Читать книгу Между светом и тьмой. Легенда о Ловце душ - - Страница 7

Глава 7. Послание тьмы

Ночь опустилась на Вальдхейм тяжёлым, непроницаемым покрывалом, принеся с собой тревожное молчание, что сгущалось в стенах древнего замка, словно живое существо. Ветер, холодный и резкий, проникал сквозь узкие бойницы, завывая в пустых коридорах, как голоса давно забытых духов, что шептались о прошлом. Факелы, закреплённые на каменных стенах, вспыхивали и гасли под его порывами, бросая дрожащие тени, что извивались по полу и поднимались к потолку, будто пытаясь вырваться из своего призрачного плена. Где-то вдалеке раздавался мерный топот стражников, патрулирующих двор, но даже этот звук растворялся в глухой тишине, что окутывала крепость, предвещая нечто зловещее, как эхо далёкой бури.

В покоях Совикуса царил полумрак, нарушаемый лишь слабым светом свечей, чьи языки пламени трепетали в бронзовых подсвечниках, отбрасывая длинные тени на стены. Их отблески играли на гранёном бокале с вином, стоявшем на массивном столе из тёмного дуба, вырезанного с грубой простотой, но покрытого следами времени – царапинами и пятнами от чернил. Алые блики скользили по стопке старых свитков и пожелтевших карт, лежащих рядом, их края были истрёпаны, а линии границ Альгарда и Эрденвальда выцвели от частого прикосновения пальцев. Воздух в комнате был тяжёлым, пропитанным запахом воска, пергамента и лёгким привкусом металла, что висел в нём, как невидимая угроза, напоминая о присутствии чего-то большего. Совикус, первый советник короля, сидел в глубоком кресле, обитом выцветшей тканью, склонившись над одной из карт. Его длинные пальцы, тонкие и бледные, как кости, скользили по линиям северных границ, но взгляд его, холодный и острый, как лезвие, был устремлён куда-то дальше – в глубины собственных мыслей, где зрела тень предчувствия. Он ждал, и это ожидание было почти осязаемым, как шёпот, что пробирался сквозь тишину ночи, касаясь его разума.

Внезапно воздух сгустился, стал плотнее, будто само пространство сжалось под невидимым давлением, что пришло извне. Тонкий аромат горьких трав – полыни и ядовитого плюща – наполнил комнату, смешиваясь с дымом камина, где тлели угли, отбрасывая слабое тепло на каменные плиты пола. Совикус медленно выпрямился, его движения были плавными, почти кошачьими, как у хищника, что почуял добычу. Он перевёл взгляд на камин, где огонь пылал ровно, освещая его худое лицо с острыми скулами и тонкими губами, что кривились в едва заметной усмешке. Но в этот миг пламя дрогнуло, словно от порыва ветра, которого не существовало в закрытой комнате. Оно вспыхнуло с новой силой, изменив цвет – золотистый свет сменился тёмно-синим, глубоким, как ночное небо перед грозой, а затем угас до почти чёрного, зловещего оттенка, что поглотил тепло. В его глубине зашевелились тени – сгустки тёмной энергии, бесформенные, но живые, с крохотными искрами, что мерцали, как угли в бездне. Это были Хаотики, посланники Моргаса, чьё присутствие он ощущал с той ночи, когда впервые принял их силу.

И тогда раздался голос.

– Иди на холм у северных границ, где границы истончаются, – прогремело оно, низкое и властное, проникая в каждую клетку тела Совикуса, заставляя его кровь застыть. – Ночь Хаоса близка.

Он прикрыл глаза, позволяя словам осесть в сознании, как тяжёлый камень в тихую воду. Голос был знакомым – Моргас, Бог Хаоса, чья воля давно вела его, как невидимая нить, с тех пор как он впервые вкусил дар тьмы, что пробудил в нём амбиции и жажду власти. Но в этот раз голос звучал иначе – ближе, реальнее, словно доносился не из Запретной Земли, а из самой комнаты, отзываясь эхом в стенах, в его костях, в его душе. Боги редко говорили напрямую, предпочитая знаки – полёт ворона над башней, треск молнии в бурю, случайную фразу, что цепляла разум. Но эта ночь была особенной, и Совикус знал это, чувствовал каждой клеткой своего существа. Хаотики, что кружились в огне, не исчезли – их тёмная энергия осталась, витающая в воздухе, как шёпот, что звал его к действию.

