Читать книгу Между светом и тьмой. Легенда о Ловце душ - - Страница 3

Запретная Земля раскинулась в самом сердце мира, где жизнь давно уступила место пустоте и отчаянию. Здесь, среди чёрных каменных пустошей, ветер выл, как хор проклятых душ, разнося эхо их страданий по бесплодной равнине. Сквозь трещины в земле пробивались тонкие струйки дыма, а острые, как клыки, скалы торчали из почвы, словно кости давно мёртвого чудовища. В центре этого царства мрака возвышался вулкан – пылающий исполин, чья вершина извергала багровое сияние, освещая ночное небо зловещими отблесками. Раскалённые реки лавы текли по его склонам, подобно венам преисподней, шипя и испуская клубы чёрного пара, что поднимались к небесам, скрывая звёзды. Это был дом Моргаса, Бога Хаоса, место, куда не ступала нога смертного, если только его сердце не познало бездну отчаяния и разрушения.

Граница между миром людей и владениями Моргаса была незримой, но ощутимой – воздух дрожал, как натянутая струна, волосы вставали дыбом, а в груди зарождалось чувство, будто что-то древнее и хищное следит из теней. Лишь те, кто был отмечен хаосом, могли пересечь эту черту, но даже они нередко возвращались с помутнённым разумом, потеряв себя под гнётом необузданной силы, что царила здесь.

Замок Моргаса, высеченный прямо в теле вулкана, поднимался над равниной, окружённый клубами дыма и пепла, словно воплощённый кошмар, вырвавшийся из глубин сознания. Его стены из чёрного камня, испещрённые рунами, что светились тусклым багровым светом, не поддавались законам природы – они перетекали, менялись под взглядом наблюдателя. То гладкие, как стекло, они вдруг покрывались трещинами, из которых сочилась лава, то превращались в вихри огня, чтобы через миг вновь застыть в холодной неподвижности, насмехаясь над разумом. Башни замка терялись в дымной мгле, их очертания дрожали, как мираж в пустыне, а зубчатые стены венчали факелы с холодным синим пламенем. Этот огонь не грел – он шипел, излучая нечеловеческий шёпот, и менял цвета, отражая настроение своего хозяина: от синего к алому, а затем к чёрному, как сама бездна.

Внутри замка царил хаос, но не бессмысленный, а живой, осмысленный, будто созданный гениальным безумцем. Коридоры извивались, подобно змеям, меняя направление, скрывая выходы и заманивая в бесконечные залы, где время теряло значение. Полы то и дело проваливались в пустоту с глухим рёвом лавы, стены шептали безумные откровения, сливающиеся с далёкими криками, а воздух дрожал от напряжения. Великий зал украшали картины, чьи сюжеты оживали перед глазами: города рушились в огне, звёзды падали с небес, а фигуры людей и богов кричали в агонии, их вопли эхом отдавались в сознании тех, кто осмеливался взглянуть. Холсты дрожали, краски текли, словно кровь, создавая иллюзию, что хаос не просто изображён, а живёт в этих стенах.

В центре этой обители безумия находился тронный зал. Трон Моргаса, выкованный из костей – человеческих, звериных, божественных, – пульсировал, как живое сердце, испуская холодный свет, что обжигал взгляд. В трещинах костей слышались слабые стоны, будто души, из которых он был соткан, всё ещё цеплялись за остатки существования. Сам Моргас восседал на этом мрачном престоле, его облик текуч, как тени в пламени. То он был старцем с длинной седой бородой и глазами, полными коварной мудрости, то безжалостным воином, чья броня из тьмы дымилась, как угли, а в руках сверкал клинок, выкованный из хаоса. Миг – и он превращался в демона с крыльями из чёрного огня, чьи алые глаза пронзали душу, оставляя в ней лишь пустоту. Но неизменным оставался его взгляд – острый, как лезвие, полный необузданной силы и жажды разрушения. Когда он менял форму, стены зала дрожали, синий огонь факелов взмывал к потолку, а тени извивались, словно танцуя под его волю.

