин! – одернула сестру Мэдж.

– Да?!! – Искреннейшее, как у ребенка, удивление.

Беседа по дюйму отклонялась куда-то в сторону от нужного направления, и Клэр подкорректировала траекторию:

– Ну, мои еще тинейджеры, двенадцать и тринадцать.

– Ах! Какая прелесть!

– Погодки – это хорошо. Вот у нас тоже небольшая разница, это так помогает в общении: общие интересы, понимаем друг друга с полуслова.

– А наш сосед живет один, хотя по ночам, мне кажется, он там не всегда один, – еще раз рискнула поделиться своими наблюдениями Морин, с опаской косясь на сестру.

Между тем сестры стали проявлять признаки насыщения: у Мэдж осталось только одно печенье, которое она надкусила, но теперь просто держала, а Морин боролась с подступающей легкой отрыжкой, ее глаза пучились, она срочно заглотнула чаю. Сестры стали постепенно переключаться на разговор и наконец пошли более детальные вопросы о детях, впрочем, ответы все еще не в полной мере проникали в сознание спрашивающих. Но Клэр это не было важно, хотя она делала вид, что «разоткровенничалась» и даже поделилась своим беспокойством о предстоящем университетском образовании детей: хотелось бы в Кембридж или Оксфорд, но ведь это так дорого!

Важно для Клэр было то, что тема семьи утвердилась как центральная в разговоре. Тут-то она и предложила полистать альбом.

– Ах!

– Ох!

– А это кто?.. А, ясно. Очень породистое лицо, наверняка, достойные родители.

– Ах! А вот и детки. Какие милые, мальчик и девочка. А как, Вы говорите, их зовут?

И потом наступало главное – гвоздь программы. Открывался разворот страниц девятнадцать и двадцать.

– А это кто?!! Смотри, Мэдж, ты видишь? Милая Клэр, это… Ваш… муж?

– Ну, не совсем муж, скорее, ошибка молодости, – замялась Клэр. – Это отец детей, мистер Вудбридж.

– Но ведь Вы Бэйтс.

– Это фамилия моего, как бы это сказать, второго, ну, или официального мужа. Он там дальше будет.

– А как зовут Вашего… этого, первого мужа?

– Гарри. А что?

– Гарри Вудбридж?

– Да.

Глаза у сестер округлились, рты открылись от удивления. Они будто по команде медленно повернулись друг к другу и превратились в соляные столбы с разинутыми ртами и округлившимися глазами.

Долгая дрампауза.

– А в чем дело? – спросила «озадаченная» Клэр.

– А Вы знаете нашу фамилию?

– Ну, конечно: мисс Морин Вудбридж и мисс Маргарэт (Мэдж) Вудбридж. А в чем дело?

– Это наш брат… – медленно проговорила Морин, а все еще не оправившаяся от изумления Мэдж только тыкала пальцем во вставленную в специальные фигурные надрезы на странице альбома фотографию, на которой был запечатлен молодой широко улыбающийся парень.

(«Замечательно! Потычь, потычь, Мэдж!»)

Морин судорожным жестом выхватила из сумочки очечник, дрожащими руками достала очки, у нее не сразу получилось раскрыть дужки, наконец очки водружены на нос. Она выхватила альбом из рук сестры и поднесла его к самым очкам.

(«Потрогай и ты, Морин, а то все издалека да издалека! Разве так семейные альбомы смотрят?!»)

А дальше, естественно, последовало выяснение. Сравнение фактов убедило сестер в том, что их брат – их брат. Как оказалось, беспутный! Морин признала, что всегда это подозревала и припомнила пару из своих детских обид на Гарри. Оказывается, скрывал до смерти («конечно, надо признать, ранней, безвременной»), что у него была женщина! Фактически жена! Да еще и дети! И вот только благодаря чистому совпадению…

Клэр уверяла сестер, что и подумать не могла, что у ее «первого» мужа («Гарри муж»!) есть сестры, что когда познакомилась с ними, ей в голову и не пришла мысль, что они и Гарри одни и те же Вудбридж (мало ли Вудбриджей на свете!).

– Можем ли мы чем-нибудь помочь?

– Да, Вы так скромно тут живете…

– Ну что вы! Даже не думайте! Мой второй муж (он скончался два года тому назад), – была утерта накатившаяся предательская слеза, – оставил мне достаточно. По крайней мере, на жизнь хватает, пусть и скромную.

Тут старушки засуетились, альбом досматривать не стали – стали собираться, пора, мол, и так засиделись, за угощение спасибо…

Вечер не был исключением из неизменно соблюдавшегося сценария: раскрывшаяся тайна создавала у гостей (ну и конечно, у хозяйки) чувство неловкости; после этого трудно было продолжать ничего не значащую и никого ни к чему не обязывающую светскую болтовню. Гости стали прощаться.

Когда дверь за ними закрылась, Клэр довольно, а внимательный наблюдатель заметил бы, и несколько зловеще (взгляд стал острым, с прищуром, вокруг глаз собрались характерные мелкие морщинки) улыбнулась. Разве что руки не потерла…

На следующий день хозяйка съехала с квартиры и исчезла из города.

Что же произошло? Внешне ничего особенного, состоялось банальное чаепитие с ничего не значащей, ну или почти, болтовней. Но и курицам, гулящим по двору, может казаться, что они просто гуляют, – между тем как дни их сочтены…