Читать книгу Песнь ветра - Екатерина Бердичева - Страница 15

Первое, что он ощутил, вернувшись из легкого и всепрощающего безвременья в этот мир – ноющая и тупая боль, расплывшаяся, расползшаяся по нему, как черная, скользкая медуза… Он когда-то читал об этих существах в книге, взятой из дворцовой библиотеки. Однако, вместе с памятью пришло горькое сожаление: он не умер. Раз чувствует, помнит… Значит, жив. Но зачем? Ведь так правильно все закончилось: он выполнил долг, спасая свой народ и законную власть!

Скользя по тонкой и качающейся ветке над пропастью, он видел, как за стеной, рядом с принцем Дэниэлом, появился одетый в темную одежду мужчина. И когда он заговорил с его господином, тот не вытащил оружия… Значит, мужчина знал о происходящих у них событиях… И это хорошо. Значит, помощь обязательно появится.

Сдув с лица волосы, он посмотрел вниз. Там, на неширокой полосе вдоль черной стены, уже закипало сражение. А Хойрэл – молодец! Прирожденный воин! Он обязательно продержится до той поры, пока не появится тот, кто ставил изгородь, чтобы, наконец, ее снять. К тому же, Хой непременно вспомнит о спрятанном за пазухой пакете «успокоительного» порошка и развеет его в воздухе, как только Рин пройдет колючую стену. Значит, осталось только перебраться на дерево за изгородью, спуститься по нему вниз и выяснить у господина в черном самый короткий путь в Вожерону. Но что это? Пущенная меткой рукой стрела коснулась его груди, изломав траекторию полета. Конечно, созданные им защитные амулеты заставили уйти острие в сторону. Но он на секунду замер, пораженный мыслью: «А ведь вот она, милосердная смерть, пытающаяся освободить меня от ставшего слишком тяжелым долга! Хочется ли мне жить? Да. Но не так. Я бесконечно устал…» Взгляд зеленых глаз упал на торчащие под ним черные шипы. «Леопард сам загнал себя на эту невообразимую высоту, и другого выхода, – свет падающих к закату светил резанул глаза, – нет…» Легкая улыбка тронула красивые губы, а левая нога соскользнула с ветки. Руки взмахнули, пытаясь удержать в воздухе отчаянно цепляющееся за жизнь тело. Но не успел подхвативший его ветер спеть прощальную песнь, как черные острия с силой проткнули спину, руки, ноги… «Как больно!» – Успел подумать он перед тем, как уйти в бесконечное ничто. И сейчас с этой же мыслью возвращаясь на землю, он, не удержавшись, застонал.

– Ну все, тише, мой хороший! – Раздался над ним мягкий голос женщины в возрасте. – Я же осторожно… Сейчас обработаю ножку и снова будешь спать…

– Госпожа Ксанна, он такой молоденький! Как жаль… – Прошептал откуда-то сбоку девичий голосок. – Наверняка был красавчиком!

– Ничего, Марита, шрамы с кожи наши профессора уберут… Главное, чтобы не осталось рубцов на душе…

– Да откуда? – Продолжил девичий голос. – Он – совсем еще мальчик!

– Милая, эльфы взрослеют позже и до старости выглядят юношами. Вспомни профессора Беринеля. Но этот сын дивного народа, действительно, очень молод…

Голоса женщин постепенно затухали, отдаваясь неразборчивым эхом в ушах. И снова его обступили дыбящиеся остриями утесы. Черное небо. Серебристый снег на горных вершинах и черные провалы вокруг крохотного пятачка, на котором, вцепившись в него когтями, стоит грациозный дикий зверь. Зачем он сюда залез? Разве это правильно – навсегда остаться среди пустоты и воющих ветров, без возможности вернуться к голубой траве и журчащему между камней ручью? Разве этого он желал, карабкаясь вверх по уступам? Он хотел свободы, думая, что обретет ее среди сияющих вершин. Но лишь неизбежная смерть улыбнулась ему своими клыками.

