Читать книгу Забытое королевство - - Страница 32

Солнце уже перевалило за зенит, когда мы, наконец, покинули свои покои.

Утро выдалось странным – никто не пришел нас будить, не постучал в дверь с требованием поторопиться, не дал понять, что мы опоздали. Ни слуги, ни охрана, ни даже Кассель, который, казалось, с самого начала считал нас обузой, не сочли нужным нас тревожить. В другое время я бы оценила такую свободу, но сегодня это скорее вызывало тревогу. С самого начала с нас не спускали глаз, то почему вдруг перестали? Нам дали право выбора или просто списали со счетов?

Кто из нас проснулся первым – сказать сложно. Я помню только раздраженное ворчание Маркуса, возившегося с застежками рубашки, и Патрицию, которая легонько трясла меня за плечо, безуспешно пытаясь разбудить. Ночная прогулка, похоже, лишила меня всех сил, и я, укрывшись с головой, совершенно не желала подниматься.

– Роза, подъем, – устало вздохнула Патриция, не прекращая попыток. – Нам срочно нужно что-то съесть и все подготовить.

– Слишком рано… – пробормотала я, еще глубже погружаясь в подушку.

– Да уже почти обед!

Этот аргумент оказался достаточно весомым, чтобы я наконец взяла себя в руки и села на кровати, потирая лицо ладонями. От этого краткого отдыха меня не покидало ощущение, что я не отдохнула вовсе. Напротив, тело ныло, как после тяжелого дня, а мысли путались, мешая сосредоточиться.

– Этот диван – орудие пыток, – проворчал Маркус, хрустнув шеей и поясницей. – Мало того, что он жесткий, так еще и холодный.

– Ты хоть укрыться мог, – Патриция скрестила руки на груди. – В отличие от тебя, у меня было одно тонкое одеяло, и знаешь, этого оказалось маловато.

Дворцовые удобства, а точнее, полное их отсутствие, стали горячей темой для обсуждения. Я же просто шла позади них, не особо прислушиваясь к их жалобам. Мы направлялись в сторону кухни, надеясь на бегу перехватить хоть что-то съестное – скорее всего, нас ждало всего несколько булочек и фруктов, потому что время завтрака давно закончилось.

Маркус продолжал ворчать, но его недовольство постепенно сменялось привычной шутливостью. Чем ближе мы подходили к кухне, тем заметнее становилось его преображение: голос становился легче, а в глазах мелькал лукавый блеск.

Но мое внимание оказалось приковано к другому. Люди. Их было значительно больше, чем вчера, и это объяснялось просто – дворец просыпался, готовясь к вечернему пиру. В коридорах мелькали служанки с корзинами, повара с подносами, ученики поваров с тяжелыми вязанками трав. И если вчера слуги старались как можно быстрее скрыться от нас, не встречаясь с нами взглядами, то сегодня что-то изменилось.

Я заметила, как при нашем приближении они переставали торопиться, поднимали глаза и даже легко кивали нам в знак приветствия. Кто-то задерживал взгляд чуть дольше, чем нужно, кто-то улыбался уголками губ, но главное – в их поведении не было страха или настороженности.

– Это что-то новенькое, – пробормотала я, косясь на проходящую мимо служанку.

– Еще вчера нас тут за людей не считали, – тихо подметила Патриция, заметив то же самое.

– Да ладно вам, – Маркус поправил рукава рубашки. – Просто я настолько хорош, что даже слуги не смогли устоять перед моим обаянием.

– Конечно, конечно, – фыркнула я.

Мы дошли до массивной деревянной двери кухни, и Маркус, не долго думая, толкнул ее плечом.

Жар ударил в лицо сразу, обдавая влажным, насыщенным воздухом, в котором смешалось все: специи, дым, пар, аромат свежего теста, жареного мяса и тушеных овощей. Это был запах, от которого тут, вероятно, невозможно было спрятаться. Кухня представляла собой огромное пространство, заставленное столами и очагами.

Вдоль стен выстроились большие очаги с потрескивающими дровами, над ними висели огромные котлы, из которых шел густой пар, заполняя помещение до потолка. На длинных столах повара разделывали мясо и рыбу, нарезали овощи, перемешивали травы в деревянных ступках. Кто-то уже раскатывал тесто, кто-то поднимал тяжелые подносы с испеченными караваями. В дальнем углу, ближе к открытым окнам (насколько это возможно в таком месте), стояли несколько массивных глиняных горшков, внутри которых что-то булькало.

– Определенно, вытяжка бы тут пригодилась, – прокомментировала я, поморщившись.

– А что такое вытяжка? – Патриция вопросительно склонила голову.

– Неважно.

На нас почти не обращали внимания. Здесь все были слишком заняты своим делом, слаженно работая, словно единый механизм. Однако один из поваров, грузный мужчина с засученными рукавами, заметил нас и, нахмурившись, подошел ближе.

