Читать книгу Между светом и тьмой. Легенда о Ловце душ - - Страница 10

Без советника во дворце словно стало светлее. Воздух, обычно пропитанный тяжёлой, гнетущей тишиной, теперь звенел оживлёнными разговорами слуг, смехом стражников и мелодичным перезвоном посуды на кухне. Диана не сразу заметила перемены – слишком глубоко укоренилась привычка к той мрачной атмосфере, что сопровождала присутствие Совикуса. Но спустя день-два она осознала: отец будто сбросил невидимую ношу, что годами давила на его широкие плечи. Его голос, ранее резкий и отрывистый, стал мягче, улыбка – редкий гость на суровом лице – начала появляться чаще, а в глазах, цвета морской бездны, зажёгся тот тёплый огонь, который она помнила с детства, когда он ещё рассказывал ей сказки перед сном.

Первые дни после отъезда Совикуса Всеволод посвятил дочери. Они завтракали вместе в просторной трапезной, где солнечные лучи проникали сквозь высокие окна, отражаясь в хрустальных бокалах и серебряных подносах с фруктами. Король расспрашивал её о том, что она читала в библиотеке, делился новостями из дальних уголков Альгарда, а иногда даже шутил – редкость, от которой у Дианы теплело на сердце. После трапезы они отправлялись на прогулки по Вальдхейму, минуя узкие улочки, где ремесленники стучали молотками, а женщины вывешивали бельё на верёвках, натянутых между домами. Эти дни напоминали ей о далёком прошлом, когда мать, королева Эльза, ещё была жива, а отец был не только королём, но и человеком – открытым, живым, способным смеяться до слёз над её детскими выходками.

В один из таких дней, когда солнце стояло в зените, заливая город золотистым светом, они вышли на центральную площадь. Здесь развернулась ярмарка – яркое, шумное действо, от которого рябило в глазах. Повсюду царило оживление: торговцы зазывали покупателей громкими голосами, предлагая ткани, глиняную посуду и корзины с сушёными травами; музыканты, сидя на перевёрнутых бочках, играли на лютнях и дудках весёлые мелодии, от которых ноги сами пускались в пляс; дети сновали между палатками, смеясь и крича, их волосы развевались на ветру, а руки были перепачканы липким мёдом от сладостей.

– Помнишь, как ты в детстве любила эти гуляния? – спросил Всеволод, слегка улыбнувшись. Он остановился у края площади, наблюдая, как Диана с любопытством разглядывает пёстрые палатки, украшенные лентами и цветами.

– Конечно, помню, отец, – рассмеялась она, её голос зазвенел, как колокольчик, перекрывая шум толпы. – Я бегала между лавками, тащила тебя за руку и мечтала, чтобы ты купил мне всё сразу.

– И ты всегда выбирала что-то странное, – покачал он головой, в его тоне мелькнула нежная насмешка. – То деревянную лошадку с одним глазом, то старый амулет, который торговец выдавал за артефакт великого мага, обещающий удачу.

– Но ведь ты всё равно покупал! – Диана шутливо ткнула его локтем в бок, и король неожиданно рассмеялся – глубоким, тёплым смехом, который давно не звучал в этих стенах.

– Как я мог отказать своей маленькой принцессе? – ответил он, глядя на неё с такой любовью, что её сердце сжалось от нахлынувших воспоминаний.

Они остановились у ряда лавок, где воздух был пропитан ароматами специй, свежих медовых лепёшек и жареного мяса, шипящего на углях. Торговцы, заметив королевскую пару, начали раскланиваться, их голоса сливались в гул приветствий. За Всеволодом и Дианой незаметно следовали трое стражников, одетых в скромные серые доспехи без гербов, чтобы не привлекать лишнего внимания. Их лица оставались бесстрастными, но осанка выдавала выучку, а руки лежали на рукоятях мечей, готовые к любому движению в толпе.

Горожане постепенно начали замечать присутствие короля и принцессы. Некоторые опускали головы в знак почтения, другие, осмелев, подходили ближе, чтобы поприветствовать своего правителя или просто взглянуть на него. Пекарь, толстый мужчина с красными щеками, выскочил из-за прилавка, держа в руках горячую медовую лепёшку, только что снятую с противня.

