Читать книгу Агент Геката - Сергей Тюленев - Страница 9

Никто не знал, как лечить сонную болезнь. Не был выявлен даже переносчик. Подозревали вирусную природу заболевания. Большинство заболевших умирали, но кто-то выздоравливал и выздоравливал сам, без помощи медиков (их флёр-д’оранжер не помогал). Посчастливилось и Мэгги.

Два месяца недуг владел телом девочки. Бросал в дрожь, жег жаром, ей казалось, что ее живьем поджаривали на огне, а потом и всегда вдруг, внезапно наваливался тяжелый, долгий, мучительный сон с кошмарами, от которых не было спасения, не наступало пробуждение; мучение, казалось, длилось бесконечно. Один страшный сон сменял другой. За ней гнались чудовища, ее душили злодеи, ее пугали призраки, плясали бестелесные маски, она видела себя в лесной чаще, где за ней гнались волки, медведи, налетали коршуны. Она задыхалась, молила о пощаде, стонала, кричала, звала на помощь, отбивалась.

Будто сквозь пелену она ощущала, как ко лбу ей прикладывали какие-то холодные тряпки, давали пить, но она не просыпалась. Морок не отступал, не отпускал, напротив, обволакивал, стеснял грудь, не давал дышать. Она снова стонала, срывалась в крик, металась в постели. Какой ужас! Какая мука! Кончится это когда-нибудь?!

Все было настолько плохо, что к ней несколько раз вызывали пастора. Отец Джеймс Бондз вначале приходил, полный энтузиазма помочь ребенку, говорил о том, что Бог прибирает тех, кого любит, во младенчестве, что они становятся чистыми, светлыми, белыми ангелами, читал проникновенно, слегка заикаясь, мудрые и горестные стихи из Экклезиаста.

Но с каждым новым приходом энтузиазм ослабевал, он уже не так горячо обещал превращение маленькой Мэгги по преставлении в ангела, мудрость Соломона теряла в его исполнении свою убедительность, а красноречие выцветало.

Поначалу кровать бедняжки окружали и директриса миссис Чарлтон («экстраординарный случай!»), и все дежурные врачи и медсестры и, конечно, Нэнси (независимо от того, ее смена была или не ее). Раз даже оказалась у кровати мать Мэгги, которая как раз пришла навестить дочь, а та – на смертном одре! Но со временем все будто смирились с непоправимостью положения и, хоть и выказывали сожаление, сказывались занятыми (другие воспитанницы, пациентки!), предоставляя пастору Бондзу вершить таинство в очередной раз без них. Неизменно присутствовала одна Нэнси. Нэнси, настоящая мать. Воистину, родители не те, кто родил, а кто воспитал, а в случае Мэгги, кто выходил.

И вот – о, чудо! – Мэгги выкарабкалась, восстала из мертвых. Болезнь кончилась так же неожиданно, как началась. Одним прекрасным утром Мэгги проснулась, и ей захотелось есть. Ей дали овсянки, на которую она буквально набросилась.

Наверное, Бог передумал делать ее своим светлым, белым ангелом. А может, победила юность. А может, упрямство, свойственное Мэгги, недаром Нэнси снова увидела легкие складочки у прищурившихся глаз, напряженное выражение лица, собранные губки.