– Вам чего тут? – его голос был низким, хрипловатым, но не злым.

Маркус лукаво улыбнулся и сделал шаг вперед.

– Ах, сударь! – произнес он, делая картинный жест. – Мы пришли в ваше королевство вкусов и ароматов, чтобы добыть себе кусочек трапезы, дабы не пасть в голодный обморок прямо посреди выступления!

Повар посмотрел на него, затем на нас, вздохнул и устало махнул рукой.

– Ладно, берите что-нибудь и убирайтесь, только под ногами не путайтесь.

Мы с Патрицией не стали тратить времени даром и прошли дальше, оглядывая столы в поисках съестного, но, как и следовало ожидать, практически все было либо сырым, либо уже готовым, но предназначенным не для нас, а для вечернего пира.

Маркус оказался проворнее нас всех. Он быстро осмотрел пространство кухни, ловко проскользнул между столами и что-то выхватил. Когда он вернулся, в его руках оказались две коричневые булочки и три яблока. Совсем не густо.

Патриция явно осталась недовольна этим скромным уловом. Она покачала головой, ее губы поджались, словно она приняла важное решение, и она твердым шагом направилась к дальнему столу, где трудился молодой поваренок.

Парень был явно новеньким здесь. Его движения при нарезке овощей были слишком осторожными, точно вымеренными, словно он боялся совершить ошибку. Все его существо излучало напряжение.

Патриция настигла его, как стремительный ураган. Малец вздрогнул и едва не подпрыгнул на месте. Поварская шапка съехала набок, и он в последний момент поймал ее рукой. В глазах поваренка мелькнула паника. Он поспешно отступил на шаг, заикаясь:

– М-мадам, что вам угодно?

Патриция склонилась чуть ближе, будто доверяя ему важную тайну. Щеки парня заметно порозовели.

– Ах, – вздохнула она, поджав губы, – сегодня такой насыщенный день, а я совсем ничего не ела. Ни крошки не побывало у меня во рту. Может, у тебя найдется что-то для меня и моих спутников?

Поваренок тяжело сглотнул.

– Но… мадам, все, что осталось с завтрака, уже унесли в…

– Ах! – Патриция приложила руку ко лбу, изображая слабость. – Как же мне быть? Боюсь, я не смогу сегодня выступать… Что же делать? Голова идет кругом…

Я сжала губы, чтобы не расхохотаться. Маркус тоже едва сдерживался. Но поваренок, похоже, воспринял все всерьез. Он тут же побледнел и начал суетиться.

– Мадам, не стоит так волноваться! Если все настолько серьезно… я… я не могу допустить, чтобы вам стало плохо! Подождите, я что-нибудь найду…

С этими словами он нагнулся и достал из-под стола две миски.

В одной лежали вареные яйца – уже почищенные. В другой – куриные окорока, еще теплые. Пахли они восхитительно. Видимо, это было заготовлено к вечернему приему.

Мне даже стало немного жаль беднягу, но в этот момент мой желудок напомнил о себе громким урчанием. Жалость подождет.

Патриция, все еще изображая обессиленную даму, протянула к мискам дрожащие руки.

– Спасибо тебе, – прошептала она, – ты очень добр ко мне. Сегодняшнее выступление я посвящу тебе. Ведь без тебя оно точно бы не состоялось…

Поваренок окончательно покраснел и растерянно кивнул. Маркус не стал дожидаться, пока тот передумает, и протянул руку, ловко выхватив вторую миску.

– Благодарим, добрейший, – с ухмылкой сказал он. – Ты настоящий спаситель циркачей.

Парень что-то пробормотал, растерянно почесав затылок. А мы, не теряя времени, поспешили прочь, пока никто не начал задавать лишних вопросов. Или еще хуже – не забрал у нас заработанное непосильным трудом.

Добытое на кухне нам пришлось нести в руках. Булочки, яблоки, куриные окорока и яйца – не самый изысканный, но вполне сносный завтрак. Было молчаливо и единогласно решено перекусить уже на месте проведения сегодняшнего празднества. Там почти все было готово. Мы потратили вчера изрядную часть времени на украшение зала, расстановку декораций и проверку сценической площадки. Оставалось еще раз прогнать план выступления и подготовить самих себя. Для сегодняшнего вечера у нас была задумана особая одежда, которую мы раздобыли накануне у некоторых слуг, имевших доступ к шкафам знатных людей.

Во дворце ощущалось четкое разделение: богатые и бедные, слуги и дворяне. Когда мы приближались к южной части дворца, стало заметно, что в этом крыле встречается больше знати, чем прислуги. Странно было то, что их поведение тоже изменилось. Вчера они либо презрительно отворачивались, либо делали вид, что нас вовсе не существует. А сегодня…

На нас бросали заинтересованные взгляды. Кто-то даже улыбался уголком губ. Кто-то шептался, явно обсуждая нас.