Когда голос затих, пламя в камине вернулось к своему обычному золотому сиянию, но тишина, что последовала за этим, стала звенящей, почти осязаемой, как натянутая струна, готовая лопнуть. Совикус глубоко вдохнул, чувствуя, как холод пробирается под его чёрную мантию, и медленно поднялся с кресла. Его шаги были бесшумны, когда он подошёл к окну, чьи тяжёлые створки обрамляли тёмное стекло, запотевшее от ночной сырости. За ним простирался замковый двор, залитый мертвенно-бледным светом луны, что пробивалась сквозь рваные облака. Камни мостовой блестели от росы, а далёкие башни вырисовывались на фоне неба, как стражи, охраняющие тайны Вальдхейма. Мир казался застывшим, словно ждал его решения, его следующего шага, и Совикус ощутил, как его сердце бьётся чуть быстрее, чем обычно.

Он не мог ослушаться. Послание Моргаса было не просто просьбой – это был приказ, выжженный в его разуме, как раскалённое клеймо. Но покинуть замок означало оставить короля и его двор без присмотра, а это требовало хитрости. Всеволод, несмотря на свою силу, становился всё более уязвимым – его шёпот ночью, дрожь рук на совете, пустой взгляд, что Диана замечала всё чаще, говорили о том, что Хаотики уже нашли в нём трещину. Совикус стиснул край подоконника, его пальцы побелели от напряжения, а в груди шевельнулась тень сомнения – не слишком ли быстро он движется? Не заметит ли принцесса, чьи голубые глаза видели больше, чем она говорила, его отсутствие? Он должен был уйти так, чтобы никто не заподозрил правды, и это требовало плана.

Утро пришло с серым светом, что пробивался сквозь низкие облака, окутавшие Вальдхейм, как саван. Совикус готовился к аудиенции с королём, тщательно скрывая следы ночного беспокойства. Он надел свою чёрную бархатную мантию, чьи подолы шуршали по полу, как шёпот теней, и закрепил её серебряной застёжкой в форме спирали – символом Моргаса, что стал его тайным знаком, скрытым от глаз двора. Лицо его оставалось непроницаемым, как маска, но в глубине глаз мерцало предвкушение, смешанное с лёгкой тревогой – не перед Всеволодом, а перед тем, что ждало его на холме.

Тронный зал встретил его величественной холодностью, что контрастировала с хаосом ночи. Высокие колонны из серого камня, покрытые резьбой битв с Эрденвальдом, поднимались к сводчатому потолку, где тени факелов плясали, оживляя сцены прошлого – воинов с копьями, падающих зверей, горящие деревни. Факелы, закреплённые в железных кольцах, пылали ровно, но их свет казался слабее обычного, будто что-то высасывало тепло из зала. Узкие окна, обрамлённые цветным стеклом, пропускали дневной свет, разрисовывая пол мозаикой из алых, синих и золотых бликов, что дрожали под шагами входящих, как отражение тревоги, что витала в воздухе.

Стражники выстроились вдоль стен, их лица были суровыми, но в глазах мелькала тень беспокойства – они тоже чувствовали перемены, что пришли с ночью. Доспехи их, начищенные до блеска, отражали свет факелов, создавая призрачное мерцание, а руки крепко сжимали древки копий, чьи наконечники сверкали остротой. Среди них стояли Валрик, Аден и Гримар – телохранители короля, чьи фигуры выделялись даже в этой шеренге. Валрик, высокий и широкоплечий, с седыми висками, смотрел прямо перед собой, его голос, как гром, ещё звучал в памяти Дианы с их спора о гонце. Аден, молодой и худой, с луком за спиной, нервно теребил перчатки, его острый взгляд скользил по залу. Гримар, молчаливый, с лицом, изрезанным шрамами, стоял неподвижно, но его топор на поясе слегка дрожал в руке, выдавая внутреннее напряжение.

