Читать книгу Между светом и тьмой. Легенда о Ловце душ - - Страница 4

Тронный зал Вальдхейма встретил советников холодным гулом ветра, что рвался в высокие стрельчатые окна, за которыми сгущались тучи, предвещая бурю. Высокие колонны из серого камня поднимались к сводчатому потолку, их резьба – сцены битв Альгарда с Эрденвальдом – напоминала о старой вражде, что тлела десятилетиями. Воины в доспехах, с мечами и копьями, вырезанные в камне, словно замерли в вечном противостоянии, их лица суровы, а тени от факелов делали их почти живыми. Длинный стол из тёмного дуба, исцарапанный временем и покрытый пятнами от пролитого вина, стоял в центре зала, окружённый тяжёлыми креслами с выцветшей обивкой. Факелы на стенах и бронзовые канделябры на столе бросали дрожащий свет, отчего тени извивались по полу, как змеи, готовые ужалить. Воздух был пропитан запахом старого дерева, железа и воска, а где-то вдали, за стенами, слышался слабый вой ветра, будто голоса прошлого шептались о грядущем.

Во главе стола восседал король Всеволод, его бордовый плащ свисал с широких плеч, а седые волосы, собранные в тугой хвост, блестели в отблесках огня, как серебро. Его лицо, изрезанное морщинами, было суровым, но глаза, глубокие, как море в шторм, казались рассеянными, будто он смотрел сквозь собравшихся в какую-то невидимую даль. Руки, сжатые на подлокотниках резного трона, слегка дрожали, а пальцы то и дело касались рукояти кинжала на поясе – старого привычного жеста, который теперь выглядел скорее нервным, чем уверенным. Рядом, словно тень, стоял Мастер Совикус, худой и прямой, как копьё. Его чёрная мантия шуршала при каждом движении, а ледяной взгляд скользил по лицам советников, острый, как лезвие, и холодный, как зимняя ночь. Тонкие губы кривились в едва заметной усмешке, и казалось, что он знает больше, чем говорит, – или хочет, чтобы все так думали.

Чуть в стороне, на краешке кресла с потёртой парчовой обивкой, сидела Диана. Её белое льняное платье выделялось в полумраке зала, как луч света в тёмном лесу, а длинные чёрные волосы струились по плечам, касаясь спинки кресла. Голубые глаза блестели смесью тревоги и любопытства, ловили каждое движение, каждый звук. Отец впервые позвал её на совет, бросив утром короткое: "Пора учиться править", и теперь она чувствовала, как воздух дрожит от напряжения, словно натянутая тетива перед выстрелом. Её пальцы невольно теребили край платья, мягкий лён успокаивал, но сердце билось быстрее обычного. Она смотрела на отца, пытаясь понять, что скрывается за его усталым взглядом, и на Совикуса, чья тень казалась длиннее, чем должна быть, – как в тот вечер в коридоре.

Советники заняли свои места, их голоса сливались в низкий гул, пока Всеволод не поднял руку, призывая к тишине. Его жест был резким, но в нём не хватало прежней силы, и это не укрылось от внимательных глаз. У стола собрались четверо – те, чьи слова решали судьбу Альгарда.

Лорд Гарольд, старый военачальник, сидел слева от короля. Его седые волосы торчали из-под потёртого шлема, который он никогда не снимал, даже в зале, а лицо, покрытое шрамами, напоминало карту битв. Один глаз был мутным от старой раны, другой сверкал гневом. Руки, дрожащие от возраста, лежали на столе, но пальцы всё ещё сжимали рукоять меча на поясе – память о днях, когда он рубил воинов Эрденвальда на границе. Его голос, хриплый и громкий, резал тишину, как боевой клич: "Мы не можем ждать, мой король. Хротгар снова точит клинки у наших земель!"

Напротив него сидела леди Эверина, хранительница казны. Её серое платье, цвета стали, было строгим, без украшений, а тёмные волосы собраны в тугой пучок, подчёркивая острые черты лица. Она перебирала монеты в маленьком кошельке, словно подсчитывая каждое слово, что звучало в зале. Её голос был холодным, но твёрдым, как камень: "Война стоит дорого, Гарольд. Мы уже теряли золото на этих стычках с Эрденвальдом. Надо говорить, а не сражаться."Её взгляд скользнул к Всеволоду, ища поддержки, но король молчал.

Мастер Торвин, учёный и картограф, занял место у края стола. Худой, с длинной бородой, испачканной чернилами, он казался чужим среди воинов и казначеев. Его пальцы нервно теребили свёрнутые карты, а голос, тихий и слегка дрожащий, был едва слышен в гуле зала: "Разведчики вернулись с новостями, мой король. Это не просто слухи."Он развернул карту, испещрённую линиями границ и точками старых стычек, – свидетельство десятилетий вражды с Эрденвальдом.