Леопард огляделся по сторонам. В этом проявленном мире все связано бесчисленными нитями: трава и земля, листья и деревья, друзья и враги. Сильные лапы крепко стоят на твердых камнях, удерживая выносливое тело. Помогают догнать зазевавшуюся оленуху, пружиня по веткам и мягким иглам, выстилающим прошлогодним опадом теплую землю… Хотя, пусть бежит, глупая. И эта игра была прекрасной до той поры, пока он не пожалел потерявшегося волчонка. Да, они оба были юны и получали удовольствие от кувырков, догонялок, охоты на зайчишек и сна в их общем логове, вырытом под сосной. А потом пришла стая… Старый вожак, его помощник, самки и слепо слушающиеся приказов старших добытчики… Его не растерзали и даже разрешили остаться и вырасти среди прочих щенков… Понемногу, привыкнув к мелькающим серым теням, он стал считать себя членом стаи. Но старый вожак дряхлел, и некогда крепкое братство разделилось на два лагеря, исходом сражения между которыми была неминуемая смерть слабейших. Его друг был сыном старого вождя, но шансов на победу в поединке с грозным, возжаждавшим единоличной власти помощником у него почти не было. Тогда, не желая резни, леопард решил вывести своих друзей на склон другой горы по единственно возможному пути – ущелью с отвесными стенами, то и дело грохочущему обвалами и камнепадами. Ведь там, за ним, было тихо и безопасно. Поднявшись рано поутру, когда вернувшаяся с ночной охоты стая уже спала, он повел преданных сыну вождя волков трудной дорогой. Едва они прошли середину, как услышали сзади вой бросившихся в погоню преследователей. Задрожали хрупкие стены, и посыпался мелкий щебень. «Бегите вперед! – Обернулся леопард. – Я их задержу!» Волки рванули вперед, а он, оттолкнувшись сильными лапами, понесся назад, стараясь своим топотом обрушить хрупкий известняк и завалить тропу между ушедшим молодняком и злющими врагами. Камни свистели вокруг его головы и спины. «Что, струсили?» – Крикнул он мнущимся у входа в ловушку волкам.

– Ты еще мал и наивен! – Крикнул молодой и сильный черный волк, стоящий впереди. – Они ушли и больше никому не интересны! Беги скорей к нам, не то погибнешь!

– Вы забрали у меня дом, забрали друзей… Ненавижу!

– Глупый леопард! Мы не желаем тебе зла и примем обратно в стаю!

Но… если бы даже леопард захотел, он больше не мог выйти из ущелья в том месте, откуда в него вошел, поскольку узкий проход на его глазах забился камнями почти наглухо. И он, цепляясь за крохотные выступы когтями, полез наверх, туда, где тянулись к небесам снежные пики. «Я спас друга, но больше не хочу находиться среди них. Они для меня – чужие существа, живущие по своим законам. Наши дороги должны разойтись!» Превозмогая боль в избитой камнями спине, одышку и усталость, юный зверь лез все выше и выше, пока позади него с грохотом не обвалилась скала, обрезая единственную тропу туда, где остался теплый воздух и голубая трава. Маленький пятачок, на который опирались его лапы, продувался резким ледяным ветром. «Я свободен или у меня нет выбора?» – Усмехнулся леопард и посмотрел на звезды, равнодушно висящие в небесах. – «А что такое свобода?» – Пропасти жадно раскрыли свои черные бездонные глотки. – «Свобода – это когда рвутся все привязанности, и твой привычный мир выпускает тебя из своих объятий. Но, если он перестает тебя держать…» – Под лапами потекла вниз каменная крошка. – «То наступает смерть».

Слабый карниз на теле горы дрогнул, и маленький леопард, вдыхая последние глотки воздуха, полетел на острые скалы, таящиеся в глубине провалов. И мир, вспыхнув последним звездным бликом в его зеленых глазах, перестал существовать.

И снова заявила о себе бесконечная боль. Но теперь у него появились силы слегка приоткрыть склеенные слезами ресницы и осмотреться. Небольшая светлая комната с окном. Кровать. Лежащие по ее краям прозрачные трубочки от прибора, стоящего где-то в ногах, тянулись к запястьям и лодыжкам, обернутым серебристой тканью. Тело до шеи укрывало темное шерстяное покрывало. Страшно хотелось пить. Он немного повернул голову. Практически рядом с ним, на низенькой тумбочке, стояла кружка. Горло попыталось проглотить тягучую слюну, а неожиданно ставшая тяжелой рука вытянулась в сторону, но снова упала на кровать. Он поразился, до чего тонкой она стала. Словно чужая. Да что же это такое? Сначала не дали умереть, теперь издеваются, оставив на видном месте воду. Нет, он сейчас встанет…

– Да что же ты творишь! – Легкие девичьи шаги застучали каблучками в пол, и свет из окна заслонила салатовая униформа. – Тебе нельзя вставать! Господа Коомин и Беринель тебя по частям собирали!

