Читать книгу Искушение Анжелики - Анн Голон - Страница 7

Улыбаясь, Пейрак краем уха слушал их разговор и неотрывно смотрел на Анжелику. Плененный многогранностью ее женской натуры, он вспоминал, как когда-то в Тулузе она одной-единственной улыбкой и несколькими словами делала своими рабами его самых преданных друзей, и с той минуты они были готовы отдать за нее жизнь. Он вновь открывал для себя ее живой веселый ум, который жизненный опыт сделал более зрелым, несравненное изящество ее жестов, очарование ее остроумия.

Внезапно он вспомнил ее такой, какой она была в прошлом году, когда они высадились на берег в Америке после этого странного плавания на «Голдсборо», во время которого они вновь обрели друг друга.

Тогда у нее был печальный, трогательный взгляд и затравленный вид. Казалось, что ее окружает ореол несчастья.

И вот менее чем за год она вновь обрела прежнюю веселость, а также отличающие счастливую женщину пыл и живость. Она обрела их благодаря любви и счастью, несмотря на тяготы зимы, обрела благодаря ему!

Он ее воскресил! И, поймав ее взгляд, он подарил ей ревнивую и нежную улыбку.

Маленькая англичанка, бледная и молчаливая среди этих жизнерадостных, шумных людей, с любопытством переводила взгляд с одного на другого.

Барон де Сен-Кастин рассказал присутствующим, как командир «Голдсборо» маркиз д’Юрвиль вместе с гугенотами из Ла-Рошели отбивался от двух кораблей пирата по прозвищу Золотая Борода. В конце концов исход сражения был решен несколькими меткими пушечными залпами раскаленными ядрами. На палубах пиратских кораблей вспыхнул пожар, разбойник убрался за острова и, кажется, присмирел, но все равно надо быть начеку.

Граф спросил, не появились ли два корабля, которые он ожидал: один должен был прийти из Бостона, а второй, «Голдсборо», возвратиться из Европы. Но для прибытия судна, идущего в Америку из Европы, было еще слишком рано, а что до небольшой бостонской яхты, с которой люди Курта Рица высадились на берег в устье Кеннебека, то ей пришлось принять участие в сражении с Золотой Бородой, после чего она добралась до порта изрядно потрепанной.

– За нанесенный ей ущерб этот разбойник заплатит мне сторицей, – сказал Жоффрей де Пейрак. – Дайте срок, я с ним еще разберусь. Если он не вернет мне моего швейцарца живым, я с него шкуру спущу. И достану его хоть на краю света.

Дефур заметил, что Французский залив сейчас кишмя кишит этим сбродом – пиратами из теплых морей. Зная, что во французские и английские колонии на севере летом идут из Европы груженные товарами суда, они рыщут вдоль побережья в надежде их перехватить, что гораздо менее рискованно, чем охота на испанские галеоны. Кроме того, их атаки привлекли в омывающие Акадию воды английские военные корабли, которые охраняют здесь рыболовецкие суда, пришедшие на промысел из Бостона или Виргинии.

– Так или иначе, господин граф, этим англичанам нечего делать во Французском заливе, хотя они полагают, будто им все позволено.

Дефур добавил, что, когда он собирался в поездку по торговым делам вдоль побережья, ему в голову пришла одна хорошая мысль.

– Господин де Пейрак, когда я в прошлом году чуть не умер от голода, поскольку все мои припасы подошли к концу, вы так щедро снабдили меня провизией, что я решил вас отблагодарить. И, проплывая вдоль побережья мимо устья реки Сен-Жан, захватил всех шестерых солдат гарнизона форта Святой Марии и привез их сюда, чтобы отдать их в ваше распоряжение.

– Стало быть, это тебе, Дефур, мы обязаны присутствием здесь этого дурня в мундире, Адемара? – удивился барон.

– Этого малого мне навязали силой, – попытался оправдаться Дефур. – Похоже, от Монреаля до Квебека и от озера Верхнее до залива Шалёр все передают его друг другу, лишь бы от него избавиться. Зато остальные – крепкие ребята и умеют драться.

Восхищенный Пейрак рассмеялся:

– Благодарю вас, Дефур. Я-то не откажусь от нескольких метких стрелков, но что об этом похищении скажут господин де Вовенар и шевалье де Гран-Ривьер?