Совикус не сел. Он стоял, скрестив руки, его мантия шуршала, как сухие листья, а глаза, узкие и холодные, следили за каждым. Он молчал, но его молчание было громче слов – оно давило, заставляло советников ёрзать в креслах. Диана заметила, как тень от его фигуры падала на стену, длинная и извивающаяся, хотя свет факелов не мог её так исказить. Её сердце сжалось – воспоминание о коридоре всплыло в памяти, как холодный шёпот.

Всеволод кивнул Торвину, его голос, низкий и усталый, разорвал тишину: "Говори, что узнали разведчики."Он выпрямился в кресле, но движение вышло резким, почти судорожным, и Диана невольно сжала подлокотники своего кресла.

Торвин прокашлялся, его пальцы пробежали по карте, указывая на линию границы между Альгардом и Эрденвальдом – узкую полосу земли, что десятилетиями была полем мелких стычек. "Хротгар, король Эрденвальда, собирает силы у наших рубежей. Его лагеря растут, как грибы после дождя. Воины из его крепостей, наёмники с южных пустошей, даже горные кланы с их волчьими всадниками – все стекаются к границе. Разведчики видели дым от их костров и слышали вой волков по ночам. Это не просто набег, мой король. Это подготовка к войне."

Гарольд стукнул кулаком по столу, дерево загудело, а монеты Эверины подпрыгнули в её руках. "Я же говорил! Хротгар – старый волк, он не успокоится, пока не вцепится нам в глотку! Эти стычки – его игра, десятилетия он испытывал нас, а теперь хочет большего. Помните, как он сжёг наши деревни у реки двадцать лет назад? Я потерял там глаз, а он – совесть!"

Эверина подняла бровь, её голос был острым, как нож: "А ты помнишь, сколько мы потеряли золота, отстраивая те деревни, Гарольд? Эти стычки истощали нас не меньше, чем его. Хротгар силён, но не глуп. Он примет дары и уйдёт, если мы покажем, что мир выгоднее войны."

"Мир?"– Гарольд фыркнул, его шрамы побагровели от гнева. "С волком не договариваются, его бьют по морде! Всеволод, скажи ей, что Хротгар не тот, с кем можно играть в послов!"

Всеволод медленно поднял взгляд, его пальцы сжали кинжал сильнее, но голос остался тихим: "Хротгар… Он всегда был тенью на наших землях. Стычки, набеги, кровь на снегу. Но войны не было. Почему теперь?"Его слова повисли в воздухе, и на миг Диане показалось, что он говорит не с советниками, а с кем-то невидимым. Его глаза сузились, как будто он видел что-то за пределами зала.

Торвин кашлянул, разворачивая ещё одну карту – детальную, с отметками лагерей Эрденвальда. "Разведчики говорят, он собрал больше тысячи воинов. Горные кланы – это не просто слухи, их волки уже рыщут у наших застав. Если он двинется, то через перевалы – старый путь, что мы не укрепляли с тех пор, как стычки затихли. Мы уязвимы, мой король."

"Уязвимы?"– Гарольд вскочил, его кресло скрипнуло. "Мы – Альгард! Мы не прячемся за стенами, как трусы! Надо ударить первыми, разбить его лагеря, пока он не пересёк границу! Хватит ждать, Всеволод!"

Эверина скрестила руки, её взгляд был холоднее льда: "И сколько это будет стоить, Гарольд? Армия, припасы, лошади – ты готов разорить казну ради твоей мести? Я предлагаю послать людей к Хротгару с золотом и словами мира. Он отступит, как отступал раньше."

"Отступал?"– Торвин покачал головой, его борода дрогнула. "Он отступал, потому что мы держали мечи наготове. Если мы ослабим защиту ради послов, он сожжёт нас до того, как они доедут до его лагеря. Надо укрепить перевалы, поставить гарнизоны, выслать новых разведчиков."

Совикус, наконец, заговорил, его голос был сухим, как шорох пепла: "Вы все цепляетесь за старые пути – война, мир, стены. А что, если Хротгар уже не тот, кем был? Что, если его силы – лишь начало?"Он шагнул ближе к столу, его тень легла на карту Торвина, длинная и змеистая. "Есть другой способ. Подорвать его изнутри. Шпионы, яд, хаос в его лагерях. Он рухнет, не успев поднять меч."