– Это странно, – пробормотала я, но тут же почувствовала легкое движение воздуха рядом.

К нам незаметно подобрался Кассель.

Сегодня он выглядел иначе. На нем была белая рубашка с широким воротом, слегка расстегнутая на груди, и темно-зеленые вельветовые брюки. Одетый так, он совсем не походил на слугу.

– Вот вы где, – сказал он с легким укором, скрестив руки на груди. – Я уже везде вас обыскался. Пришлось наведаться в ваши покои, но вас там не было. Видимо, мы разминулись.

Его взгляд скользнул по мискам, наполненным едой.

Маркус не смутился. Он лишь пожал плечами и бесстрастно заявил:

– Извини, но сначала мои потребности, потом все остальное.

Кассель стерпел такой ответ, не выказав ни раздражения, ни удивления. Он лишь вздохнул.

Я решила не тянуть и спросила:

– Что происходит? Почему люди на нас сегодня так странно смотрят?

В этот самый момент мы уже дошли до зала. Кассель, как и полагается воспитанному молодому человеку, предусмотрительно открыл для нас дверь, пропуская вперед.

Патриция, словно обольстительная героиня из пьесы, оценила этот жест: проходя мимо, она едва заметно провела рукой по его плечу. Кассель не подал виду, но я заметила, как его губы дернулись в легкой улыбке. Видимо, у нее была роль соблазнительницы.

Маркус, конечно же, не смог оставить этот момент без внимания. Он демонстративно выпрямился, вскинул подбородок и, переступая через порог, с важным видом произнес:

– А фанфары где? Цветы? Весь этот театр, а я вхожу без должного антуража! Как грубо.

Я закатила глаза.

– Ну конечно, как же без этого, – пробормотала я, покачав головой.

Роль клоуна, похоже, закрепилась за ним окончательно. Но я и так давно это поняла.

Проходя следом, я просто тихо поблагодарила Касселя. Без кокетства, без театральности. Лиандр наставлял нас лгать как можно меньше, чтобы не запутаться в своей же игре. Я собиралась следовать этому совету. Мне и так хватало того, что я была одновременно и Александрой, и Розалией.

Кассель ответил на мой вопрос спокойно, но с легкой усмешкой:

– Подробности вчерашних событий быстро разлетелись по дворцу, да и за его пределы. Теперь вы известны не просто как циркачи, ищущие славу за счет короля, но и как одаренные артисты, которые знают себе цену. Ваш отпор принцессе пришелся по душе не только слугам. Похоже, теперь с вами начнут считаться.

Я задумалась. Это хорошо или плохо?

С одной стороны, именно этого мы и добивались – убедить всех, что мы не самозванцы. Но с другой… Повышенное внимание может только усложнить ситуацию. Чем больше людей смотрят на нас, тем больше вероятность, что кто-то заметит несоответствия, укажет на ошибки, задаст неудобные вопросы. Хотя… А как я себе представляла завоевание доверия королевского двора?

У меня не было опыта в таких играх, и теперь мои мысли казались слишком идеалистическими.

Я взглянула на Патрицию и Маркуса. Казалось, их вполне устраивала изменившаяся атмосфера вокруг. Маркус с явным самодовольством поглядывал по сторонам, словно ему уже приписали дворянский титул. Патриция держалась с достоинством, но ее улыбка говорила о том, что она довольна таким поворотом.

Если они не беспокоятся, то и мне не стоит.

Тем временем мы добрались до зала. Пространство, которое еще вчера казалось пустым, теперь выглядело совсем иначе. Белоснежные скатерти, расстеленные по длинным столам, фарфоровые кружки, стеклянные подсвечники – все сверкало в лучах дневного солнца, пробивающегося через огромные окна. Воздух был свежим – видимо, слуги заранее позаботились о том, чтобы створки были распахнуты.

Маркус, не заботясь о приличиях, отодвинул ближайший стул, слегка задевая стол. Раздался тихий скрежет, а скатерть сбилась с идеально ровного положения. Тут же откуда-то выскользнул слуга, который до этого поправлял цветочную композицию, и буквально за пару секунд привел все в порядок, даже не глядя на нас. Маркус, не обращая на него внимания, поставил миски на стол и жестом пригласил нас присесть.

Похоже, место для завтрака мы нашли.

Это был один из самых моих вкусных приемов пищи. Я уже и забыла, что еда может быть такой соленой и разнообразной на специи по вкусу. На королевской кухне, видимо, не скупились на качественные продукты. Если изначально количество яиц и мяса мне казалось слишком большим для нас троих, то теперь я была готова расцеловать Маркуса за то, что он не стал церемониться и выбирать нам по паре кусочков, а схватил полные миски.

Все дела были отложены и забыты.

Похоже так сильно проголодалась не только я, потому что никто из нас не проронил и слова пока пережевывал сочное бедро в прикуску с хлебом. Кассель предусмотрительно оставил нас одних, но я видела его. Он сновал туда-сюда где-то на заднем плане, проверяя, чтобы все было выполнено.