Ладошка осторожно легла на его влажный лоб. Под ее тяжестью он снова упал на подушку.

– Пить… дай… – Едва слышно выдохнул он.

– Тебе вроде еще нельзя… – Неуверенно сказала девушка, промелькнув русыми волосами перед его уже туманным взглядом. Пока она соображала, он снова уплыл в небытие.

Теперь ему виделась вода. Без конца и края. Оранжевое светило опускалось за горизонт, проложив к его ногам желто-красную дорогу. А он по ней плыл. То есть, конечно, не он, а корабль, на чьем носу он сидел, свесив за борт ноги. И снова в его голове крутился вопрос: зачем? Ведь леопард умер. Разбился об острые скалы. А кто тогда он? Путник, не знающий конечной цели своего странствия? Но зачем ее знать? Что от этого знания изменится? Ведь краски не вспыхнут ярче, а умершая среди черных игл душа не воскреснет. Сухие глаза смотрели на закат до тех пор, пока светило окончательно не попрощалось с уснувшим миром, расписавшим свои сны мерцающими звездами. Прохладный ветер трепал воротник теплого плаща и пряди волос, бившие по спине. «Он хочет меня разбудить…» – подумал парень и… проснулся.

За окном стояла ночь. Одна створка была чуть приоткрыта, впуская внутрь комнаты напоенный цветочным ароматом воздух. Где-то далеко пели птицы. Прозрачная занавеска воображала себя надутым парусом. Он усмехнулся и перевел взгляд на затененную со стороны кровати настольную лампу. Кружки на тумбочке не было, но пить не хотелось, а изнуряющая тело боль спряталась неясными отголосками на периферии сознания. Немного хотелось есть, а еще больше – потянуться всем затекшим и онемевшим телом, что он и попытался сделать. Правда, ноги сразу свело судорогой, а руки, приподнятые вверх, бессильно упали на покрывало. Резко заболела напрягшаяся шея. Он не выдержал и застонал. Тут же к нему откуда-то сбоку подошел молодой мужчина и положил теплую ладонь на лоб.

– Ну, мальчик, все не так страшно, как кажется. Жар спал, а остаточные болевые явления пройдут в течение пары дней. Может, поспишь еще?

– Кто Вы? – Шепотом спросил он. – Где я?

– Раз ты уже не хочешь спать, а мне все равно дежурить всю ночь, – мужчина вытащил из-за столика удобный мягкий стул и сел на него верхом, опершись локтями на спинку, – то постараюсь удовлетворить твою любознательность. Итак, звать меня Инваар Роолен. Прохожу ординатуру под руководством профессора Коомина. Правда, не здесь, а в городской больнице, но к тебе попросился сам. Уж очень сложный случай. Пять оборотов тебя наши профессора сшивали. А я помогал. Ну, – черноволосый доктор улыбнулся, – конечно, не один. Анестезиологи, сестры… даже доноры в предбаннике операционной дежурили. Мы думали – не выберешься. Все тело – в клочья. Только господин Эрайен сказал, что ты обязательно должен жить. И все время операции давал тебе энергию.

– Эрайен? Ректор Вожеронской Академии?

– Ну да. – Кивнул Роолен. – Очень за тебя переживал.

– Это он меня сюда принес?

– Нет. – Доктор задумчиво потер кончик носа. – Принес тебя, истекающего кровью и завернутого в собственный плащ, господин Риибат Кайрен. Может, слышал, что его кандидатуру недавно выдвинули в Совет Кланов? А вообще, он – внук господина Эрайена. Мы с ним когда-то вместе учились…

Глаза черноволосого мужчины в синей униформе подернулись ностальгической дымкой.

– Значит, я – в больнице Вожероны?

– Что ты, конечно, нет! Ты сейчас в Академии. Приказано не спускать с тебя глаз. Что же ты такого начудил, если сам ректор так в тебе заинтересован?