– Ваше Величество! – воскликнул он, кланяясь так низко, что чуть не уронил угощение. – Какая честь видеть вас здесь! Позвольте подарить вам это – лучшее, что я испёк сегодня!

Всеволод принял лепёшку с благодарной улыбкой, отломил кусочек и попробовал, чем вызвал восторженный шепоток в толпе. Диана, стоя рядом, не могла сдержать улыбки – отец редко позволял себе такие простые жесты, но сегодня он казался частью этого мира, а не недосягаемой фигурой на троне.

Внимание привлекала и сама принцесса. Женщины, собравшись в кружок, обсуждали с ней украшения, расхваливая её вкус, мужчины улыбались, снимая шляпы, а дети смотрели на неё широко раскрытыми глазами, словно на героиню из сказки. Молодая девушка, с тонкими руками и светлыми косами, робко подошла к Диане, держа в руках платок, сотканный из мягкой шерсти.

– Принцесса Диана, – сказала она, её голос дрожал от волнения, – позвольте мне подарить вам это. Он сделан из лучшей шерсти нашего края, согреет вас в холода.

Диана приняла подарок, коснувшись ткани пальцами – она была мягкой, тёплой, с едва уловимым запахом луговых трав. Она поблагодарила девушку, и та, покраснев от счастья, отступила в толпу.

Но не все встречали их с радостью. В стороне, у деревянной телеги, несколько мужчин наблюдали за королевской парой с напряжёнными лицами. Их взгляды выражали смесь тревоги и недоверия, пальцы нервно теребили края одежды. Один из них, с длинной бородой и шрамом на виске, что-то шепнул своему товарищу, и тот кивнул, бросив быстрый взгляд на стражников. Охранники это заметили – их плечи напряглись, руки чуть сильнее сжали оружие, хотя лица оставались непроницаемыми.

– Вы только посмотрите, кто у нас здесь! – раздался громкий, знакомый голос, перекрывая шум ярмарки. Из толпы вышел седовласый торговец в ярком кафтане, расшитом золотыми нитями. Его борода была аккуратно подстрижена, а хитрые зелёные глаза блестели, как у старого лиса. – Принцесса Диана и сам король! Благодарю светлых богов за такую встречу!

– Сальвио! – воскликнула Диана, узнав его сразу. Этот торговец бывал на ярмарках сколько она себя помнила, привозя редкие товары из дальних земель – от резных шкатулок до загадочных амулетов.

Сальвио поклонился с театральной грацией, затем выпрямился и хитро улыбнулся.

– Как же вы выросли, принцесса, – сказал он, прищурившись. – Помню, как вы в последний раз купили у меня куклу с кривым швом, а теперь передо мной стоит настоящая красавица, достойная легенд.

Король с нежностью посмотрел на дочь, но в его глазах мелькнула тень грусти. Диана заметила это и тихо спросила:

– Ты вспоминаешь мать, да?

Всеволод кивнул, его голос стал ниже, почти шёпотом:

– Ты очень похожа на неё. Особенно, когда улыбаешься так, как сейчас.

Диана сжала его руку, чувствуя тепло его ладони сквозь перчатку.

– Я бы хотела, чтобы она была здесь, с нами, – призналась она.

– Она здесь, – Всеволод коснулся своей груди, там, где билось сердце. – Она всегда рядом, Диана.

После прогулки они вернулись во дворец, усталые, но согретые теплом этого дня. Вечером Диана вышла в сад, где воздух был прохладным и пах снегом, хотя зима ещё не вступила в свои права. В руках она держала маленькое зеркало – подарок от Сальвио, круглое, с резной деревянной рамой, покрытой узорами из листьев и птиц. Она поднесла его к лицу, глядя в своё отражение: бледная кожа, огромные голубые глаза, чёрные волосы, выбившиеся из косы. Ей показалось, что в глубине зеркала мелькнула тень – нечёткая, словно дым, но она исчезла, едва Диана моргнула.

– Истина… – прошептала она, вспомнив слова Сальвио, когда он вручал ей подарок: «Оно покажет тебе истину, если ты осмелишься заглянуть глубже».