– Если я еще раз пропущу хотя бы один прием пищи во дворце, то разрешаю вам забить меня камнями. Я себе такого не прощу, – заявил Маркус с набитым ртом.

Патриция, быстро дожевывая очередной кусок, махнула рукой и с театральной серьезностью добавила:

– Забить камнями слишком грубо. Лучше привяжем тебя к стулу перед накрытым столом и не позволим взять ни кусочка!

Маркус чуть не поперхнулся, а потом расхохотался, стукнув кулаком по столу. Я тоже не смогла сдержать улыбку. Картина, которую нарисовала Патриция, была настолько нелепой, что даже представить ее без смеха не получилось.

– Жестоко, мадам! – притворно возмутился Маркус, откидываясь на спинку стула. – Надеюсь, ты не станешь этим заниматься лично?

– Нет, конечно, – Патриция кокетливо закатила глаза. – У меня есть слуги.

Мы снова рассмеялись.

Я доела последние кусочки и отложила хлеб.

– Нам пора, – сказала я. – Не стоит терять ни минуты.

Патриция не возразила, вместо этого бросила на меня понимающий взгляд и, хрустнув остатками яблока, поднялась. Теперь, когда мы были сыты и полны сил, пришло время сделать то, зачем мы здесь.

Нашей небольшой подготовительной комнатой оказалась тесная кладовка без окон, но в ней были свечи, старый резной шкаф и даже зеркало в массивной деревянной раме, которое, судя по слоям пыли, давно никто не использовал. На единственном свободном столе уже лежали наши костюмы, аккуратно разложенные кем-то заранее. Возможно, Кассель постарался. Надо отдать ему должное – он сыграл большую роль в нашей подготовке. Догадывался ли он, что помогает предателям и мятежникам, которые при удобной возможности всадят стрелу или кинжал в сердце его короля?

Маркус первым подхватил свой наряд. Это был короткий, слегка приталенный темно-красный жилет без рукавов, с глубоким V-образным вырезом и черной вышивкой вдоль краев. Под него он надел легкую белую рубашку из тонкой ткани, с зауженными рукавами, облегающими запястья. Штаны были темные, чуть свободные, но достаточно облегающие, чтобы не стеснять движения. Легкие сапоги на мягкой подошве идеально подходили для быстрого перемещения и акробатики.

– Вы посмотрите на меня, – Маркус весело подмигнул в зеркало, приглаживая ладонью темные пряди. – Как благородный вор перед своим самым большим ограблением.

Он оставил волосы распущенными, но убрал их назад, пригладив по бокам какой-то массой, напоминающую мне гель или воск для волос. Эта прическа придавала ему чуть более собранный вид, но и не лишало фирменной шутовской небрежности.

Патриция с видимым удовольствием накинула на себя свой костюм. Ее наряд состоял из приталенной черной рубашки с широкими рукавами, заправленной в узкие, но удобные штаны цвета мокрого асфальта. Штаны были сделаны из плотной, но эластичной ткани, позволявшей двигаться без ограничений. Костюм дополнял кожаный корсет на завязках, который придавал фигуре четкие линии, и высокие сапоги, доходящие до колен.

– Вот так, – усмехнулась она, расправляя рукава, – теперь я похожа на разбойницу с большой дороги. То, что нам и надо.

Она мне подмигнула, оформляя свои волосы в сложную прическу. Ее темные волосы были заплетены в толстую косу, перекинутую через плечо. Некоторые отдельные пряди в прическе имели несколько небольших золотых колечек, которые при движении ловили свет свечей.

Я взяла свой наряд последней.

На этот вечер мне досталась длинная юбка из легкой ткани, струящаяся и свободная, но с разрезами по бокам, чтобы не мешать движениям. Она была глубокого изумрудного цвета, точно травяная зелень после дождя. Верх состоял из короткого топа, оставляющего плечи и живот открытыми. Он плотно облегал грудь и крепился на завязках за шеей и спиной.

Когда я посмотрела на себя в зеркало, мне показалось, что это не я, а кто-то другой.

Мои темно-медные волосы я расчесала, добавила немного лавандового масла, чтобы они легли более гладко, и заплела две тонкие косички у висков, закрепляя их сзади. Остальные пряди свободно ниспадали по спине. Не очень-то удобная прическа для сегодняшнего выступления, но в этом и был наш замысел.

Но самым важным элементом стали вуали.

Сегодня мы решили придать своим персонам толику таинственности. Каждому из нас предстояло скрыть нижнюю часть лица полупрозрачной тканью, закрепленной за ушами. Теперь можно было видеть только глаза – и они стали казаться еще выразительнее.

