Читать книгу Происшествие на Колесе. Несколько моментов из истории борьбы с бесами - Александр Трифонов - Страница 15

И вот с этой-то целью мы без малейшего промедления последуем за Главным Энергетиком, который в это самое время спешил побыстрее попасть в свою Мастерскую и уже всеми своими помыслами как бы уже находился в ней. Призывали же его туда не сами по себе дела в руководимой им Мастерской, а острое желание поскорее сделать один очень важный для него звонок, и для этого как раз ему и нужен был городской телефон, лежавший на его письменном столе в его личном кабинете, в дальнем углу. Кабинет представлял собой довольно большую комнату, сделанную лично для него, специально, по сути, отгороженную для него и отделённую от остальных помещений Мастерской с помощью сваренных друг с другом больших металлических листов. С одной стороны её, обращённой к верстакам и столам, где работали слесари и наладчики оборудования, устроено было большое окно, начинавшееся примерно на уровне живота всякого человека, стоявшего в полный рост, что позволяло тому, кто сидел в кабинете за столом, то есть самому Главному Энергетику, оставаться невидимым для досужих взоров рабочих, корпящих над ремонтом очередного силового шкафа или какого-то другого оборудования, но, встав из-за стола, он имел возможность быстро обозреть всё пространство мастерской и убедиться, что его подопечные заняты делом, а не досужими разговорами или же изготовлением домашних поделок. Такое устройство кабинета обязано было предусмотрительности самого Главного Энергетика и его способности позаботиться о самом насущном, что требовало его начальствующее положение. Но теперь ему было совсем не до забот о коллективе и не до присмотра за проводившимися в мастерской работами.

Едва войдя в свой кабинет, он поторопился сразу же сделать звонок одному своему хорошему знакомому, о котором сейчас мы можем только сообщить читателю, что был он далеко не обычным человеком. Потому-то Егор Фомич и звонил ему, что очень надеялся на его исключительную помощь, будучи абсолютно уверен, что лишь только такой человек и способен разобраться с той опасной, безобразной и совершенно нетерпимой ситуацией, какая сложилась к настоящему моменту в студии. Более того, он серьёзно подозревал и опасался того, что подобная ситуация, по всей вероятности, имела место не только в данной конкретной студии, но ещё и во многих других помещениях и студиях Телецентра. О том же особом человеке пока можно сказать лишь, что он обладал некими духовными свойствами, с помощью каких только и можно было уловить те невидимые и потому очень опасные и трудно обнаруживаемые источники силы, питавшие удушливую атмосферу студии.

Как показали все последующие события, сам их характер и то направление, какое они постепенно приобретали, были, безусловно, обязаны вот этому своевременному звонку Главного Энергетика.

Теперь же, когда мы понимаем, сколь своевременным оказалось вмешательство Главного Энергетика в напряжённую обстановку студии, мы не можем удержаться от того, чтобы не рассказать, хотя бы нескольких словах, каким человеком он был. Если же этого не сделать сейчас, тогда останутся совершенно непонятыми те мотивы, которыми он руководствовался, задумав своим звонком привнести столь резкое и необратимое вторжение новых, освежающих сил в затхлую и мрачноватую атмосферу студии. Атмосферу, создавшуюся исключительно благодаря тем бесчинствам и разнузданным действиям Гадажжёнова и его лохматого горбуна приятеля. Но, главное, ещё и с помощью неких весьма специфических средств и свойств, о существовании которых нам уже давно пора уведомить читателя. Мы имеем в виду те скрытые магические свойства, которыми, безусловно, владел и умело пользовался Гадажжёнов (в некоторой степени и его приятель) в процессе Игры. Теперь должно быть понятно, какими силами ему удавалось перехватывать инициативу у ведущего, восстанавливать против него не только игроков и зрителей, но даже и некоторую часть персонала студии. В результате в студии и происходило то, чего всеми силами добивался этот внешне разболтанный и бесстыжий, но в тайне своей истиной сущности очень расчётливый, холодный и ненавидящий всякое существо демон.

Для своих родных, ближайших родственников и некоторых знакомых Главный Энергетик был обычным Егором, Егорушкой и даже Егоркой, но у себя на работе и во всякой другой более строгой и официальной обстановке он уже не допускал в отношении себя таких вольностей и простецкой отсебятины, но дозволял лишь единственно возможное в этих условиях для себя наименование – Егор Фомич. И тем не менее имя его вряд ли добавит нам что-то новое и особенное о нём, поскольку оно – самое обыкновенное и рядовое. Некоторым косвенным подтверждением тому послужит целиком измышленная автором, но вполне вообразимая ситуация, когда на весёлой сходке молодых людей кто-то из них, вдруг заметив вдали их товарища, неспешно приближающегося к ним, сейчас же крикнет ему: «Эй, Егор!» И сейчас же другой его товарищ, самый бойкий из них и ищущий себе забавы, презрительно фыркнув, повторит старую, заезженную шутку: «Эй, Егор, выходи на двор!» Но довольно уже нам предаваться досужим измышлениям, поскольку уже всем должно быть ясно, что имя Главного Энергетика было ничем не хуже всякого другого. А вот занимаемая им должность в этом Телевизионном Центре, вероятно, сказала бы многое сведущему человеку, но мы оставим в стороне и его профессиональные навыки, и устремим свой взор преимущественно к тайным помыслам и устремлениям его души. Человеком Егор Фомич был весьма достойным, и несмотря на то, что сам характер занимаемой им должности поневоле требовал от него значительной твёрдости характера, упорства и некоторой душевной чёрствости, что понятно тому, кто хотя бы на короткое время мог наблюдать за действиями начальства в отношении их подчинённых или же кто сам какое-то время находился в подобном положении.

Особенно выпукло это проявляется в трудовых, по преимуществу рабочих коллективах, где главным стимулом энтузиазма и устремлённости их к достижению высоких показателей в труде является исключительно лишь величина их материального вознаграждения. Словом, занимаемая Главным Энергетиком должность требовала от него достаточно крепких нервов и твёрдого характера. И тем не менее в тайне своей души он оставался всё таким же нежным и даже чувствительным человеком, каким был когда-то в пору его ранней юности, ещё не познавшим, как груба порою и жестока бывает к нам жизнь.

А для того, чтобы можно было нам представить, с чем приходилось ему иногда сталкиваться, нужно упомянуть об одной странной особенности этого коллектива. Но, впрочем, это в полной мере относится и ко всем остальным существующим в мире объединениям людей, собравшихся выполнить за деньги давно им уже опостылевшую работу, к которой они были призваны ещё с отроческих лет и вполне обучены ей в течение всей своей предшествующей жизни.