Читать книгу Искушение Анжелики - Анн Голон - Страница 3

Отец Геранд расположился биваком вместе с индейцами и, когда ему передали приглашение разделить трапезу белых, отказался.

Он уплыл на рассвете, не попрощавшись, что для человека его воспитания было высшим проявлением пренебрежения.

Анжелика оказалась единственной, кто видел, как он нес свои вещи по песчаному берегу на другой стороне бухты. Несколько индейцев лениво топтались вокруг своих каноэ, вытащенных на песок. Предрассветная дымка поднималась до верхушек деревьев, но она была легкой, так что можно было без труда различить и человеческие фигуры, и их отражения в воде. В слабом прозрачном свете уже начинали поблескивать бесчисленные капельки росы, и все еще незримое солнце силилось рассеять ночной туман.

Анжелика спала плохо. Их шатер был довольно удобен, и, хотя подстилка из накрытых шкурами еловых ветвей и не была особенно мягкой, она знавала ложа и похуже. Дело было в другом: после вечера, проведенного в беседе с иезуитом, ее не покидало чувство смутной тревоги.

Сейчас, наслаждаясь прохладой раннего утра, она расчесывала свои длинные волосы перед маленьким зеркальцем, пристроенным на сук дерева, говоря себе, что надо найти способ смягчить сердце этого иезуита и как-то ослабить его напряжение – он был натянут, как тетива лука, готовая выпустить стрелу.

Итак, она заметила его, занятого приготовлениями к отъезду, и, поколебавшись, отложила щетку и гребень и тряхнула головой, чтобы волосы рассыпались по плечам.

Накануне, пока Жоффрей и иезуит разговаривали, у нее вертелся на языке один вопрос, но ей так и не представился случай его задать во время этого обмена туманными и более или менее опасными фразами.

Но ей хотелось получить ответ.

И она решилась.

Подобрав юбки, чтобы не запачкать их золой из потухших костров и жиром, покрывающим разбросанные там и сям котелки, она пробралась сквозь беспорядок, который обыкновенно оставляют после себя индейцы, прошла по тянущейся вдоль бухты тропинке и, спугнув двух рыжих собак, поедающих внутренности лани, подошла к монаху, готовящемуся сесть на свое жалкое суденышко и отправиться в путь.

Он видел, как она появилась из золотистого и уже редеющего утреннего тумана. На ее распущенных светлых волосах играли такие же яркие блики, как и на глянцевой листве.

Хрупкий от природы, отец Геранд часто бывал вял после пробуждения, и в его голове царила пустота. Потом мало-помалу он вспоминал о Боге и начинал молиться, но, чтобы вновь начать мыслить ясно, ему требовалось время. Глядя на приближающуюся Анжелику, он поначалу ее не узнал и растерянно спрашивал себя: кто это? Что это за видение?

Затем с чувством, похожим на внезапную острую боль в боку, он вспомнил: это она, графиня де Пейрак, – и, несмотря на бесстрастность его лица, Анжелика ясно увидела, что он словно внутренне попятился от страха и отвращения и все в нем напряглось.

Она улыбнулась, пытаясь вызвать ответную улыбку на этом каменном молодом лице.

– Отец мой, вы нас уже покидаете?

– Мои обязанности вынуждают меня к этому, сударыня.

– Отец мой, я хотела бы задать вам один вопрос, который меня очень занимает.

– Я слушаю вас, сударыня.

– Не могли бы вы мне сказать, из каких растений отец д’Оржеваль изготавливает свои зеленые свечи?

Иезуит явно ожидал всего, чего угодно, но только не этого. От изумления он даже растерялся. Сначала он начал искать в словах Анжелики некий скрытый смысл, затем, поняв, что ее вопрос носит характер практический и касается ведения домашнего хозяйства, смутился. У него мелькнула мысль, что она над ним насмехается, и он залился краской, потом овладел собой и отчаянно напряг память, чтобы вспомнить детали, которые позволят ему дать ей точный ответ.

– Зеленые свечи? – пробормотал он.

– Говорят, эти свечи очень красивы, – продолжала Анжелика, – и дают необычайно приятный белый свет. Думаю, он изготовляет их из каких-то ягод, собираемых индейцами в конце лета, и, если бы вы, человек, знающий столько индейских языков, могли указать мне хотя бы название кустарника, на котором эти ягоды растут, я была бы вам очень благодарна.

– Нет, я не могу вам ответить… Я не обращал внимания на эти свечи.

«У бедняги нет практической сметки, – подумала Анжелика. – Он живет в мире своих грез». Но он больше нравился ей таким, чем закованным в латы мистического воина. И ей показалось, что она могла бы найти с ним общий язык.

Она видела, как он с ловкостью бывалого траппера залез в свое индейское каноэ, не занеся в него «ни песка, ни камешков», как учил когда-то своих миссионеров отец Бребёф. Тело отца де Геранда приспособилось к первобытной жизни индейцев, но его разум никогда не примет того невыносимого хаоса, который ей присущ. «Все кончится тем, что дикари его уничтожат», – сказал Жоффрей де Пейрак. Америка его уничтожит. Это длинное худое тело с выступающими из-под поношенной черной сутаны позвонками познает мученический венец. Они все заканчивали жизнь мучениками.

Отец Геранд бросил последний взгляд на Анжелику, и то, что он прочел в ее глазах, вызвало у него горькую и надменную усмешку.

Иронией он попытался оградить себя от жалости, которую, он это чувствовал, она испытывала к нему.

– Если вопрос, который вы задали мне, так вас интересует, почему бы вам, сударыня, не отправиться в Нориджвук и самой не узнать ответ у отца д’Оржеваля?