Наше представление не предполагало использования драгоценностей или украшений – слишком много лишних деталей могло отвлекать от выступления. Однако я помнила разговор с Вейлом и его твердую уверенность в том, что браслет поможет мне. Возможно, он просто хотел, чтобы я чувствовала себя увереннее. Возможно… но проверить это можно было только одним способом.

Я вытащила браслет из кармана плаща, куда предусмотрительно спрятала его еще ночью, и осторожно надела на левую руку. Металл приятно охладил кожу, а крошечные колокольчики на тонкой цепочке тихонько зазвенели, привлекая внимание Патриции и Маркуса. Они одновременно вскинули брови, переглянувшись так синхронно, что я не смогла удержаться от тихого смешка.

– Хм, это поможет создать нужную атмосферу, – я подняла руку и слегка встряхнула кистью, позволяя мелодичному звону распространиться по тесной коморке.

Маркус одобрительно кивнул, а Патриция, скрестив руки на груди, ухмыльнулась.

– Ну вот, а говорила, что не впишешься в нашу команду, – с притворным укором заметила она. – А уже думаешь как настоящая циркачка.

– Ну что? – Маркус приподнял бровь. – Пора выйти на сцену?

Я медленно улыбнулась за вуалью.

– Пора.

Мы вышли из нашей небольшой каморки, направляясь в сторону зала. Он находился недалеко, и двери уже были распахнуты, позволяя многочисленным гостям беспрепятственно входить внутрь. Людей собралось множество, и их наряды сияли в свете сотен свечей, расставленных по залу. Ткани переливались золотом, серебром, глубокими оттенками драгоценных камней. В воздухе витали ароматы вин, пряностей и жареного мяса, смешиваясь с легким ароматом цветов, которыми были украшены столы.

Наша задача пока что заключалась в том, чтобы скрыться в толпе и не привлекать внимания до начала представления. В таком количестве людей это было несложно. Мы легко затерялись среди прибывших гостей, которые шумно беседовали, рассаживаясь за длинные богато убранные столы. Тем, кому не хватило мест, приходилось оставаться у стен, ведя неторопливые разговоры и внимательно разглядывая собравшихся.

Вдалеке мы заметили Касселя. Он стоял чуть в стороне от основного скопления гостей, внимательно наблюдая за происходящим. Мы двинулись вперед, используя толпу как прикрытие, и, когда гости свернули вправо к столам, мы, напротив, направились влево, к нему.

Кассель оглядел нас с ног до головы и, довольно приподняв бровь, кивнул.

– Неплохо, – заметил он коротко.

Маркус, по-прежнему неспособный долго хранить молчание, спросил:

– Когда же прибудет король и его очаровательная невеста?

– Вот-вот. Почти все уже собрались, – ответил Кассель, скрестив руки на груди.

Мы не успели ничего добавить, как зал наполнился легким, но явственным движением. В следующую секунду раздался голос глашатая:

– Принцесса Селия Аргеннская, будущая королева Лумирии!

Торжественные фанфары заполнили пространство, и внимание всех присутствующих мгновенно сосредоточилось на высокой стройной фигуре, входящей в зал. Принцесса выглядела безупречно. Ее платье – пудрового цвета с вышивкой из тончайших серебряных нитей – казалось сияющим в свете множества свечей. Русые волосы были уложены в сложную прическу, украшенную крошечными сверкающими камнями. Пара прядей обрамляла ее лицо, придавая кукольности ее чертам. Она двигалась неспешно, сдержанно, но в каждом ее шаге читалась уверенность, подкрепленная знанием собственной значимости.

Принцесса направилась к главному столу, расположенному в центре зала, и села на свое место. Однако рядом с ней пустовало еще одно кресло – то, что предназначалось королю. Я заметила, как она слегка нахмурилась, взглянув на него. К ней тут же склонился ближайший стражник и что-то зашептал ей на ухо. Лицо принцессы дрогнуло, но почти сразу же она взяла себя в руки, хотя в сжатых пальцах на подлокотнике кресла явно считывалось раздражение.

Наступила тишина.

Все ждали.

Все смотрели на принцессу.

Наконец, она махнула рукой, давая знак глашатаю.

– Король просил его не ждать и начать сегодняшний вечер без него, – объявила она.

В зале пробежала едва уловимая волна шепота.

Вот почему она была раздражена. Теперь понятно. Я бы тоже рассердилась, если бы мой будущий муж не явился на праздник, посвященный нашей свадьбе. Пусть этот брак и был политическим, но хотя бы базовое уважение к своей будущей жене король мог бы проявить.

Несколько свечей в зале потушили, и пространство наполнилось приглушенным светом. В воздухе повисла напряженная тишина, будто сам зал задержал дыхание, ожидая чего-то нового. Затем заиграла тихая, неспешная мелодия. Дудка местных музыкантов протяжно взвыла, добавляя загадочности, словно рассказывая историю, пока еще неведомую никому. Это был наш знак.