– Не знаю… – Тихо ответил больной, повернув голову в сторону стены. – Не имею представления.

– Ты ведь эльф? А из какого Леса? А как тебя звать? Может, известить кого-то из твоих родственников? Мне не трудно!

– Я посплю…

– Ну да, отдыхай. Тебе еще нельзя много говорить…

Голос отдалился и стих, так же, как и свет с шелестом ветра.

В этот раз ему не снилось ничего. Однако, проснулся он сразу, едва тишину нарушил громкий разговор двух мужских голосов. Он открыл глаза и зевнул, осторожно поерзав спиной о прохладную ткань простыни.

За окном стоял ясный день. Занавеска снова изображала парус, а растущие снаружи деревья подрагивали зелеными пушистыми лапами.

– О, наш мальчик уже в сознании! – Подпрыгнул к его кровати тот, что пониже и поплотнее. Ясные синие глаза внимательно всмотрелись в его лицо, сканируя ауру. – Ну, всё ничего! – Бодрым голосом вынес он заключение. – Самое неприятное – позади. Скоро будешь за девушками бегать, парень!

– Спасибо, не хочется. – Тихо ответил больной. – Ни бегать, ни прыгать.

– Это пока. Но любые травмы имеют свойство излечиваться. Закон природы, мой юный друг! Хотя… не успей господин Эрайен вовремя, – глаза доктора скользнули за спинку кровати, где молчаливой невидимкой стоял другой мужчина, – мы бы тебя не спасли. Счет шел на мгновенья…

– Господин Эрайен? – Он сделал попытку приподняться. – Вы здесь?

– Да. – Второй мужчина вышел из-за спинки кровати и угла стола. – Я здесь.

Тяжелый взгляд серых глаз, казалось, пронзал душу насквозь. Но для того, чье тело недавно проткнули длинные и острые иглы черного терновника магической стены, это было не важным.

– Поговорим? – Спросил, выдержав взгляд, больной.

– Поговорим. – Казалось, тень облегчения промелькнула в серых глазах, едва он произнес это простое слово согласия. – Профессор, не могли бы Вы…

– Понимаю. – Кивнул первый. – Но недолго и не затрагивая слишком волнительных тем. Юноша пока еще очень слаб.

– Конечно.

Господин Эрайен вытащил откуда-то сбоку тот самый стул и также сел на него верхом.

– Что ты хочешь знать?

– Элисиль… Король Элисиль совершил чудовищную ошибку… – Из глаз лежащего на высокой подушке парня потекли слезы. – Но нельзя же мстить за дурость правителя целому народу, тем более, что он не так уж и виноват… Это всё дейрин… Он внушал Его Величеству неправильные мысли! Вы даже не представляете, как мы там жили… Вонь, грязь, бесконечная работа от зари до зари, чтобы прокормить семьи. Ведь это Вы поставили стену! Даже сейчас я чувствую плотную энергетику земли! Вашу энергетику!