Но её тревожила другая мысль, куда более тяжёлая.

– Где Теодор?

Мальчик, её верный паж, которого она отправила следить за Совикусом, исчез. Он должен был вернуться через день-два, принести вести, но его не было ни среди слуг, ни во дворе, ни в казармах. Диана расспросила стражников, обошла конюшни, даже заглянула в людскую, где слуги ужинали после работы.

– Никто не видел его? – спросила она у капитана стражи, высокого мужчины с седыми висками.

– Нет, принцесса, – ответил он, качая головой. – Он ушёл несколько дней назад и не вернулся. Мы можем отправить людей на поиски, если прикажете.

Диана сжала кулаки, ногти впились в ладони.

– Глупый мальчишка… – прошептала она, глядя в окно своей спальни, за которым темнело небо. – Куда ты пропал?

В ту ночь ей приснился страшный сон. Она стояла в тёмном лесу, где деревья, голые и чёрные, тянули к небу изломанные ветви. Вокруг дрожали тени, ветер гнал серый туман, холодный и липкий, как дыхание смерти. Вдалеке мелькала тонкая фигурка – Теодор, его растрёпанные каштановые волосы были видны даже в полумраке.

– Эй! – крикнула она, но голос прозвучал приглушённо, будто её окружала вода, а не воздух.

Мальчик не обернулся. Он шёл вперёд, шаг за шагом, всё дальше в глубину леса.

– Подожди! – Диана бросилась за ним, но чем быстрее она бежала, тем дальше он становился. Земля под ногами превратилась в вязкую грязь, цепляющуюся за подол платья, а ветви деревьев тянулись к ней, царапая кожу.

А потом он просто исчез – растворился в тумане, как призрак. Диана резко проснулась, её грудь тяжело вздымалась, волосы прилипли ко лбу от пота. В комнате было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь ставни, бросая на пол бледные полосы.

На следующий день во дворец пришла весть: Совикус возвращается.

– Пойду встречу его, – сказал король, поднимаясь с кресла в своих покоях. Диана заметила, как тень легла на его лицо, словно невидимая рука стёрла тепло, что он излучал последние дни.

Она осталась в саду, сжимая зеркало в руках.

– Что ты скрываешь, Совикус? – прошептала она, глядя в своё отражение. Зеркало казалось тёмным, глубже, чем должно быть, словно за стеклом клубилась ночь.

Совикус вернулся на закате. Он не вошёл через главные ворота, как ожидали стражники, а словно материализовался из сумерек, его чёрный плащ не шелестел на ветру, а тени под ногами извивались, как живые змеи. Диана наблюдала из окна своей спальни, как он пересёк двор. Когда его фигура появилась в саду, розы, обычно яркие и гордые, свернули бутоны, будто прячась от его взгляда. Птицы, ещё недавно щебетавшие на ветках, внезапно замолкли, сорвались с мест и исчезли в вечернем небе, оставив голые ветви дрожать на ветру.

Конюшни, что находились недалеко от главного зала, наполнились тревожным ржанием. Лошади били копытами о деревянные перегородки, их глаза лихорадочно блестели в сумерках. Одна из кобыл в дальнем стойле встала на дыбы, хрипло заржав, и едва не опрокинула кормушку, разбросав сено по полу. Слуги, выбежавшие успокоить животных, замерли, увидев фигуру советника в отдалении.

Во дворце домашние кошки – обычно ленивые, дремлющие на подоконниках, – распушили хвосты, выгнули спины и с приглушённым шипением скрылись в тёмных углах. Чёрная кошка с янтарными глазами, любимица кухарки, замерла у лестницы, ведущей к королевским покоям. Её шерсть встала дыбом, зрачки расширились до предела, а затем она стремительно убежала, будто спасаясь от невидимого хищника. Даже псы, что сторожили внутренний двор, прижали уши и поджали хвосты. Огромный кобель с серой шерстью зарычал, обнажив клыки, но затем опустил голову, заскулил и попятился в свою будку, дрожа всем телом.

Возвращение советника наполнило не только людей, но и саму природу необъяснимым ужасом. Будто с ним во дворец вернулась не просто тьма, а нечто древнее, что чувствовали даже те, кто не мог произнести ни слова.