Вокруг него кружились Хаотики – его призрачные слуги, сотканные из теней и дыма. Их формы были текучими, без плоти, лишь горящие угли глаз выдавали их присутствие. Они могли проникать в умы смертных, нашептывая кошмары, вызывая видения: горящие города, падающие звёзды, лица близких, кричащие в агонии. Хаотики были невидимыми нитями, которыми Моргас тянул за струны человеческих душ, и теперь он готовил их к новому замыслу, шепча приказы, от которых воздух дрожал, как перед бурей.

Тронный зал гудел, отражая мысли Моргаса, смешанные с низким рёвом лавы за окном. Он сидел неподвижно, глядя на одну из картин – сцену битвы, где его брат Арт, Бог Смерти, сражался с королём Алексом. Фигуры на холсте двигались: Арт, в доспехах из ночи, поднимал Ловец Душ, а Алекс, окружённый светом Люминора, отбивался сияющим клинком. Вдруг на картине мелькнул слабый луч света Люминора, золотой и чистый, как тот, о котором рассказывали в Вальдхейме. Моргас сжал кулак, и холст почернел, поглощённый тенями. «Скоро и ты угаснешь,» – прошипел он, чувствуя, как его Хаотики уже витают над Вальдхеймом, касаясь снов маленькой принцессы Дианы, шепча ей образы огня и теней. Чёрный дым меча шептал имена павших, а свет гас под ударами тьмы. Моргас вспоминал тот день – день поражения Арта. Тогда он наблюдал издалека, стоя на вершине этого самого вулкана, уверенный, что брат справится сам. Но зависть, живая и острая, как раскалённый нож, до сих пор жгла его изнутри. Арт был сильнее, его имя гремело громче, его боялись больше – и эта мысль терзала Моргаса, заставляя сомневаться: не ошибся ли он тогда, не вмешиваясь? Не ошибётся ли теперь?Осколки прошлого и рождение плана

«Если бы я вмешался…» – подумал он, его пальцы сжали подлокотник трона, и кости затрещали, испуская слабый стон. Но сожаление быстро сменилось холодным расчётом – и страхом. Не перед Артом, не перед светлыми богами, а перед Эоном, чья тень равновесия всё ещё висела над миром. Моргас не боялся его присутствия – Эон давно молчал, – но его силы, его незримого закона, что держал хаос в узде. Прямое вмешательство божественной мощи в мир смертных могло разбудить этот закон, вызвать гнев Эона, и даже Моргас, при всей своей дерзости, не рисковал бросить ему вызов открыто. Его сила оставалась здесь, в Запретной Земле, а в мир людей он посылал лишь Хаотиков и своих слуг, как Совикус, – тонкие нити, что ткали хаос незаметно. Поражение Арта открыло ему тайну, что стала семенем нового плана. В тот день, когда Ловец Душ вобрал душу короля, Моргас увидел вспышку – частицу силы Эона, вложенную в каждого человека. Это означало, что души смертных – ключ к мощи, превосходящей даже богов. Контролируя их, он мог бы стать новым Эоном, владыкой равновесия, но под знаменем хаоса.

«Единство…» – прошептал он, поднимаясь с трона. Его голос разнёсся по залу, отражаясь от стен, отчего картины задрожали, а крики на холстах стали громче. «Тёмные боги должны объединиться. Только вместе мы свергнем свет и вернём истинный порядок – порядок хаоса.»

Первым шагом было освобождение Арта. Его мощь, некогда сотрясавшая мир, могла стать фундаментом нового восстания. Ловец Душ, скрытый в храме под охраной титанов, был целью, что требовала хитрости и силы. Моргас знал о стражах – гигантах с кожей из камня и глазами, сияющими, как звёзды. Они были созданы Люминором, чтобы защищать равновесие Эона, но даже титаны имели слабость: их сила зависела от гармонии, а хаос мог эту гармонию разрушить. Он уже представлял, как Хаотики проникают в их умы, сея смятение, заставляя камень трескаться под напором безумия.Возвращение Арта и новая война

Но одного его было мало. Ему нужны были союзники. Моргас закрыл глаза, вызывая в памяти образы тёмных богов. Некрос, Бог Разложения, чья фигура источала гниль, а плащ кишел насекомыми, пожирающими всё живое. Его шаги оставляли следы тлена, а голос звучал, как шорох могильной земли. Заркун, Бог Зависти, чьи глаза горели жадностью, а разум был острым, как ядовитый клинок. Его кожа дымилась, а крылья из чёрного огня шипели, испуская смрад. Тенебрис, Богиня Тьмы, чья фигура растворялась в тенях, а глаза, как безлунная ночь, скрывали её истинную силу. Её присутствие вызывало дрожь, а шёпот питался страхами. Они были разными, но их объединяла ненависть к свету – Люминору, Аэлис, Валериусу.