Маркус и Патриция выскочили из толпы, мгновенно заполнив собой пространство. Они носились по залу, заигрывали с гостями, перекидывались искрометными взглядами, словно спорили о чем-то неразрешимом. Их движения были легкими, быстрыми, точными, но при этом казались совершенно непринужденными.

Публика не сразу поняла, что происходит. Некоторые гости удивленно замерли, оторвавшись от своих бокалов, другие сразу же заулыбались, уловив нотки предстоящего веселья.

Маркус с невиданной ловкостью выхватил ложку у одного из гостей за столом и подбросил в воздух. Он попытался поймать ее… носом. Ложка с легким звоном ударилась о его лоб, заставив часть зрителей рассмеяться.

Патриция перехватила другую ложку из рук зазевавшегося аристократа. Она ловко подбросила ее в воздух и, не глядя, подставила локоть, поймав ее точным движением. В зале послышались первые смешки, напряжение в воздухе стало рассеиваться, а внимание гостей полностью сосредоточилось на происходящем.

И в этот момент, легко и почти незаметно, я вышла из толпы.

Мои шаги были медленными, грациозными, словно я двигалась по невидимой линии, не смея отклониться ни в одну, ни в другую сторону. Свет свечей мягко ложился на темно-зеленую ткань моего костюма, подчеркивая плавные изгибы. Я была полной противоположностью разыгравшемуся передо мной хаосу – легкая, воздушная, но… растерянная.

Словно я оказалась здесь случайно.

Я позволила губам дрогнуть. Актриса из меня так себе, но сейчас я должна была выглядеть так, будто меня совершенно выбило из привычного мира. Колокольчики на браслете тихо зазвенели, будто подчеркивая мою неожиданную, но значимую роль в этой сцене. Их мелодия разлилась по залу, заставляя гостей повернуть головы в мою сторону.

Внимание было приковано ко мне.

Музыка сменилась. Тихая, загадочная мелодия ушла, уступая место более живой, игривой. Легкие, стремительные ноты заполнили зал, заставляя гостей податься вперед в ожидании.

Маркус и Патриция одновременно заметили меня. Их взгляды переметнулись от моей фигуры к друг другу, и вдруг они будто вспомнили о давнем соперничестве. Первым двинулся Маркус – сделал широкий шаг в мою сторону, расправив плечи, словно собирался произнести важную речь. Но тут же его опередила Патриция, грациозно встав у меня на пути. Маркус нахмурился, сделал еще одну попытку приблизиться, но Патриция тут же подставила ему подножку. Он не упал, но нелепо заплясал на месте, пытаясь сохранить равновесие, вызвав первые смешки в толпе.

Тогда он сменил тактику.

Словно ничего не произошло, он изящно подпрыгнул, перекувырнулся в воздухе и приземлился чуть ближе ко мне. Патриция тут же повторила его маневр, но добавила грациозный поворот.

Гости зашептались, кто-то тихо ахнул – все это выглядело чертовски эффектно.

Маркус, явно недовольный тем, что его затмевают, потянулся ко мне, словно намереваясь помочь ступить еще шаг, но тут же был перехвачен Патрицией. И прежде чем я успела что-то предпринять, они оба ухватились за меня, пытаясь поочередно поднять.

Но их рвение сыграло против них.

Я оказалась то у одного на плече, то у другого, пока, наконец, не приняла самое нелепое положение – балансируя на спине у Патриции, чуть не падая назад, а Маркус в это время попытался поймать меня, но сам неловко рухнул на четвереньки.

Зал взорвался смехом.

Но наши шалости еще не были закончены.

Маркус и Патриция переглянулись, словно заключая перемирие. В следующий момент из рукава Маркуса появился длинный шелковый шарф, один конец которого он тут же протянул Патриции. Они взялись за него одновременно.

Я заметила их задумку и хитро улыбнулась. Они натянули ткань между собой, делая вид, будто оба хотят завладеть мною, и я – приз, за который стоит бороться. Они тянули его в разные стороны, закатывая глаза и морща лбы от “усилий”. Я взяла шарф за середину, создавая новую сторону натяжения.

Я выдержала театральную паузу, позволила зрителям еще немного насладиться их нелепым упорством…

А затем просто разжала пальцы.

Маркус и Патриция, не ожидавшие такой подлости, полетели назад, рухнув на пол с комично удивленными лицами. В зале раздался громкий смех и даже аплодисменты. Я же лишь невинно вскинула ладони, мол, при чем тут я? Но теперь, когда зрители были окончательно увлечены игрой, настало время для следующего акта.

Музыка изменилась. Веселые, легкомысленные ноты растворились в воздухе, уступая место чему-то более тревожному, глубинному.

Маркус и Патриция резко вскочили на ноги. Еще мгновение назад они валялись на полу, нелепые и забавные, а теперь… Теперь их движения стали отточенными, пугающе синхронными. Они больше не смеялись. Их взгляды потемнели, осанка изменилась.