Атмосфера во дворце начала меняться стремительно. Слуги, ещё недавно болтавшие у очагов, теперь молчали, торопливо опуская головы, завидев фигуру Совикуса в коридорах. Стражники стояли прямее, их броня звенела от напряжения, а пальцы крепче сжимали рукояти мечей. Даже свечи, что ярко горели в канделябрах, теперь едва мерцали, их пламя дрожало, словно боялось светить слишком сильно.

Диана замечала эти перемены. Казалось, тьма сгустилась в коридорах, стала плотнее, тяжелее. В покоях, где раньше было тепло и уютно, теперь стоял гнетущий холод, пробирающий до костей. Окна отражали не только лица людей, но и что-то ещё – неясные силуэты, которые исчезали, стоило приглядеться внимательнее.

Король встретил советника в главном зале. Всеволод восседал на троне, его взгляд был тяжёлым, словно он ощущал, как с возвращением Совикуса на плечи вновь легла старая ноша. Пурпурный плащ струился по каменным ступеням, а пальцы сжимали подлокотники так, что побелели костяшки.

– Мой король, – склонил голову Совикус, его голос был мягким, почти вкрадчивым, но в нём звучало что-то змеиное, скользкое, от чего по спине бежали мурашки.

Всеволод молчал, изучая его. Диана, стоя в тени колонны, заметила, как отец напрягся. Ей показалось, что он видит перед собой не только слугу, но нечто большее – угрозу, от которой не так легко избавиться. Но затем король выдохнул, выпрямился, и его черты снова стали суровыми, голос – твёрдым, как сталь:

– Надеюсь, твоя поездка была полезной.

Совикус улыбнулся – тонкой, холодной улыбкой, от которой воздух в зале стал ещё тяжелее.

– Бесценной, ваше величество, – ответил он, и в его глазах мелькнуло что-то тёмное, непроницаемое.

Диана видела, как в глазах отца вновь появилась та усталость, что исчезла с отъездом советника. Словно бремя, которое он сбросил, вернулось, обретя новую силу.

Позже, в коридоре, Совикус нашёл её. Она не слышала его шагов – он появился внезапно, словно тень, что отделилась от стены.

– Принцесса, – его голос прозвучал за её спиной, слишком близко. Диана вздрогнула и резко обернулась. Совикус стоял в шаге от неё, его тёмные глаза смотрели прямо в душу. В вытянутой руке он держал деревянный амулет – тот самый, что она дала Теодору перед его уходом. Его поверхность была покрыта тонкими трещинами, а по краям запеклась тёмная, почти чёрная жидкость, похожая на смолу.

Сердце Дианы сжалось. Холод, пробежавший по спине, превратился в ледяные иглы, вонзившиеся в кожу.

– Где он? – её голос дрогнул, выдав страх, который она пыталась скрыть.

Советник склонил голову набок, его губы растянулись в лёгкой, почти насмешливой улыбке.

– Он сделал выбор, – мягко, почти ласково произнёс он. – Как и вы, принцесса.

В этот момент свет в коридоре угас. Пламя свечей вытянулось в тонкие, колеблющиеся нити, а тени на стенах начали извиваться, будто обрели собственную волю. Диана сделала шаг назад. Амулет в руке Совикуса выглядел странно – живым. Ей показалось, что в его трещинах проскользнул алый свет, как тлеющие угли в глубине костра.

– Ты… – слова застряли в горле, отказываясь складываться в связную мысль.

Совикус шагнул ближе, поднося амулет к её глазам.

– Истина – это зеркало, – прошептал он, и его голос стал ниже, глубже, словно эхо из бездны. – Но сможешь ли ты вынести то, что увидишь?

Диана почувствовала, как что-то холодное скользнуло по её запястью, будто невидимые пальцы сжали кожу. Воздух сгустился, дыхание стало тяжёлым, грудь стянуло невидимыми путами. Она вырвала взгляд из этой черноты и бросилась прочь, чувствуя на себе его насмешливый, ледяной взгляд, что провожал её до самого поворота.