– Они в это время были в Джемсеге. Там ожидают визита губернатора Акадии господина де Вильдавре. Кстати, это одна из причин, по которым я предпринял свое путешествие по заливу, – мне показалось, что так будет благоразумней. Пусть этого несносного малого принимают мои братья, – заключил он и ехидно расхохотался.

– Но почему вы не высадили этих ваших солдат в Голдсборо? – спросил Сен-Кастин.

– Буря отнесла мой корабль к островам Матиникус, – просто ответил пикардиец. – А потом я четыре дня проболтался в непроглядном тумане. Так что я решил по-прежнему держать курс на запад. Зайти в гавань Голдсборо нелегко, кругом скалы, к тому же я мог нарваться на Золотую Бороду. Но, как видите, в конце концов я все равно встретился с вами.

Пейрак встал, чтобы пойти посмотреть на солдат, и его спутники последовали за ним.

Анжелика осталась в полутемном зале. Испанское вино было восхитительно, но от него немного кружилась голова. Роз-Анн выпила пива, и ей захотелось есть. Не успели Анжелика и ее маленькая подопечная обменяться несколькими словами о том, что неплохо было бы закусить, как перед ними возник приветливый старик, поставил на стол тарелки с большими кусками горячего хлеба, щедро намазанного вареньем из черники, и, улыбаясь, предложил им подкрепиться.

У старика была маленькая седая бородка и на редкость доброе лицо. Он был одет в строгий черный камзол и несколько старомодные и к тому же вытянутые на коленках короткие штаны. Его белый гофрированный воротник напомнил Анжелике платье, которое обыкновенно носил ее дед, когда плоеные воротники были еще в моде. Он сказал, что его зовут Джошуа Пилигрим.

Когда малышка Роз-Анн наелась, он сел рядом с нею и начал дружески расспрашивать ее по-английски.

Старик очень разволновался, когда она сказала, что фамилия родителей девочки – Уильямс и что они жили в Биддефорде-Себейго. Он тут же сообщил Анжелике, что дед и бабка Роз-Анн живут менее чем в тридцати милях от фактории на берегу реки Андроскоггин. Лет десять назад в месте, которое местные индейцы называют Ньюхэвеник, то есть «земля весны», они основали поселение, ныне процветающее, которое по-английски называется Брансуик-Фолз. Эти Уильямсы – люди куда как предприимчивые. Их сын Джон Уильямс оставил Биддефорд, богатое поселение на берегу залива, и основал еще один Биддефорд, на берегу озера Себейго. Теперь известно, что это переселение дорого им обошлось, поскольку индейцы взяли их в плен и увели в Канаду. Конечно, и в прибрежных деревнях англичане не могут чувствовать себя в безопасности, но там, когда из леса выскакивает орда дикарей, хотя бы можно укрыться на островах.

Однако он, Джозеф, понимает таких людей, как Уильямсы, потому что он никогда не любил треску и ему не нравятся шторма. Он предпочитает реки с озерами и мясо индюшки.

Ему самому было десять лет, когда его отец, торговец из Плимута, города на мысе Код, пришел сюда и основал деревню Хоуснок. А Джошуа Пилигримом его зовут, потому что он прибыл в Америку малым ребенком с отцами-пилигримами на корабле «Мэйфлауэр». Они сошли на берег в безлюдном краю, и половина из них умерли в первую же зиму.

Рассказав все это спокойным и немного менторским тоном, старик подошел к полке, что-то там поискал и вернулся с гусиным пером, рожком чернил и похожей на пергамент тонкой берестой, на которой он тут же начал чертить линии. Это был план, благодаря которому они смогут добраться до английского поселения, где жили дед и бабка Роз-Анн, старый Бенджамен Уильямс и его жена Сара.

Затем он объяснил Анжелике, что если переправиться на правый берег Кеннебека и пойти на восток, то можно добраться до Брансуик-Фолз менее чем за день.

– Нам помогает само Провидение! – воскликнула Анжелика.

Они с мужем и так хотели доставить девочку к ее родным, но с этим возникли трудности. Направляясь в Голдсборо, то есть на восток, они удалялись от основных англосаксонских поселений. Край, где они находились сейчас и который англичане называли Мэном, а французы – Акадией, был, собственно говоря, пограничьем между колониями Англии и колониями Франции, ничейной землей, где все время меняющуюся границу определял Кеннебек, землей, не имеющей ни хозяев, ни законов.

Провидению было угодно, чтобы семья их подопечной жила менее чем в десяти лье от фактории Хоуснок.