Зал стих.

Гости не понимали, когда именно мы перестали шутить.

Маркус первым сделал шаг вперед, обрисовывая полукруг вокруг меня. Патриция последовала за ним, но в другую сторону. Их движения были неторопливыми, но от них веяло чем-то странным, почти неуловимым. Я невольно рассмеялась, пожала плечами, будто говоря: Ну что вы задумали на этот раз?

Но никто не ответил.

Маркус и Патриция продолжали двигаться по кругу, скользя по полу бесшумно, почти призрачно. Их пальцы ловко перебирали воздух, словно они ткали невидимые нити, вплетая меня в паутину, которую видели только они.

Я шагнула было вперед, но…

Мои движения замедлились. Словно воздух вокруг меня стал густым, тягучим. Я моргнула, позволяя панике завладеть мной.

Еще попытка. Еще шаг. Но ноги будто приросли к полу.

Я попробовала рассмеяться снова – но теперь этот смех прозвучал странно, нервно.

Гости в зале застыли, кто-то даже придвинулся ближе.

Маркус и Патриция не сводили с меня взгляда. Их руки все так же двигались в воздухе, управляя тонкими, невидимыми нитями, которыми они окутали меня. Я попыталась поднять руку, но лишь замерла в этом движении, зависнув в воздухе, как марионетка, у которой оборвались струны.

Шелест.

Маркус и Патриция синхронно вскинули руки.

В этот момент мое тело окончательно поддалось невидимым оковам. Я замерла, полностью обездвиженная, прямо напротив пустого королевского трона.

Зал погрузился в напряженную тишину.

Гости словно перестали дышать, их взгляды были прикованы ко мне. Я замерла в неестественной позе – едва наклонившись вперед, с вытянутой рукой, пальцы которых не касались воздуха. Будто я могла в любой момент либо рухнуть на пол, либо внезапно ожить. Напряжение сгустилось настолько, что казалось, его можно потрогать.

И тут раздался звук. Двери в зал с гулким эхом распахнулись. Шепот прокатился по толпе – несмелый, потрясенный.

Я не могла повернуть голову, но мне это и не требовалось. Достаточно было видеть реакцию людей. Кто-то склонил головы, кто-то напрягся, кто-то прижал руку к груди, как будто этот жест мог уберечь от неприятностей.

Король.

Видимо, он сделал какой-то знак, потому что шепот мгновенно стих. Возвращаясь к представлению, гости вновь обратили внимание на меня. Маркус и Патриция не прерывали игру, продолжая изображать таинственных кукловодов. Они даже не посмотрели в сторону вошедшего. Их мир по-прежнему крутился только вокруг меня.

Маркус обошел меня слева, нахмурился, будто оценивая. Патриция подалась вперед и аккуратно ткнула пальцем в мое плечо. Я не шелохнулась. Они переглянулись. Маркус щелкнул пальцами перед моим лицом.

Тишина.

Я осталась такой же застывшей статуей.

Не сработало.

Маркус и Патриция недоуменно пожали плечами. Они сделали вид, будто что-то пошло не по плану, будто они сами не ожидали подобного эффекта. Тем временем я видела – с самой лучшей позиции, прямо напротив королевского стола – как король прошел вперед и сел рядом с принцессой.

Селия сразу обратилась к нему, что-то негромко говоря, но он почти не обратил на нее внимания. Я ждала, что он хотя бы посмотрит на нее, но вместо этого он лишь натянуто улыбнулся, холодно и пусто.

Игнорируя невесту, он перевел взгляд в зал. И теперь его глаза были направлены на меня.

Я впервые видела его так близко. И, к своему удивлению, испытала странное впечатление. Король Галеран д’Альвера был даже более привлекательным, чем я запомнила в прошлый раз. А тогда я видела его лишь издалека. Сейчас, находясь прямо напротив королевского трона, я могла рассмотреть каждую деталь.

Светло-русые волосы аккуратно рассыпались по плечам, ухоженные и тщательно причесанные. Короткая борода того же оттенка подчеркивала линию сильной челюсти. На голове покоилась корона, усыпанная сверкающими драгоценными камнями. Даже при тусклом свете свечей она переливалась сотнями оттенков, как будто сама излучала сияние. Одет король был в белый камзол, украшенный золотыми вышитыми узорами, которые сложными переплетениями тянулись по ткани, словно причудливые древние письмена. Под ним виднелась темно-зеленая шелковая рубашка, цвет которой гармонировал с его глазами.

Он выглядел на свой тридцатилетний возраст – уверенный, собранный, с осанкой человека, привыкшего держать власть в руках. Но вот его глаза… Зеленые, глубокие, они выдавали больше, чем можно было заметить на первый взгляд. В них отражались тяготы пережитых лет, будто бы ему было гораздо больше, чем значилось по его возрасту.

И сейчас эти глаза смотрели прямо на меня.