– Тихо, мальчик. – Эрайен взял с тумбочки салфетку и, осторожно касаясь лица, промокнул слезы. – Все было так… и не так. Пожалуйста, выслушай! Когда я нашел маленького Тимаса Соолера связанным в одной из верхних комнат дворца Элисиля, а потом услышал разговор Короля с каким-то эльфом о выкупе… Меня, действительно, это сильно взволновало. На носу – самая страшная война, которую только можно вообразить, а бестолковые эльфы пытаются что-то для себя выгадать. И, разозлившись, я поставил ту самую стену. Но, поверь мне, мальчик, через четыре – шесть декад она должна была исчезнуть сама собой. У меня и в мыслях не было запирать ваш народ. Когда закончилась война, и все более-менее наладилось, ко мне приехали Короли двух других эльфийских лесов господа Теридель и Реновель. Они переживали, что терновник, не слыша эльфийской магии, поднимается все выше, скрыв за собой верхушки самых высоких деревьев. И мы отправились к Вековечному Лесу вместе. Мой мальчик, я – один из самых сильных магов этого мира. Но терновник не подчинился даже мне. Ты не знаешь, но есть такой черномагический обряд, сделанный на крови хозяина дома и замыкающий этот дом от любого внешнего взлома или воздействия… Этот обряд был проведен в вашем лесу. То есть, дом был заперт изнутри, и прорваться в него стало делом практически нереальным. Мы тогда подумали и решили, что Король Элисиль настолько испугался даймонов, что пролил часть своей драгоценной крови ради жизни подданных. И только потом я понял, что эльфы не ведают такой магии. Их суть детей Света отторгает эту черноту и грязь. Но тогда еще были свежи последствия той ужасной войны… Убитые жители двух континентов, непонятная игра дейринов, которых все боялись… И только после того, как наши земли, наконец, связали дружеские, и не только, узы, – Эрайен улыбнулся кончиками губ, – Рейвен Анх со своими разработками и изнаночной магией натолкнул меня на правильную мысль о событиях, произошедших в вашем Лесу. Он сказал, что на остаточную друидскую магию легло запирающее проклятие. А обряд, скорее всего, провел неизвестно как оказавшийся на вашей территории дейрин. Он убил эльфа правящего Дома и укрепил его кровью возведенную мной стену. Скорее всего, той жертвой стал отец нынешнего Короля Дэниэла. Но сразу хочу объяснить, видя в глазах твоих вопрос, что каждый обряд, даже черномагический, имеет условие для его отмены. В этом случае кровь, пролитую в результате убийства, должна была смыть кровь добровольной жертвы. И этим добровольцем стал ты. Еще вопросы есть?

– Как они? Эльфы?

– Нормально. – Облегченно разулыбался Эрайен. – Приходят в себя от потрясения, что не одни они, оказывается, живут в этом мире.

– А обо мне… кто-то спрашивал?

Эрайен свел брови и посмотрел на лежащего перед ним бледного израненного парня.

– Малыш… Прости, но ты для них умер. Там, на черном терновнике. Хотя, если хочешь… Ведь в мире нет ничего невозможного.

– Нет! – Выкрикнул парень и уже тише сказал: – Не хочу.

– Я почему-то так и подумал. – Кивнул головой ректор Академии.

– Почему Вы мне не дали умереть? – Еле слышно спросил эльф.

– Знаешь ли… – Эрайен легко поднялся со стула, взглядом отправляя его вглубь комнаты. – Две добровольные жертвы за небольшой период времени – это слишком большое потрясение для нашего мира. Я не смог спасти одного, но не хочу потерять тебя. Поэтому, нравится тебе или нет, но ты будешь жить. Выздоравливай. Как встанешь на ноги, еще раз поговорим. Ох, совсем забыл спросить… Как тебя зовут, милый мальчик?

– Я умер. – Упрямо сжал белые губы неподвижно лежащий парень.

– Вот упрямый какой! – Рассмеялся ректор. – Ладно. Увидимся.

И, махнув крылом голубой накидки, наброшенной на черный костюм, Эрайен вышел за дверь, которая, впрочем, снова раскрылась, впуская доктора и свиту из ординаторов. И вот они, стащив с него одеяло, начали сканировать ауру, менять повязки на сильнее всего пострадавших ногах и спине. Конечно, было больно, но терпимо. Веселый молодой мужчина, с которым он познакомился ночью, подмигнул синим глазом и брызнул ему на живот жидкостью из флакона, и тупая, ноющая боль утихла. А они, склонившись, что-то обсуждали, иногда вытягивая из его тела прозрачные трубки, в которых клубился туман. Но вот пространство между бедрами снова стянул пластырь, под которым лежал квадрат салфетки, пропитанный антисептической мазью.

– Если так пойдет и дальше, – профессор Коомин взглянул на эльфа, – завтра сможешь похлебать немного бульону. Двумя-тремя днями тут, конечно, не обойдешься, но вот через декаду я точно поставлю тебя на ноги!

Эльф тихо вздохнул и прикрыл ресницы. Как ему снова хотелось провалиться в черную, без мыслей и чувств, яму. Ну почему бы этому ректору не появиться у терновой стены немного позже? Слабость или отсутствие желания жить опутали усталостью тело, и он снова уплыл из яви в страну грез. Но вместо звездного неба и горных вершин он вдруг увидел своих друзей: Дэниэла и Хойрела, за плечами которых смущенно улыбался Миль.

