Читать книгу Богатство идей. История экономической мысли - Алессандро Ронкалья - Страница 19

Уильяма Петти в основном помнят как основателя политической арифметики[110], которая представляет собой не столько отрасль статистики, сколько расширение области общественных наук новыми идеями и новым представлением о мире, заимствованными из естествознания. С политической арифметикой Петти фактически стремился ввести количественный метод в анализ социальных явлений, чтобы обеспечить их более строгое описание:

[Алгебра] попала из Аравии с арабами в Испанию и оттуда – к нам, и У[ильям] П[етти] применил ее к другим проблемам, помимо чисто математических, а именно к политике, под названием Политической арифметики, путем приведения множества понятий данной области к понятиям чисел, веса и меры, чтобы они могли быть представлены математически [Petty, 1927, vol. 2, р. 15][111].

Эта методологическая инновация отразила то, что происходило в естественных науках в тот период. XVII в. засвидетельствовал новый, количественный, подход к физике, пришедший на смену старому представлению о физике как к описанию воспринимаемых свойств физических объектов; во всех областях научного исследования измерение количественных величин становилось основным исследовательским подходом. Это нашло отражение в материалистическо-механическом представлении человека и мира, поддержанном в особенности Томасом Гоббсом (1588–1679), у которого Петти изучал анатомию в Париже в 1645 г. С точки зрения Гоббса, метод изучения – логика количественных величин (logica sive computatio) – отражал самую природу объекта исследования.

Развитие новых методологических критериев сопровождалось радикальным критическим анализом традиционной интеллектуальной культуры, в которой преобладала аристотелевская мысль. Бэкон (1561–1626) предшествовал Гоббсу в этом отношении, и был одним из немногих авторов, на которых ссылался Петти и к кому он выражал огромное уважение. В противоположность силлогически-дедуктивному методу аристотелевской традиции и традиции чистого эмпиризма эпохи Возрождения (разделяемой техниками и алхимиками), Бэкон предложил индуктивный метод – комбинацию эмпиризма и рационализма:

Эмпирики подобны муравью, ведь они только собирают и потребляют. Рационалисты подобны пауку, поскольку производят сеть из собственного материала. Пчела же придерживается среднего пути: она собирает материал из садовых и полевых цветов, но изменяет и переваривает его собственными силами. Не отличается от этого и истинное дело философии; она не полагается только или главным образом на силу ума и не помещает в память необработанный материал целиком, как получает его из естественной истории или опытов механики, а изменяет и обрабатывает его [Bacon, 1620, p. 92–93; Бэкон, 1977].

Это было именно тем методом, которому следовал Петти, не ограничивавшийся описанием социальных явлений в количественных терминах, но также пытавшийся, и при этом последовательно, дать рациональное объяснение собранным данным. Действительно, часто он заходил очень далеко и пытался восстановить данные, требуемые для исследования, полагаясь на сложные цепи дедуктивного рассуждения арифметически-количественного характера, что позволяло использовать скудный объем доступных данных для огромного числа различных целей и что само по себе представляло превосходный пример применения логики нового количественного метода.

Далее, Петти стремился проводить свой анализ, опираясь на объективные данные. Это стремление также было характерным для уже широко распространившегося к тому времени нового научного подхода, но приверженность ему Петти имела особое значение, поскольку исследования велись им в области социальных, а не естественных наук.

В этом отношении известный отрывок из предисловия к «Политической арифметике» (1690) можно рассматривать как его манифест:

Метод, используемый мной для этого, не очень обычный; вместо употребления слов только в сравнительной и превосходной степени и использования умозрительных аргументов, я вступил на путь (как представитель политической арифметики я давно этого желал) самовыражения на языке чисел, весов и мер, используя только осмысленные аргументы и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе. Те же, что зависят от непостоянства умов, мнений, желаний и страстей отдельных людей, я оставляю другим ([Petty, 1690, р. 244]; ср.: [Петти, 1940, т. 1, с. 156]).

Мы видим здесь четкую оппозицию логико-дедуктивному методу схоластики, который был все еще доминирующим, хотя уже и не всесильным, в научных исследованиях XVII в. Необходимо, однако, оценивать данную позицию, помня, что для Петти это было не только вопросом запечатления и описания действительности «на языке чисел, весов и мер», но и вопросом выражения действительности в таких терминах, которые позволяли бы затем интерпретировать ее, выделяя главные особенности и помещая в основание его собственной теории «только причины, имеющие видимые основания в природе», т. е. причины объективного, а не субъективного характера.

Тенденция сводить исследование к выявлению точных количественных отношений между изучаемыми явлениями была намечена уже Бэконом и развита затем Гоббсом и другими учеными. Первым, кто четко выразил эту тенденцию, был Галилео Галилей (1564–1642), согласно которому «эта великая книга, что раскрыта нашему взору, – я имею в виду Вселенную – …написана с помощью математических символов» [Galilei, 1623, р. 121][112]. Знание мира поэтому требовало построения арифметических или геометрических моделей (Гоббс в особенности настаивал на последнем в своей работе)[113]. Петти также принял подобную точку зрения, хотя и в более разработанной форме, и даже предложил некоторые количественные отношения, такие как те, что связывают цену товаров (например, бриллиантов) с их главными физическими характеристиками (см. также ниже, подразд. 4). Кроме того, представление о мире, схожее с тем, что было у Галилея и Гоббса, отражалось в формуле «число, вес или мера», которую неоднократно использовал Петти[114]. Политическая арифметика рассматривалась не только как самый подходящий инструмент для описания действительности, но также и для ее выражения – в основном потому, что согласно материалистически-механической концепции, поддержанной Галилеем и Гоббсом, количественная структура заключена в самой действительности.

Другой существенной особенностью нового методологического подхода, принятого Петти, было строгое разделение между наукой и этикой, необходимое для того главенства человека над природой, которое отстаивал Бэкон в его «Instauratio magna» («Великом возрождении наук») и с энтузиазмом принимал Гоббс: моральная проблема не могла возникнуть для науки самой по себе. Наука выступала только средством, и лишь в отношении тех целей, которые человек взялся достигнуть посредством использования ее результатов. Это положение остается доминирующим вплоть до настоящего времени, хотя и сталкиваясь порой с кризисами (укажем, например, на споры вокруг биотехнологий), и оно имело решающее значение для развития гуманитарных наук[115].