А я, застыв в нелепой позе, продолжала свою роль. Не двигаясь. Не моргая. Просто глядя на короля. Он смотрел поверхностно, рассеянно, будто находился здесь лишь телом, а мыслями блуждал где-то далеко.

Маркус нарушил тишину первым. Он встал вполоборота ко мне и шумно вдохнул, затем выдохнул прямо мне в лицо, будто пытаясь сдуть невидимое заклятие.

Ничего.

Патриция усмехнулась, достала платок и изящно помахала им перед моим лицом, словно отгоняя злых духов.

Опять ничего.

Они переглянулись, пожали плечами и одновременно вздохнули, изображая полное бессилие. Затем, будто осененные внезапной догадкой, они повернулись в сторону короля. Гости в зале тоже перевели взгляд на него. Будто все вдруг решили, что он – часть нашего представления. Что именно от него зависит, что будет дальше.

Король на мгновение замер, не сразу понимая, почему вдруг оказался в центре внимания. Его рука на подлокотнике трона чуть напряглась. Я видела, как он едва заметно нахмурился, глаза пробежались по залу, будто он пытался уловить невидимую игру, в которую его втянули.

И тогда я сделала кое-что, чего он явно не ожидал.

Я ему подмигнула.

Король прищурился, его губы едва заметно дрогнули. Но он понял намек. Махнул рукой – легко, небрежно, но при этом величественно, будто отдавая приказ.

Зал ахнул.

Но представление еще не закончилось.

Музыка сменилась.

Резкие звуки дудок растворились, уступая место более плавной, тягучей мелодии. Напряжение, нависшее над залом в момент моей неподвижности, сменилось чем-то иным – тревожной, но завораживающей игрой.

Я медленно разомкнула руки и, будто пробуждаясь от долгого сна, сделала первый осторожный шаг. Колокольчики на моем запястье зазвенели, мягко, мелодично, перекликаясь с движением. Я покружилась, словно растерянная, словно еще не до конца осознающая, где нахожусь. Мой взгляд, скользящий по залу, искал… кого-то.

И тогда я снова посмотрела на него.

Король больше не выглядел рассеянным. Теперь он сидел совершенно неподвижно, не отводя глаз от меня. Застывший на месте, он словно тоже оказался частью этого действа, но его внимание было другим – слишком острым, слишком живым.

Я начала двигаться к нему. Плавно, медленно, с каждым шагом сокращая расстояние. Моя длинная юбка мягко развевалась при каждом легком повороте, словно волны под теплым ветром. Полотно разрезов едва касалось пола, следуя за мной послушными, воздушными волнами. Тонкие кисти рук чертили в воздухе плавные линии, будто я ткала нити судьбы, а звон браслета становился частью этого магического ритуала.

Мои глаза.

Только они сейчас могли говорить. Моя вуаль скрывала лицо, но я знала – он видел. Видел призрачную улыбку во взгляде. Ловил каждый оттенок эмоций, что я вкладывала в этот танец. Я не отводила от него глаз, позволяя прикосновением взгляда сказать больше, чем могли бы сказать слова.

Наконец я приблизилась. Кружась вокруг королевского кресла, я огибала его мягким шелестом ткани, то приближаясь к сидящему королю, то снова ускользая в тень. Принцесса Селия, сидящая рядом, замерла. Она не шевелилась, не произносила ни слова, но я чувствовала, как напряглись ее плечи, когда я пронеслась мимо нее, почти касаясь своим подолом.

Король не двигался. Но его глаза следили за каждым моим движением, следили с той самой сосредоточенной внимательностью, которая пугает и завораживает одновременно.

Последний шаг. Один из завершающих аккордов.

Я подняла левую руку, почти не касаясь его плеча, провела кончиками пальцев по белому камзолу… И тогда он схватил меня.

Резко.

Неожиданно.

Его пальцы сомкнулись на моем запястье с силой, которая не предполагала игры. Зал ахнул, но звук дошел до меня приглушенно, словно издалека.

Так быть не должно.

Это не было частью выступления. Может быть, ему что-то не понравилось? Неужели мы сыграли настолько плохо, что он понял, что мы не настоящие артисты?

Я попыталась выдернуть руку, но он не отпустил. Его взгляд скользнул вниз, на мое запястье.

Браслет.

Он смотрел на него слишком долго. Слишком внимательно. А потом снова встретился со мной взглядом. И я замерла. Это был уже не тот равнодушный, отсутствующий король, которого я видела несколько минут назад. В его глазах было что-то другое.

Чувства.

Сильные, острые, противоречивые. И среди них – нечто знакомое. Странное. Что-то, что я уже видела раньше, но не могла вспомнить, когда и где. Оно захватило меня. Звуки вокруг исчезли. Мир померк. Я уже знала, это ощущение, будто ты покидаешь свое тело.

Я снова погружалась в чье-то воспоминание.