– Зачем ты упал на иглы? – Сурово спросил принц. – Твое совершенное тело и прекрасное некогда лицо стали неприятными и уродливыми. Теперь ты не сможешь сидеть рядом со мной за одним столом. Моим подданным будет противно лицезреть такое страшилище рядом с Монархом. И, несмотря на все твои прошлые заслуги, я разрываю наш контракт.

В руках Дэниэла оказались листы бумаги, подписанные еще старым Королем Элисилем. Он взял их четырьмя пальцами и медленно разорвал пополам, а потом, сложив, еще раз. Белые бумажки подхватил ветер.

– Хой, – печально сказал Рин. – Миль…

– Да ладно! – Весело засмеялся Хойрэл. – Пойдешь пасти стадо своей бабушки. Мы ей дали денег, и она прикупила землю и коз. Будешь ночевать на елках и подбирать слова к бесконечной музыке ветра. Ты всегда этого хотел!

– Я думал, ты мне друг!

– Друзья остались в далеком босоногом детстве. Теперь я – первый советник Его Величества!

– Но ты говорил…

– Забудь. – Махнул рукой бывший друг. – Ты отыграл свою роль и должен уйти со сцены. В новой жизни ты нам не интересен…

И только Миль тихо прошептал: "Я буду ждать, сколько понадобится…"

Падающие с хмурых небес капли мелкого дождя вдруг превратились в настоящий ливень, отделяя прошлое от будущего и размывая силуэты удаляющихся прочь прекрасных и гордых эльфов.

– Значит, вам нужна была только моя красота и талант алхимика? – Крикнул он им вслед.

– Конечно… – долетел сквозь шум небесного водопада голос. – Разве ты этого не знал, Эринэл?

– Бедный мальчик… – Сон закончился, выпуская его в осознанный мир. – Как спит, все время плачет!

Голос был женским, мягким и теплым. И он его уже слышал. Осторожная рука вытирала мокрое от слез лицо влажной салфеткой. Чтобы не напугать пожилую женщину, он сначала глубоко вздохнул и потрепетал ресницами. Как только рука исчезла, он приоткрыл глаза. Над ним склонялось круглое лицо уже немолодой человеческой лекарки, чьи волосы были заправлены под платок, а фигура скрывалась под безразмерной синей униформой.

– Здравствуйте! – Прошептал он.

– Проснулся? Вот и хорошо! – Улыбнулась она. – Доктор Беринель сказал, что тебе уже можно пить бульоны и молоко. Что хочешь?

– А козье молоко, – стесняясь, спросил он, – у вас есть?

– А как же! Коровье-то с такими ранениями тебе еще нельзя. А уж козочки для тебя расстарались! Давай подложу под твою спину подушки. Тебе пора привыкать сидеть. Не переживай, если вдруг голова с непривычки закружится!

– Да, спасибо, Вы так любезны… Вам не тяжело? – Поинтересовался он, когда женщина приподняла его под мышки и, подсадив, прислонила к горе подушек.

– Какой тяжело… Ты – как пух одуванчика. Дунешь посильней – улетишь. Столько времени на капельницах и «доноре».

– А… сколько я тут лежу?

– Почитай, шесть декад будет.

– Вот как? – Он прикрыл глаза.

– Ты не спи! Я сейчас молока принесу! – Лекарка поправила лежащие сверху покрывала безвольные руки. – Как начнешь кушать сам, сразу пойдешь на поправку. Я – быстро!

Женщина, бросив на эльфа внимательный взгляд, тихо вышла из комнаты. А он, согнув в локте тяжелую и худую руку, схватил пальцами край одеяла и, приподняв его, посмотрел на свое тело. Холодный пот липкой каплей сполз по виску. Действительно, урод! Когда-то нежная и блестящая, словно атлас, кожа была покрыта страшными рубцами везде, куда дотягивался его взгляд. А из-под пластыря на животе торчали трубки. На конце одной из них висел мешочек. Он опустил покрывало и внимательно посмотрел на руки. Они пострадали меньше. И шрамы тут были тоньше. Но все равно… Это было ужасно!

– Действительно, обратной дороги нет… – Вспомнил он сон, где под лапами леопарда обваливалась тропа, закрывая путь назад. Но пожалеть себя ему не дала вернувшаяся лекарка с полным стаканом молока и торчащей в ней соломинкой.

