Читать книгу Негосударственный строй - Александр Степаненко - Страница 8

*****

«Политическая функция – обеспечение политической стабильности, выработка программно-стратегических целей и задач развития общества».

Политическая стабильность – довольно часто звучащее в отношении современной России пропагандистское клише. В соответствии с основным информационно-пропагандистским посылом, без устали индоктринируемым населению посредством медийных инструментов, в России, после десятилетия политических бурь и общественных потрясений, к началу 21 века, благодаря личным качествам и мудрым усилиям Владимира Путина, установилась небывалая политическая стабильность (слегка, правда, пошатнувшаяся в период президентских выборов 2012 года, но лишь слегка).

Что, однако, понимается здесь под политической стабильностью и, соответственно, нестабильностью? Как представляется, повторяя как заклинание слово «стабильность» лояльная Путину пропаганда, равно как и все окружение президента, равно как и сам президент, понимают под этим отсутствие массовых протестов и серьезных очагов сопротивления центральной власти (таких, существованием которых нельзя пренебречь). С этой точки зрения утверждение о наличии «стабильности» не лишено серьезных оснований: этих явлений в том масштабе, в котором они существовали в 90-е годы, сейчас и впрямь нет.15

Вместе с тем понятие «политическая стабильность» очевидно шире, чем просто отсутствие зримого социального взрыва. Политическая стабильность включает в себя очень многое: здесь и исправно работающие механизмы формирования властных структур (включая наличие опыта цивилизованной смены власти), и развитое гражданское общество с налаженной обратной связью между властью и обществом, и цивилизованная (то есть в рамках легитимных механизмов) политическая активность населения, и уверенность граждан (подданных) в завтрашнем дне, и, соответственно, опирающаяся на реальную поддержку избирателя (читай, народа) власть, да, в общем, и много чего еще.

Со всем с этим в России, очевидно, существуют проблемы. Механизмы формирования властных структур целиком и полностью превращены в профанацию. Выборные процедуры полностью девальвированы откровенным использованием финансового и административного ресурса для достижения на них искомого результата. Цивилизованной передачи власти – то есть спокойного, без живодерства, перехода власти от одних политических сил к другим – в современной истории России не случалось еще ни разу. Достаточно сказать, что смена главы государства все три раза осуществлялась через открытое оглашение желаемого «преемника» действующим президентом и все три раза в результате «выборов» именно «преемник» и принимал высший государственный пост. Вряд ли такой механизм формирования власти можно всерьез рассматривать как демократический.

Как следствие – имеющая мало аналогов в современном информационном мире политическая пассивность населения: даже на выборах главы государства с трудом удается натянуть необходимую половинную явку. Как бы ни сглаживала торчащие углы пропагандистская машина, этот очевидный показатель недовольства общества, его недоверия к власти скрыть не получается: половина даже не населения, а только избирателей, просто не желает тратить свое время и силы на то, чтобы дойти до избирательного участка. Причем самый низкий уровень активности наблюдается в крупных городах, где добраться до этого участка не составляет никакой проблемы. Люди не ощущают процедуру выборов как нечто, способное повлиять на их жизнь.

Результатом этого является огромный разрыв между властью и обществом. Власть в этой ситуации является не легитимным аппаратом управления общественной жизнью (то есть, собственно, государством), опирающимся на осознанную волю общества – власть является своего рода «вторым народом», проживающим на той же территории; причем «первый народ» воспринимает «второй» как узурпаторов, завоевателей, тогда как, в свою очередь, «второй народ» чувствует себя как в осажденной со всех сторон кровожадной ордой крепости.

Понятно, что в подобной ситуации говорить о «выработке программно-стратегических целей и задач развития общества» тоже не приходится. Последние два десятилетия Россия существует без национальной идеи, без идеологии, без заслуживающего какого-либо обсуждения стратегического взгляда на пути экономического развития страны, без промышленной политики, без понимания своего места в мировой экономике и в мировой политике, без адекватной военной и военно-политической доктрины и т. д. То есть в каком-то виде это все, конечно, существует, но в реальности является маскировкой отсутствия, поскольку даже имеющееся никоим образом не коррелируется с реальной практикой принятия решений. Целью создания этих документов является не появление качественной идеи, а пиаровское прикрытие отсутствия в России государства и извлечение коммерческой выгоды из пиаровского процесса.

