Читать книгу Повороты судьбы - Василий Варга - Страница 14

Заместитель начальника школы подполковник Перепелка был нашим любимцем. К нему всегда можно было подойти, спросить, пожаловаться, поплакаться, как к родному отцу.

– Ну-ну, будь мужчиной. Надо привыкнуть к строгой воинской дисциплине, а когда окончишь школу, тебе присвоят звание сержанта, поставят на должность командира отделения, самому придется быть таким же требовательным. Без этого не сможешь руководить отделением. Повышает голос сержант, а ты слушай и говори: виноват, вот все, что от тебя требуется, а ты нервничаешь, обижаешься, как мамкин сынок.

– А почему нас лишают сна? Кровать по несколько раз заставляют заправлять? Письмо, полученное от родителей, только сидя на толчке, можно прочитать. Сержант унижает нас, обзывает всякими непристойными словами. Сержант Артемьев… от него жизни нет…

– Я поговорю с ним.

– О, не надо, товарищ полковник. Наши сержанты – мстительные люди, а нам служить – во сколько, – упрашивал я подполковника со слезами на глазах.

Подполковник Перепелка мало что мог сделать. У него у самого были нелады с начальником школы. Начальник школы был настоящий солдафон, служака, всегда требовал жесточайшей дисциплины в школе, сам любил орать на курсантов, не выбирал выражения, подавая тем самым нехороший пример сержантам, непосредственным руководителям курсантов. Кроме того, среди сержантов шло тайное соревнование, кто больше может унизить подчиненного и в этом первое место принадлежало сержанту Артемьеву. За ним пытался тянуться сержант Сухэ, дебил, плохо говоривший по-русски, и это ему сильно мешало.

– Я хочу привести пример, – сказал начальник школы на одном из совещаний сержантов. – Старший сержант Артемьев…

– Вы ошиблись, товарищ майор, – сказал сержант Кошкин. – Артемьев всего лишь сержант.

– Уже старший сержант, – сказал майор, так вот старший сержант Артемьев умеет держать дициплину во взводе. У него четкий голос, соленое словцо, от коего солдат начинает бледнеть и говорит: слушаюсь; и прочие методы коммунистического и воинского воспитания. Я это приветствую. Берите пример, слюнтяи.

– Да, но курсанты падают в обморок, когда их воспитывает сержант Артемьев.

– Старший сержант Артемьев! Сколько можно говорить? А то, что курсанты падают в обморок, ну и что, пусть падают, как падают, так и подымутся. На сегодня фсе, фстать! На сегодня фсе. Разойдись!

Подполковник Перепелка сидел, не шевелясь.

– Ты что—то хотел сообщить. Я тебя слушаю, демократ.

– Я думаю, что к этой молодежи должен быть другой подход.

– К этим сосункам? Гм, тоже мне. Да их надо давить как мух. Пусть закаляются. Может еще материнскую сиську прикажете им доставить, товарищ зам? И откуда у тебя все это? Обычно наши земляки – боевитые парни, что ж это ты так, слюнтяй?

Степаненко достал потертый блокнотик из внутреннего кармана кителя, долго листал, насупив брови, а когда нашел, просветлел.

– Вот тут—то, наш дорогой Ильич: если враг не сдается – его уничтожают, чем больше мы расстреляем по любому поводу – тем лучше. Далее… стрелять, стрелять и еще раз стрелять. У Ленина надо учиться, фсе. Можете быть свободны.