– Я подержу, а ты – пей! – Приказала она.

– Спасибо! – Втянув носом привычный запах, он набрал в рот солоноватое козье молоко. Перед глазами промелькнул их дом, лица бабушки, матери, вечно хмурого отца и разновозрастных сестер с братьями. Теперь он не сможет их обеспечивать. Да вообще о чем он? Его ведь больше нет. Допив молоко, он улыбнулся милой женщине, которая, как в детстве мать, вытерла ему губы.

– Как Вас зовут? – Спросил он.

– Зови, как все – Ксаной.

– Просто Ксаной? – Недоверчиво переспросил он.

– Студенты зовут мастером. Но, так то они. Я у них практику в больнице веду. А с тобой меня попросил посидеть господин Эрайен.

– Мастер Ксана… – Он слегка покраснел. – Вы не могли бы мне принести зеркало?

– Да не переживай ты так! Профессор Коомин, как только наберешься сил, разгладит все твои шрамы. Снова станешь красавчиком!

– И все-таки. Мне хочется знать, отчего Вы с такой жалостью на меня смотрите.

Улыбка получилась кривой, а шея опять заныла. Но лекарка Ксана, на миг задумавшись, решительно кивнула головой.

– Правильно. – Сказала она. – Надо принимать себя любым. Красивым и страшным. Обласканным вниманием или всеми отвергнутым. Главное – не потерять, в угоду другим, свой внутренний мир. Постарайся понять себя, мальчик. Мнение других – это ветер. Сегодня он такой, а завтра подует в иную сторону. Но ты останешься. Сам, внутри себя, в своем сердце.

Она опустила руку в широкий карман рубахи и вытащила оттуда небольшое, размером с ладонь, зеркало.

– Извини, маг я слабенький, работать с формой предметов не умею. – Взяв своей рукой его ладонь, она вложила в нее кусочек стекла, покрытого амальгамой, и поднесла к бледному и изрезанному шрамами лицу эльфийского юноши. Она знала, как гордятся своей физической красотой эти лесные создания и как страдают, если отломится хоть кусочек ровного блестящего ноготочка. Но парень не упал в обморок и не закатил в ужасе глаза. Он всматривался. А потом кивнул головой, отводя ее руку.

– Волосы отрастут! – Погладила его по колючему ежику Ксана, убирая зеркало в карман. – И шрамы уйдут в прошлое.

– Спасибо. – Голос парня стал звонче и уверенней. – Та жизнь закончилась. Я только что это понял окончательно. Дальше начнется новая… И это хорошо. Я посплю, Ксана…

– Тебя-то как зовут? – Отдаленным эхом прозвучал голос лекарки, но он снова уплыл в очередной сон. И в нем на лесной поляне, покрытой цветами, стояла бабушка Кристэль.

– Малыш Эринэл! – Тихо позвала она, протягивая ему навстречу руки.

Но он остался стоять на месте.

– Ты считаешь меня предательницей?

– Нет. – Ответил он. – Ты – госпожа и отвечаешь за жизнь всей семьи. Если ради спасения остальных нужно было кем-то пожертвовать… Так получилось, что залогом благополучия стал я. Это не страшно, и я не обижаюсь.

– Ты всегда был самым умным мальчиком из всех моих внуков.

– Но Дом ты все равно бы оставила Сирэлу.

– Да. Он не великодушен и не способен на подвиги. Но он – хороший хозяин. Согласись, это – разные качества души!

– Конечно. Я преклоняюсь перед твоей мудростью, Госпожа!

Она сделала шаг навстречу, вглядываясь в его глаза.

– Я знаю, что ты не умер. – Вдруг сказала она. – Но мне не дадут тебя увидеть, поэтому я пришла в твой сон.

Она посмотрела по сторонам и сделала еще шаг, коснувшись ладонью его груди.