В итоге, страна, до сих пор имеющая самую обширную территорию в мире, вот уже два десятилетия является кораблем без курса. Самая масштабная задача, которую за это время сумело накреативить так называемое государственное руководство (и та – в части, скорее, экономики, чем политики), – «удвоение ВВП» – поражает как своей чисто мифологической символичностью16, так и беспомощной бессмысленностью. Даже будучи гипотетически решенной (а это выводит Россию по данному показателю примерно на уровень Японии, отставание от США и Китая в 4—5 раз), задача «удвоения» сама по себе не решает никаких проблем, поскольку для обеспечения стабильного и устойчивого положения внутри страны и обеспечения ее, в масштабном понимании этого слова, суверенитета, гораздо важнее не объем, а качество ВВП. «Удвоение» как таковое является призывом к наращиванию на пределе возможного основного на текущий момент сектора экономики России – добычи сырья, а, значит, одновременно, к консервации тупиковой, гибельной для страны сырьевой модели ее экономики, к разбазариванию в короткие сроки уже далеко не настолько, как лет пятьдесят назад, богатых полезными ископаемыми недр. Без диверсификации промышленности, без ее комплексного развития, без возрождения варварски уничтоженных технологичных отраслей, без создания новых, содержательных и производительных, направлений развития промышленности и сельского хозяйства, удвоение производства вообще не является благом для страны, не говоря уже об усилении ее зависимости от потенциальных мировых кризисов, неизбежно связанных с падением цен на полезные ископаемые и продукты их переработки.

Но даже и эта задача оказалась России не по силам. В условиях якобы имеющей место в России «политической стабильности» российские корпорации по-прежнему упорно отказываются от любых проектов с горизонтом планирования длиннее пяти лет. Несмотря на «стабильность», они по-прежнему не хотят инвестировать средства в разведку и доразведку недр, в разработку крупных и уникальных месторождений, предпочитая обеспечивать рост добычи или хотя бы сохранение ее текущего уровня за счет применения варварских методов добычи, сокращающих сроки выработки и коэффициенты извлечения недр. Десятки лет ведутся разговоры, пишутся доклады и рисуются презентации на тему освоения восточносибирской нефтегазоносной провинции, но вертикально-интегригрованные, по примеру мировых лидеров, российские нефтяные компании, успешно внедряющие мировые стандарты финансовой отчетности, аудита и социальной ответственности, торгующие свои акции на самых уважаемых биржевых площадках, не спешат объединять усилия в обеспечении для себя стабильного, предсказуемого и богатого будущего, а предпочитают продолжать копаться на Волге и в Западной Сибири, благо там все нужные организационные усилия были предприняты задолго до их, лукойлов, роснефтей и газпромов, появления… Какие, собственно, еще нужны доказательства полного отсутствия предсказуемости ситуации в стране, катастрофической неуверенности в завтрашнем дне, если даже фактические хозяева страны – крупнейшие и богатейшие сырьевые корпорации – не желают заглядывать за горизонт одной пятилетки?

Объявленная в связи с провалом «удвоения» «модернизация» (необходимость которой в связи со срывом «удвоения» стала настолько очевидна, что дальше закрывать на это глаза было просто невозможно), естественным образом, превратилась в сплошную профанацию. Отсутствие системной оценки еще остающихся – после длительного развала – в наличии у страны ресурсов не позволяет увязать воедино, в действующий системный механизм отдельные точечные направления «модернизации», придать процессу единый, самораскручивающийся характер. В результате несистемные попытки профинансировать отдельные точки модернизационного роста при отсутствии обоснованных критериев выбора выливаются в свалку жаждущих получения этого финансирования и возникновение крупного бизнеса по «освоению», а если называть вещи своими именами, по разворовыванию, выделяемых средств. В такой ситуации целью инвестиций становятся сами инвестиции, а не достижение позитивного результата. «Модернизация» российской экономики, таким образом, полностью превращается (уже превращена) в профанацию.

В иных сферах, не связанных с финансами столь непосредственно, и вовсе не наблюдается никаких системных действий по формулированию целей и задач.