В ту ночь ей опять приснился лес. Туман клубился вокруг чёрных деревьев, чьи ветви тянулись к ней, как когти. Холм возвышался вдалеке, окутанный дымкой, а перед ним шёл Теодор, его худые плечи сутулились под плащом. Она бежала за ним, кричала, но земля уходила из-под ног, а ветви цеплялись за платье, царапая кожу до крови.

– Стой! – крикнула она, но мальчик рассыпался в прах, как угасающий мираж. Из темноты выступила фигура в плаще, её глаза горели багровым светом.

Диана проснулась с криком, сжимая в руке зеркало Сальвио. Грудь вздымалась, сердце колотилось так, будто хотело вырваться наружу. В комнате было тихо, но тишина эта давила, словно нечто невидимое сидело в углу, затаив дыхание. Лунный свет, пробиваясь сквозь узкие витражные окна, бросал на стены длинные узорчатые тени. Они казались живыми, шевелящимися в такт её дыханию.

Диана села на кровати, вглядываясь в полумрак. Что-то было не так. На полу, у порога, лежала её тень. Но она не повторяла её движений. Диана резко встала – тень осталась неподвижной. Сердце гулко забилось в груди. Она медленно подняла руку, но чёрный силуэт не шелохнулся. Сделала шаг назад – тень не последовала.

В этот момент за дверью раздался едва слышный шорох. Диана затаила дыхание. Тонкий, протяжный звук – словно ногти царапали камень – пронзил тишину. Затем послышался лёгкий стук, будто кто-то медленно, с ленивым любопытством, постучал в дверь. Тень у порога дёрнулась, и Диана ахнула, отступив к стене. Темнота в комнате сгустилась, стены словно придвинулись ближе.

Царапанье стало настойчивее, ближе, звук резал слух, как нож по стеклу. А затем всё стихло – долгая, мучительная тишина повисла в воздухе. Диана осмелилась сделать шаг к двери, сердце стучало в висках. Ей показалось, что это был просто сон, что всё это плод её усталого воображения. Но когда она опустила взгляд, тень снова двигалась – с опозданием, будто кто-то другой пытался повторить её жесты. В этом повторении было нечто жуткое, неестественное.

Диана выскочила из комнаты, босые ноги шлёпали по холодному каменному полу. Коридор был тёмным и казался бесконечным, воздух был густым, пропитанным чем-то гнетущим, словно сам замок дышал вместе с ней. На этаже не было ни одного стражника, слуги спали или исчезли в своих комнатах. Она обернулась – по коридору клубилась тьма, извиваясь, как живой зверь, и оттуда доносился шёпот:

– Ты не убежишь…

Диана сделала шаг назад, но за спиной раздался спокойный голос:

– Принцесса?

Она резко обернулась и встретилась взглядом с отцом Андреем. Священник стоял в конце коридора, в руках он держал символ Люминора – маленький деревянный диск с вырезанным солнцем. На его лице не было тревоги, лишь лёгкое недоумение.

Диана обернулась снова… и застыла. Коридор был пуст. Факелы на стенах горели ровно, их свет отражался на полированном камне. Никакой тьмы, никаких шёпотов. Всё выглядело так, будто ничего не происходило.

– Что вы здесь делаете? – её голос предательски дрожал.

Отец Андрей прищурился, но в его тоне была только мягкая забота:

– Я мог бы задать тот же вопрос. Почему вы одна бродите по замку в столь поздний час?

Диана хотела рассказать правду – про тень, шёпот, страх, что сжимал её сердце, – но слова застряли в горле. Всё, что она видела, исчезло, как страшный сон. Она снова посмотрела в сторону своей комнаты. Тишина. Никаких следов.

– Мне… показалось, – прошептала она, чувствуя, как холодок на коже медленно отступает.

Отец Андрей посмотрел на неё долго и внимательно, затем кивнул:

– Бывает. Но, думаю, вам лучше вернуться в свои покои.

Диана кивнула, дрожь в руках постепенно утихала. Они двинулись по коридору, шаги священника были размеренными, успокаивающими. Но в углу, за их спинами, тень с алыми глазами стояла неподвижно, её контуры растворялись в полумраке, а шёпот, едва слышный, звал её имя…