– Послушай меня внимательно, мальчик. И запомни, что я сейчас тебе скажу. Это очень важно! Моей родиной считается Светлый лес. В нем жила, да и теперь живет, та семья, в которой я выросла. Но я им по крови не родная. Так случилось… это было очень давно… я была совсем малышкой… Мы, моя настоящая семья, жили в другом мире. У меня были любящие и заботливые родители, братья и сестры. А потом там что-то произошло. Мы бежали. Вокруг нас ломали вековые деревья страшные огнеглазые чудовища. И отец открыл портал. Это я поняла уже потом. А тогда меня в него бросили первой… Больше никто за мной не пришел. Я шла по Светлому лесу, это оказался именно он, и плакала, пока меня не подобрали и не отвели к Его Величеству Териделю. Выслушав мою историю, он приказал одной из семей меня удочерить. Но перед этим он повесил мне на шею амулет, который изменил внешность и не снимался никакой эльфийской магией. В новой семье я старалась быть послушной девочкой. Но, как ни крути, родная кровь дороже чужой. Поэтому, едва ко мне посватался эльф Вековечного Леса, меня сразу отдали замуж, поскольку ни одна семья Леса Светлого не хотела мешать кровь с найденышем. Я ничего не знаю, Рин. Ни своих возможностей, ни места, из которого пришла. Но хочу сказать одно: никто из моих детей и внуков не обладает таким обаянием, твердым характером и способностями, как ты. И внешность твоя отличается от всех местных эльфов. А теперь, – женщина отступила на шаг и подняла руки к шее, снимая через голову кулон, к которому он привык, также, как к ее облику, – запомни, как я выгляжу.

Светловолосая и зеленоглазая худощавая эльфийка неожиданно стала ниже и пропорциональней. Ее бедра округлились, появилась высокая грудь. Но больше всего изумило Эринэла то, что ее волосы потемнели и стали пепельными. Разрез глаз увеличился, однако радужки остались зелеными.

– Но ты… – Он улыбнулся. – Просто красавица! Хотя на эльфа похожа мало.

– Я точно знаю, что моя семья была эльфийской. У нас было свое Родовое Древо. И тут, в Светлом лесу и в Вековечном, припадая к Его корням, я видела и чувствовала то же, что и все обычные эльфы.

Женщина снова надела кулон и стала узнаваемой.

– Не знаю, как сложится твоя судьба, но, может, поиски родственников станут для тебя стимулом к жизни и дальнейшему развитию способностей… Мне бы очень хотелось, чтобы ты не замкнулся на прошлом. Ведь оно – всего лишь эпизод в огромной, невероятной и очень интересной жизни. Я благословляю тебя, мой мальчик…

Поляна подернулась туманом, а силуэт бабушки растворился в его прихотливых завитках. Сердце забилось сильней, и Эринэл проснулся.

За окном снова была ночь, а в комнате, освещенной лампой, никого не было.

– Вот оно как? Значит, новая жизнь? – Сам себя спросил он, и сам себе ответил: – Несомненно, это повод оставить все горести в прошлом и всмотреться в туманное будущее. Спасибо тебе, Кристэль! Вот только имя надо сменить. Ведь я родился заново!

Он полежал, вглядываясь во мрак за окном, в котором темнел лес, и блестели звезды. Одинокие, далекие и странные, как и он сам.

– Привет! – Неожиданно у его кровати оказался ординатор Роолен. – Не ожидал?

– Нет. – Улыбнулся ему эльф. – Думал, меня оставили без охраны, как уверенно идущего на поправку.

– Ты снова почувствовал вкус к жизни? – Роолен присел прямо на кровать, блестящими синими глазами вглядываясь в лицо парня.

– Думаю, кризис прошел. А… – он завертел головой, лежащей на подушке, – закусить нечем? Как-то я за время болезни проголодался…

– Как это нечем! – Инваар откуда-то из тумбочки вытащил кастрюлю, завернутую в полотенце. – Мастер Ксана, как знала, для тебя оставила. Давай, подсажу!

– Положи подушки, я попробую сам…

Опираясь трясущимися от слабости руками о края кровати, эльф подтянул вверх свое тело и довольно откинулся назад.

– Супер! Да ты – молодец! – Кивнул головой довольный ординатор.

– Да… Все хорошо… – Огромные зеленые глаза под пушистыми ресницами посмотрели на молодого врача. – Однако, в ту нашу встречу я был несколько невежлив и забыл представиться.

Тонкая рука с худыми пальцами поднялась над одеялом навстречу руке Роолена.

– Райнэл. Райнэл Лонлиэль.

– Очень приятно! – Осторожно пожал протянутые пальцы Инваар. – А теперь мы будем пить бульон!