Читать книгу Негосударственный строй - Александр Степаненко - Страница 15

*****

В категории внешних функций государства первой, как правило, выделяется внешнеполитическая функция.

«Внешнеполитическая функция – развитие дипломатических отношений между государствами, заключение международных договоров, участие в международных организациях».

Подразумевается, понятное дело, – в интересах представляемого народа, общества.

С формальной стороны, все перечисленные виды деятельности, конечно, присутствуют. Однако вряд ли можно найти хотя бы одну признанную в своих границах (а часто и непризнанную) страну, власти которой (формальные или реальные) не проявляли бы хоть какую-то международную активность: не рассылали бы послов и временных поверенных, не подписывали бы договоров, не пытались обрести представительство в международных и межгосударственных организациях. Данная активность, собственно говоря, как раз необходима хотя бы для того, чтобы обрести и поддерживать формализованные атрибуты наличия государства.

Вопрос, стало быть, не в движении как таковом, а в направлении и продуктивности этого движения. С этой точки зрения, увы, нам похвастаться нечем. На международной арене современная Россия существует, в основном, за счет потенциала, сформированного во времена Российской империи и СССР. РФ нещадно эксплуатирует этот «не свой» ресурс, беззастенчиво «раздувая щеки» и пытаясь изображать из себя на международной арене достойного преемника предшествующей государственности – достойного и, конечно, сопоставимого по степени влияния и значимости.29 Несмотря на отсутствие каких-либо реальных оснований для этого, руководство России пытается вести себя в международных отношениях как сверхдержава, хотя, на самом деле, страна, конечно, давно ею ни по каким параметрам не является30. Все регалии России в различных мировых организациях объясняются довольно просто: наличием у нее второго по величине в мире ракетно- ядерного потенциала; но этот потенциал наша страна в ее нынешнем состоянии также получила по наследству и даже поддерживать его в надлежащем состоянии у нее не очень-то получается. Только благодаря былой мощи государства, правопреемником которого, в силу географических обстоятельств, стала РФ, мы до сих пор располагаем правом вето в Совете безопасности ООН; только из-за наличия этого устрашающего арсенала, а вовсе не благодаря гениальной экономической политике российских финансовых либертарианцев, якобы позволившей нашей стране войти в клуб экономически развитых стран, РФ была до недавнего времени облагодетельствана членством во всякого рода восьмерках и двадцатках.

При этом современная Россия, то есть страна, государственность которой берет отсчет от момента распада СССР, никакими серьезными достижениями на внешнеполитическом поприще похвастаться не может. Не хочется здесь повторять всем известные банальности относительно вполне очевидного процесса по выдавливанию нас из ареалов зримого и незримого присутствия, причем по выдавливанию, которое осуществляется не столько даже классическими дипломатическими или военными методами, сколько посредством весьма эффективного внутриполитического лоббирования.31 Если уж о чем-то и вести речь, так это о попытках качественно видоизменить механизмы этого влияния и выстроить его на основе применения экономических, а не военно-политических рычагов.

Как условно либеральная, так и условно государственная российская пропаганда уже более двадцати лет упрямо капает на мозги своей аудитории утверждениями о том, что военно-политическое подкрепление дипломатических усилий на мировой арене давно и безвозвратно устарело как подход и что гораздо более эффективным средством повышения влияния той или иной державы является поддержка дипломатии экономической мощью. Здесь, как представляется, налицо характерное упрощение с использованием сразу двух сбивающих аудиторию с толку приемов убеждения: противопоставление друг другу успешно взаимодополняющих на деле факторов и оперирование ложным контекстом исторического прогресса.

На самом деле, успехи любой державы во внешнеполитической области всегда достигались и продолжают достигаться поныне исключительно сочетанием всех инструментов: дипломатических, политических, экономических и военных.32 Степень применения тех или иных из них зависит от текущих задач, которые ставит перед собой государство. Другое дело, что здоровая, должным образом сбалансированная и развитая экономика при этом является жизненной основой благополучия общества и государственной мощи; а стало быть, само наличие различных механизмов внешнеполитической активности находится от состояния экономики в прямой зависимости.

Чтобы не ходить далеко за примерами и не вступать в дискуссии про «современность» и «несовременность», достаточно обратиться к опыту ведущий мировой державы текущего момента.

Базой для роста роли США в мировой политике, безусловно, стала финансово-промышленная мощь этой страны. При этом на текущие позиции Соединенные Штаты сумели выйти на фоне критического ослабления своих мировых конкурентов в ходе Второй мировой войны, причем ослабления также, в первую очередь, экономического. Великобритания нуждалась в помощи США с начала войны; после войны разоренные европейские страны также нуждались в поддержке для восстановления разрушенного хозяйства. Американцы, пользуясь моментом, навязали Британии свои экономические условия33, позволившие им, в итоге, и окончательно оправиться от экономического кризиса, и выйти на лидирующие позиции в мире. То есть – умело использовали и экономические, и политические инструменты. При этом, уже на том этапе США в качестве дополнительного (а временами и основного) аргумента убеждения начали активно использовать военную силу. Так, например, в ходе десантных операций в конце Второй мировой, – операций, формально направленных против Германии, – США разместили в Европе весьма значительный воинский контингент, который фактически ее так до сих пор и не покинул.

В дальнейшем, как на этапе соперничества двух супердержав, так и после распада СССР, в своей внешнеполитической деятельности Соединенные Штаты продолжали весьма активно использовать как политико-экономические, так и чисто военные инструменты. Начиная с тридцатых годов прошлого века, американцы активно наращивали мощь своего флота и морской авиации, фактически создавая тем самым передвижные военные плацдармы, способные достаточно оперативно переносить тяжесть военного воздействия в любую точку мира. Более того, американский авианосец, на текущий момент, не в меньшей степени, чем американский доллар является символом лидерства США на мировой арене. Такие вот «устаревшие» аргументы…

Если же говорить о нашей стране, то действительно определенной проблемой СССР был излишний упор исключительно на военные методы влияния, при идеологической зашоренности в политической области и недостаточном внимании к использованию экономических рычагов (и даже просто неумении их использовать). Расширение политического влияния СССР понималось исключительно как поддержка идейно близких режимов, а экономического – как практически дармовая им помощь. При этом военно-политические притязания СССР не подреплялись должным образом экономической мощью34, что, в конечном счете, позволило США и их союзникам просто «загнать» нашу страну в гонке вооружений.

Таким образом, упомянутое видоизменение инструментов влияния с отказом от военно-политических инструментов в пользу экономической составляющей представляет собой не что иное как информационное прикрытие внешнеполитического отступления современной России на всех фронтах. Собственно, сами экономические «успехи» нашей страны за последние двадцать лет (превращение страны в газонефтяную «банановую республику»), а также и перспективы на ближайшие несколько десятков, наличествующие благодаря этим успехам, уже сводят на нет всю подобную аргументацию.

Иначе говоря, исполнение внешнеполитической функции российским «государством», также, как и во всех предыдущих примерах, при внешнем соответствии, больше напоминает ее неисполнение.