На троне, вырезанном из тёмного камня, восседал король Всеволод. Его фигура излучала силу, но в ней было что-то надломленное: пурпурный плащ, отороченный мехом горного волка, струился по плечам, а кольчужный воротник под ним блестел холодно, как лёд. Седые волосы, собранные в тугой хвост, казались тусклее в сером свете, а глаза, глубоко посаженные, смотрели на Совикуса с усталой мудростью, что скрывала тень сомнения. Его рука лежала на подлокотнике, но пальцы то и дело сжимались, как будто он боролся с чем-то внутри.

Рядом стояла Диана, её бордовое платье с узким силуэтом подчёркивало прямую осанку и решимость в голубых глазах. Чёрные волосы были заплетены в косы, уложенные аккуратно, но просто – знак, что она здесь не для красоты, а для дела. Она смотрела на Совикуса внимательно, её взгляд искал трещины в его спокойствии, как в шестой главе, когда она замечала дым и тени. Чуть в стороне стоял Андрей, священник и наставник, в тёмно-синей рясе, что контрастировала с роскошью зала. Его лицо было спокойным, но пальцы сжимали деревянный символ Люминора, выдавая настороженность, что росла с каждым днём.

Двери тронного зала распахнулись с тяжёлым скрипом, и внутрь вошёл Совикус. Его мантия шуршала по каменному полу, движения были плавными, почти гипнотическими, но в каждом шаге ощущалась скрытая сила, что заставляла стражников напрячься. Валрик бросил на него короткий взгляд, Аден сжал перчатки сильнее, Гримар остался неподвижен, но его глаза сузились.

– Советник, – голос Всеволода разрезал тишину, глубокий и властный, но с лёгкой хрипотцой, что появилась недавно. – Что привело тебя ко мне?

Совикус склонился в поклоне, почтительно, но без лишней угодливости, его глаза на миг встретились с взглядом короля, и в них мелькнула спираль – знак Моргаса, что Диана видела в книгах Андрея.

– Ваше Величество, мне необходимо покинуть Вальдхейм на некоторое время, – произнёс он, голос его был ровным, но холодным, как зимний ветер. – Есть дело, требующее моего личного участия.

Всеволод слегка приподнял бровь, его пальцы сжали подлокотник сильнее, и тень за его спиной дрогнула, как в пятой главе, когда Хаотики шептались в его покоях. "Тени… громче…"– пробормотал он так тихо, что услышала только Диана, стоявшая ближе всех. Её сердце сжалось, но она осталась неподвижна.

– Как долго ты пробудешь в отъезде? – спросил король, вглядываясь в советника с усталой настороженностью.

– Настолько, насколько потребуется, – ответил Совикус, не отводя взгляда, его тон был гладким, но в нём чувствовалась скрытая глубина.

Диана шагнула чуть ближе, её глаза сузились, изучая его лицо. Он говорил спокойно, но в его голосе было что-то – лёгкая дрожь, что ускользала от понимания, как дым за окном в её снах. Она вспомнила слова Марты о тенях, рассказ Теодора о стражниках, свои тревоги.

– Ты всегда был верен мне, Совикус, – продолжил Всеволод, его голос стал мягче, но не утратил твёрдости, хотя в нём мелькнула тень сомнения. – Если ты считаешь это необходимым, я доверюсь твоему суждению. Но могу я знать, о каком деле идёт речь?

Совикус чуть наклонил голову, его губы дрогнули в намёке на улыбку, тонкую и холодную, как лезвие.

– Лишь о деле государственной важности, Ваше Величество, до меня дошли слухи о Хротгаре – ответил он. – Оно требует моей полной сосредоточенности и… личного присутствия.

Всеволод кивнул, его взгляд задержался на советнике чуть дольше, чем обычно, и тень за ним снова шевельнулась, густея, как сгусток тёмной энергии. "Тени…"– пробормотал он снова, и Диана сжала кулаки под плащом.

– Тогда иди, – сказал король наконец, его голос был твёрдым, но усталым. – Я жду тебя обратно с новостями.