«Я должен быть осторожен,» – подумал Моргас, глядя в окно, где лава бурлила, формируя образы разрушенных королевств – Вальдхейма, Моргенхейма, Альгарда. Он ощутил лёгкое тепло – предупреждение от Люминора, слабый луч, пробившийся сквозь дым. Моргас усмехнулся, его зубы блеснули в синем свете факелов. Свет был слаб, а хаос – вечен.

– Узнайте всё о храме Ловца Душ, – приказал он, голос его резал воздух, как сталь. – Ищите трещины в защите, скрытые пути, слабости титанов. И подготовьте встречу с Некросом, Заркуном и Тенебрис. Нам есть что обсудить.Он повернулся к Хаотикам, что затаились в углах зала, их глаза мерцали, как угасающие звёзды.

Тени закружились, вытянулись в вихри дыма и растворились, оставив за собой металлический привкус и слабый шёпот, что звал к разрушению.

Но боги были лишь частью плана. Ему нужен был проводник в мире смертных – тот, кто мог бы зажечь искру хаоса среди людей. И такой человек существовал: Совикус, советник короля Всеволода.Совикус – ключ к победе

Моргас вспомнил, как впервые заметил его – худощавого человека с холодным взглядом и тонкими губами, чья душа уже была отмечена тьмой. Когда-то он пришёл в Вальдхейм как лекарь, исцеляя людей от болезни, что унесла королеву Эльзу и тысячи других. Но Моргас знал правду: эту чуму породил он сам, напитав её хаосом, а затем вручил Совикусу силу, чтобы остановить её, сделав его героем. Дар хаоса пробудил в нём амбиции, острый ум и жажду власти, но медленно пожирал его рассудок. Иногда голос Совикуса дрожал эхом, а в глазах мелькала спираль – символ Моргаса.

«Совикус – мой ключ,» – подумал Моргас, его пальцы сжали воздух, и тени вокруг задрожали. «Я дам ему силу, и он сделает то, что я не могу – сломает мир смертных изнутри. А через него я доберусь до Всеволода. Хаотики уже кружат над ним, шепчут в тенях его дворца, путают мысли, разжигают сомнения. Скоро король лишится рассудка, станет марионеткой в моих руках, ведомый Совикусом, чья душа уже принадлежит хаосу.»

Он знал, что Совикус не остановится ни перед чем. Его жажда власти была зеркалом хаоса Моргаса – безжалостной, неудержимой. Если напитать её ещё больше, он станет искрой, что разожжёт новую войну – войну, где свет падёт, а тьма восстанет. Всеволод, с его силой и волей, был опасен, но сломленный разум сделает его уязвимым, а Вальдхейм – открытой дверью для тёмных сил.

«Иди, Совикус,» – прошептал Моргас, глядя в бездну, где лава пульсировала, как сердце мира. «Ты изменишь всё… или сгоришь, пытаясь. А Всеволод падёт первым, его разум растает под шёпотом Хаотиков, как воск под огнём.»

Он поднял руку, и синий огонь факелов взметнулся к потолку, отбрасывая тени, что сложились в силуэты Некроса, Заркуна и Тенебрис. Их глаза горели в дымке – голодные, жаждущие, готовые к заговору, что перевернёт мир.

Где-то далеко, в стенах Вальдхейма, Диана проснулась среди ночи. Её дыхание сбилось, холод пробежал по спине, а за окном звёзды мигнули, словно закрываясь тенями. Она сжала одеяло, не понимая, почему её сердце бьётся так тревожно. Ей снились огни, крики и тени, что шептались в темноте – голоса Хаотиков, посланных Моргасом, уже проникали в её сны, предвещая бурю. Игра началась, и её нити уже тянулись к ней из глубин Запретной Земли.