Советники замолчали, переглядываясь. Эверина нахмурилась: "Ты говоришь загадками, Совикус. Что за хаос? Мы не наёмники, чтобы играть в такие игры."Гарольд фыркнул: "Трусливый путь!"Торвин нервно свернул карту, его пальцы оставили чёрные пятна на пергаменте.

Диана, до того молчавшая, вдруг выпрямилась. Её голос, мягкий, но ясный, прозвучал в тишине: "А что думает народ? Они живут у границы, они знают Хротгара лучше нас. Или… может, у нас есть старые союзники, которые помогут?"Её слова повисли в воздухе, наивные, но искренние.

Совикус повернулся к ней, его усмешка стала шире: "Народ? Союзники? Мило, принцесса, но это не сказки у камина. Хротгар не боится крестьянских голосов, а старые друзья Альгарда давно забыли нас."Его тон был ядовитым, как ветер с болот.

Эверина, однако, задумалась, её пальцы замерли на монетах. "Девочка права в одном – союзы могли бы помочь. У нас есть торговые связи с южными городами. Они не любят Эрденвальд больше нашего."

Гарольд фыркнул, но промолчал, его взгляд метнулся к Всеволоду. Король сидел неподвижно, его рука сжала голову, пальцы впились в виски. "Тени… шепчут…"– пробормотал он, так тихо, что услышала только Диана. Её сердце сжалось – это было не впервые. Она вспомнила коридор, его шёпот "Не сейчас…", и холод пробежал по спине. Что-то было не так с отцом, и это пугало её больше, чем слова о Хротгаре.

В этот момент один из факелов мигнул и погас, хотя ветра в зале не было. Тень Совикуса дрогнула, вытянулась к потолку, как живая, и Диана невольно отшатнулась. Её взгляд метнулся к Андрею, урокам о богах – Тенебрис, Моргас, тьма и хаос. Неужели это связано? Она сглотнула, пытаясь прогнать страх.

Всеволод резко поднял голову, его голос стал твёрже: "Довольно споров. Мы укрепим перевалы, как сказал Торвин. Выслать новых разведчиков – пусть следят за каждым шагом Хротгара. Но этого мало."Он замолчал, его взгляд упал на Совикуса, и тот наклонился, шепча что-то на ухо королю. Диана напряглась, пытаясь уловить слова, но услышала лишь низкий шёпот, как шипение змеи.

Всеволод выпрямился, его глаза блеснули странным огнём: "Готовьте тайную операцию. Если Хротгар хочет войны, он её получит – но не на наших землях. Мы ударим первыми, тихо, как тень."Его голос был резким, почти чужим, и советники замерли.

Гарольд кивнул, довольный: "Вот это король, которого я знаю!"Эверина нахмурилась, её пальцы сжали кошелёк: "Тайны стоят дорого, мой король. Надеюсь, вы знаете, что делаете."Торвин побледнел, но промолчал, сворачивая карты.

Совикус отступил назад, его тень снова стала обычной, но Диана не могла отвести от него глаз. Что он сказал отцу? Почему его слова меняют всё? Она вспомнила сны – огни, крики, тени, что шептались в темноте. Её ладони вспотели, платье прилипло к рукам.

Всеволод махнул рукой, заканчивая совет: "Идите. Делайте, что сказано."Советники поднялись, их шаги гулко отдавались в зале. Гарольд ушёл первым, бормоча о мечах и крови. Эверина задержалась, бросив на Совикуса острый взгляд, прежде чем выйти. Торвин собрал свои карты, его руки дрожали, и он поспешил следом.

Диана осталась сидеть, глядя на отца. Всеволод не двигался, его взгляд снова ушёл в пустоту, а рука сжимала кинжал так, что костяшки побелели. Совикус склонился к нему, что-то шепнув, и король кивнул, не глядя. Советник повернулся и ушёл, его мантия прошелестела по полу, как крылья ворона.

"Отец?"– тихо позвала Диана, её голос дрогнул. Всеволод медленно повернул голову, его глаза встретились с её взглядом, но в них было что-то чужое – тень, что не принадлежала ему. "Иди спать, Диана,"– сказал он, и его тон был холодным, как ветер за окном. "Завтра будет новый день."

Она встала, её ноги дрожали, но она заставила себя идти. У дверей она обернулась – Всеволод сидел один, его фигура казалась меньше в огромном зале, а тени вокруг него шевелились, как живые. За окном сверкнула молния, осветив колонны, и на миг Диане показалось, что резные воины смотрят на неё, их каменные глаза полны тревоги. Она вышла, но сердце билось так громко, что заглушало шаги. Что-то менялось в Альгарде, в её отце, и она не знала, как это остановить.