– Ваше доверие для меня – превыше всего, – произнёс Совикус, склонив голову в знак благодарности, его слова были гладкими, как шёлк, но в них таилась скрытая угроза.

Он развернулся, мантия взметнулась за ним, как крыло ворона, и направился к выходу. Диана смотрела ему вслед, её дыхание стало глубже. Она вспомнила уроки Андрея о Моргасе, Хаотиках, о том, как тьма ищет слабости, и холод пробежал по её спине. Андрей, стоявший рядом, сжал символ Люминора сильнее, его взгляд следовал за Совикусом, но он промолчал.

Совикус вышел, двери закрылись за ним с тяжёлым стуком, и зал погрузился в тишину. Диана бросила взгляд на отца – его рука дрожала на подлокотнике, глаза смотрели в пустоту, а тень за ним казалась живой. Валрик шагнул вперёд, его голос прогремел: "Мой король, вы в порядке?"Всеволод кивнул, но движение было резким, почти судорожным.

Диана покинула тронный зал, её шаги гулко отдавались в широком коридоре. Массивные колонны отбрасывали длинные тени, что тянулись по полу, как когти, а высокие окна, обрамлённые резным камнем, пропускали холодный свет, окрашивая стены в серые тона. Воздух пах воском, старым камнем и зимним ветром, что проникал сквозь щели, заставляя факелы мигать. Она остановилась у одного из окон, глядя на двор, где стражники сменяли посты, их копья сверкали в слабом свете, а голоса звучали резче, чем обычно.

У дальней колонны стоял Теодор – её паж, Диана знала – его ум и преданность бесценны. Он будто ждал её, прислонившись к колонне, и выпрямился, едва увидев её приближение.

– Теодор, – тихо позвала она, подойдя ближе. Её голос был едва слышен, но в нём чувствовалась твёрдость.

Юноша шагнул к ней, его глаза встретились с её взглядом.

– Принцесса? – отозвался он, слегка наклонив голову.

Диана бросила быстрый взгляд на двери тронного зала, затем снова посмотрела на него.

– Мне нужно, чтобы ты проследил за Совикусом, – сказала она, понизив голос. – Узнай, куда он направляется, с кем встречается, что делает. Всё, что сможешь.

Теодор моргнул, его брови приподнялись, но он быстро взял себя в руки.

– Советник… «Он не заметит слежки?» —спросил он, в его тоне мелькнула тревога.

Диана сжала губы, её пальцы стиснули край платья.

– Он умен, и он опасен, – ответила она. – Ты должен быть осторожен, как тень. Не подходи близко, не показывайся ему на глаза, но следи за каждым его шагом. Мне нужно знать правду.

Теодор глубоко вдохнул, его плечи напряглись, но он кивнул.

– Я сделаю всё возможное, принцесса, – сказал он, голос его стал твёрже.

– И ещё одно, – добавила Диана, её глаза сузились. – Если что-то пойдёт не так, если почувствуешь угрозу – сразу возвращайся ко мне. Не геройствуй. Твоя жизнь важнее.

Юноша слегка улыбнулся, в его взгляде мелькнула благодарность.

– Я вас не подведу, – пообещал он.

Он отступил в тень коридора, его фигура растворилась среди колонн, как призрак, и вскоре исчез из виду. Диана осталась одна, стоя у окна. Холодный ветер коснулся её лица, принеся с собой запах снега и далёких лесов. Она смотрела на небо, где облака сгущались, словно предвещая бурю. Сегодняшняя ночь была лишь началом – началом чего-то большего, что она пока не могла понять. Но интуиция подсказывала ей: Совикус скрывает тайну, что может разрушить всё, что она любит.

Она сжала кулаки, её дыхание стало глубже. "Моргас,"– мелькнуло в её голове. Это имя всплыло из рассказов Андрея, из книг в библиотеке, из теней, что она видела в последние дни. Было ли это совпадением? Или ночь действительно несла с собой хаос, о котором предупреждали древние легенды? Диана не знала ответа, но чувствовала – время правды близко, и она должна быть готова встретить его лицом к лицу.